Поваренная книга медиа-активиста - Олег Киреев

В бардаке, обычно царившем на Radio Dood, была система. И ведущие, и толпа гостей, тусовавшихся на студии, все, как правило, были укурены или пьяны. Характерное для панка наплевательство естественным образом распространялось на вещание. Никто не заботился о звуке, никто не боялся вылезти за пределы частоты (альтернативные радиостанции до сих пор не могут избавиться от этого страха). Вендэкс: "Людям нравилось халтурить. Раздолбайство было нормой. У меня есть кассета, называется “Overplayed Top 20” — сборник самого занудного панка и хардкора образца 1986 года, сделанный Вихром. На пятом трэке в студии уже никого не осталось. На третьем Вихру так осточертело, что он ушел сам, и вести “двадцатку” дальше пришлось какому-то случайному гостю. На других станциях подобный номер не прошел бы. Мы же были кучкой оголтелых панков, настоящим радио мы так никогда и не стали — не могли стать по определению". Качество вещания было хуже некуда. Перемодуляция и фонящая аппаратура были обязательным элементом любого шоу. Хрипящие ручки громкости, сломанные микрофоны, деки, жующие кассеты, не поддающиеся синхронизации каналы — никто и не думал пытаться это исправить, все это было неотъемлемым, «фирменным» атрибутом конечного сигнала.

Барт почти ничего не помнит о Radio Dood, где он крутил новый хардкор. "Это был очень туманный период моей жизни — потребление гашиша било все рекорды". Правда, он помнит, как выглядела студия: "Первая размещалась в бывшем сортире — чулан два на три метра. Там стояла печка-буржуйка, которая постоянно дымила. У тебя был выбор: либо затопить печку и угореть, либо открыть окно и замерзнуть. Негде было зад развернуть — обязательно заденешь стол и собьешь иглу с пластинки. Там, куда мы переехали потом, было чуть просторнее и хватало места для стульев — по крайней мере, можно было нормально передвигаться, можно было спокойно сесть и поглазеть в окошко. А вот наша главная студия, уже позже, была на первом этаже, прямо над затопленным подвалом. В полу были люки с набросанными на них половиками. Кругом грязь, все стены в граффити. На нашем пульте не хватало каналов, зато был переключатель, и те, кто хотел поставить после пластинки кассету, постоянно про него забывали — звука нет, а народ сидит и не может сообразить, в чем дело. Отопления не было, а тут как раз зверская зима 1986/87 года. Мы вели шоу при -15. В полу была дыра, через которую виднелась глыба льда. Даже косяк нельзя было нормально свернуть — пальцы тут же коченели".

Вести хардкор-шоу довольно трудно, поскольку песни очень короткие. Вендэкс: "Обычное правило для шоу, чтобы не дать ему скиснуть, — “песня—треп—песня”, но если ему здесь следовать, можно свихнуться. Поэтому лучше запустить небольшую подборку, песен пять, а потом снова вклиниться с чем-нибудь вроде “Вот это панк!”, или “Просто офигенное пого!”, или “Крушите мебель, бейте окна!” Замечательный формат для своих шоу отыскал впоследствии Бронко Шэмблбатт. Как только он включал микрофон, тот начинал зверски фонить, Бронко, стараясь перекричать фон, орал название следующей песни и врубал ее на полную громкость. Шоу получалось реально диким. Бронко всю дорогу был укурен в хлам. Рассказывают, однажды он заснул за пультом. Пластинка кончилась, потом еще с полчаса раздавалось только шарканье иглы, наконец, кто-то прибежал в студию и разбудил его".

Достижением Radio Dood было то, что оно ограничилось выбранным музыкальным жанром и раскопало его глубже всех. Пришедшее ему на смену Patapoe предлагает слушателю самые разные стили, но предпочтение по-прежнему отдается «плохой» музыке. Вендэкс: "У нас всегда было какое-нибудь альтернативное радио, где крутили последние релизы независимых лейблов, — недостатка в этой роскоши никто не испытывал. Что касается меня, гори она вся синим пламенем, эта альтернатива. Для нас сейчас самая важная вещь — пластинки c “Non-Stop Hits A-Go-Go” Франка Вальдора. Это такой немецкий Джеймс Ласт, который делал танцевальные попурри в суперкоммерческих аранжировках. Записи сделаны с “живым” эффектом — все песни обрамляются воплями публики. На самом деле, далеко не такая плохая музыка, как кажется. Все привыкли поливать ее грязью, но толком послушать, конечно, никто не удосужился. А между прочим, для того времени это был настоящий хаус".

Как и в случае с фонящим хардкором, суть в том, чтобы отпугнуть слушателей: если вдруг ты на это наткнулся, выключи. Radio Dood ввело в обиход уникальный способ скрещивания двух медиа — трансляцию фильмов, от начала и до конца. Вендэкс: "Чтобы в передатчике не было сбоев, мы держали его включенным круглые сутки, но при этом вещали всего четыре дня в неделю. Отличный способ скоротать ночку при таком раскладе — запустить какой-нибудь ужастик: во-первых, страшно, во-вторых, у них отличный звук. Видеоряд я считаю излишеством. Спецэффекты сделаны так топорно, что это сразу же бросается в глаза. Большинство этих фильмов, на мой взгляд, неубедительная фальшивка. Все пытаются добиться так называемой “реалистичности”, но это глупо — нужного эффекта все равно нет и не будет. Ты веришь ушам, а вот картинка доверия не вызывает". Главные достоинства прослушивания фильма или "просмотра радио" — неизвестность и предположение. "В отношении звука один из лучших здесь — “Зловещие мертвецы”. Еще, конечно, “Техасская резня”. Или что-нибудь из той дерьмовой фантастики, где какая-нибудь тетка вопит весь фильм напролет — отвратительно не то слово. Или, скажем, “Инфрамэн” — первый китайский фильм про супергероя, помесь фантастики и кунфу. У каждого монстра свой характерный звук. У каждого движения Инфрамэна свое особое качество. Немецкие полицейские сериалы, вроде “Инспектора Деррика”, тоже очень даже ничего. По радио фильмы звучат естественнее. Они не так искусственны как радиопостановки. Можно слушать и представлять себе видеоряд, точно так же, как если ты читаешь книгу. Мелкие детали только усиливают впечатление — звяканье посуды, шарканье, шорохи. В фильмах все это очень хорошо и точно схвачено".

Все по-настоящему яркие шоу тоже используют потенциал догадки и предположения. Вендэкс: "Каждые три минуты у слушателя должна мелькать мысль: “Интересно, что будет дальше? Пожалуй, стоит еще немного послушать”. Мне нравится разбрасывать обещания еще во время аудио-заставки, при этом не факт, что они будут выполнены. Что-нибудь такое, что всем всегда хочется услышать: “О чем думают голые женщины?” Звонит телефон. “Алло?” Бросили трубку. Кто-то на самом деле звонил или это был кусочек записи шоу трехнедельной давности? Я хочу, чтобы все было тонко, искусно — тиканье часов, скрип дверей, звуки, которые почти не слышно, но которые как раз и создают атмосферу".

Группа STORT ("Свалка"), помимо радио занимающаяся музыкой, видео и перформансом, вела на Radio Dood передачу Vox Christiana (название заимствовано у ватиканского лейбла звукозаписи). Члены группы определяли свой жанр как "ненаправленный радиотеррор". "Мы изображали из себя новообращенных христиан — это был чистый гон. Все, что нам попадалось, мы потрошили, перемалывали, превращали в кучу-малу. Чудесная оргия звука, в которую можно уйти с головой. Наши нарезки — это очень кропотливая работа, двадцать минут ради двух минут звука. Во время шоу мы не можем поддерживать связь с аудиторией по техническим причинам, но когда мы выступаем на сцене, начинается светопреставление, настоящее буйство. Превращать общечеловеческие чувства в балаган очень легко. Просто радио — вещь менее грубая и шокирующая; контакт со слушателями опосредованный, их прямая реакция исключена. Никто не знает, где находится станция, поэтому о нападках можно не беспокоиться". Большую часть материала STORT берут с телевидения. "Мы отделяем картинку от текста. В ТВ-новостях главным идеологическим носителем служит, как правило, текст. Понимание смысла картинки приходит чуть позже. Когда слышишь только звук телевизора, в голову сразу же приходят образы. Как источник ТВ лучше радио, потому что обычно подача материала там очень проста. Тот или иной фрагмент может обладать огромным контекстом. Некоторые передачи настолько плохи, что просто руки чешутся учинить с ними что-нибудь злостное".

Сейчас STORT ведут ночное шоу на Радио 100. В качестве одного из источников они используют собственную электронную музыку. Мрачные, апокалипсические тона, перемежающиеся вкраплениями Дорис Дэй и Фрэнки Лейна. "Нас интересует контраст между словами. Создавая нарезку, ты создаешь новую историю. Но она остается линейной, поскольку мы не используем перемотку вперед-назад. Фон у нас, как правило, тяжелый и мрачный. Конечный результат микса непредсказуем. Качество не гарантируется. Записи прошлых передач мы не используем. Наш шум вовсе не предназначен изменить мир, но он выражает наш взгляд на современные медиа. Персонажи вроде Буша появляются в медиа постоянно, мы то и дело натыкаемся на него, и то, что он говорит, отнюдь не лишено значения. Мы не испытываем уважения к медиа, может, в этом и есть что-то политическое".