Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенев

— Что‑то он торопится забраться на трон, — хмыкнул риттер.

— А почему бы нет? Стране нельзя без короля, и герцог является не самым худшим вариантом в правители.

— Но вы же были самым непримиримым его противником, сэр Людвиг.

— Вы ошибаетесь, Сьёрг. Да, глубоко ошибаетесь.

— Вот как?

— Моя семья была непримиримым противником предыдущей династии, а я, как известно, чту семейные традиции. Но сейчас совсем другое дело!

— Тогда нужно предупредить Джонни об изменениях ваших взглядов на внутреннюю политику в Груманте.

— Взгляды не изменились, Сьёрг! Изменилась сама политика.

— Ну да, ну да… — согласился фон Тетюш. — Но виконта всё равно нужно предупредить.

— Я так думаю, что в Лютеции мы его и встретим. Надеюсь, они добрались до столицы без приключений?

Глава 25

Оклендхайм — старший немного ошибся — приключений на долю виконта выпало столько, что хватило бы на десятка два рыцарских романов формата in folio. Правда, получились бы они не слишком популярными из‑за недостаточно раскрытой, как выражается взыскательный читатель, темы сисек. Честно сказать, эта тема вообще не раскрывалась — присутствие при Джонни невесты со способностями врождённой боевой ведьмы напрочь отбивало у встреченных дам любые мысли о возможном адюльтере. Оно, конечно, правильно… только к окончанию похода Оклендхайм — младший стал каким‑то нервным и напрочь утратил чувство юмора. И совсем немного не доехали до Лютеции, как его мрачное настроение нашло себе козла отпущения.

— Ваня, а тебе обязательно нужна эта дуэль? — норвайский рикс Вован сосредоточенно водил точильным камнем по лезвию старинной секиры, не забывая время от времени прикладываться к кувшину с пивом. — Грохнул бы на месте мерзавца, и все дела. Зачем церемонии разводить?

Джонни промолчал. По его мнению, сразу убивать лежащего без сознания дворянина, которому сам только что разбил бутылку о лицо, немного неприлично. Вот очухается, тогда и можно выпустить кишки наглецу, усомнившемуся в благородном происхождении леди Ирэны. Недоумку ещё повезло, что рыжая ведьма поднималась по лестнице на второй этаж гостиницы, и не слышала брошенный в спину сомнительный комплимент.

Рикс неправильно понял молчание друга, и предложил:

— Брезгуешь сам, давай я его сактирую. После моей секиры контрольный выстрел не требуется. Думай быстрее, а то сейчас гуся принесут.

Владелец придорожной таверны, в глубине души активно протестовавший против радикального уменьшения поголовья клиентов, сообразил моментально, и бросился к очагу, где на вертеле готовилась упомянутая птица. Почтенный мэтр справедливо рассудил, что варвару придётся по вкусу и полусырое блюдо, а с дворянина, буде тот счастливо избежит смерти, можно будет содрать двойную плату. И вообще, по его мнению, не расплатившихся посетителей убивать нельзя. Небесные Боги этого не одобрят.

— Нет, Вова, — покачал головой виконт, и выплеснул на недвижимое тело неизвестного дворянина пиво из кувшина. — Этого франта я вызову на поединок по всем правилам. Всё‑таки мы скоро приедем в столицу, и пора привыкать к соблюдению этикета. Зря что ли меня учили столько лет?

— Ах вот это зачем, — с облегчением выдохнул норваец, и разорвал печёного гуся пополам. — Сугубо в утилитарно — практических целях… тогда одобряю.

— А я категорически против, — заявил барон Мальборо. — Нельзя растрачивать талант на пустяки. А потом… вы представьте, сэр Джонни, какая это будет потеря для магической науки, если проходимец вас убьёт?

— Меня? — удивился Оклендхайм — младший. — Да никогда.

— Не будьте слишком самоуверенны, юноша! Истории известны случаи, когда искуснейшие бойцы проигрывали заведомо слабейшим противникам из‑за несерьёзного к ним отношения. Вспомните хотя бы дуэль графа Давида фон Джеруслема с маркизом Эрнандо де ла Голиаффи. Сэр Давид выжил в Маккавейской бойне, пережил осаду Эразма Сигрийского и уцелел при взятии Брешии трансваальцами… да он бы одной левой мог зарезать провинциального маркизёнка с парадным мечом. Но поскользнулся на гнилом яблоке, и пропустил простейший прямой укол в шею. А всё почему?

— Да, почему? — поддержал беседу норваец.

— Самоуверенность его подвела!

Рикс почесал бритый наголо затылок прямо половинкой гуся, пожал плечами, и кивнул занятому похлёбкой с бараньей требухой слуге:

— Стефан, обыщи товарища.

Тот недоумённо захлопал глазами:

— У меня здесь нет товарищей, ваша милость. А если вы подразумеваете тех купцов… Врут они, ваше норвайское сиятельство! Как есть врут! Неужели можно подумать, будто я способен жульничать при игре в кости? Тем более они сами предложили поставить на кон целую марку.

Вован посмотрел на виконта, и взглядом изобразил вопрос.

Оклендхайм — младший усмехнулся:

— Да ты уже спать пошёл, когда Стефан из купцов долги выколачивал. Это обыском не считается.

— Ну и чёрт с ними, — норваец показал пальцем на лежащего дворянина. — Стефан, не хочешь считать его товарищем, так не считай, но к обыску приступай немедленно. Нам, как людям благородного происхождения, такое невместно, а тебе можно. Пошевеливайся!

Люций фон Бюлов если и удивился гибкости варварских представлений о благородном поведении, то не подал виду. А через некоторое время вообще выбросил посторонние мысли из головы, увидев имперские печати на найденном Стефаном пакете.

— Поздравляю, господа, мы с вами вляпались в политику.

— Почему это сразу в политику? — возмутился Вован. — Нам разве некуда больше вляпываться? И вообще это шпион с рекомендательными письмами, шифровками и инструкциями резиденту.

— Видите ли, в чём дело, — барон позволил себе снисходительную улыбку. — Шпионская переписка не пересылается в пакетах с печатями имперской канцелярии. А вот неофициальное послание от императора к герцогу Ланца…

Оклендхайм — младший не согласился:

— Сэр Джеронимо та ещё свинья, но не до такой же степени, чтобы вступать в переписку с врагом.

— С каким врагом? Официально наши государства не воюют.

— Мне бы вашу уверенность, барон.

— Подковёрные игры и работу тайных служб учитывать не стоит.

— Это почему же? — возмутился норваец. — А на чьи деньги организовано нашествие гномов и их же бунт в Лютеции? Именно ослиные уши Империи торчат из‑за любого, отдельно взятого коротышки.

— Пусть так! Но давайте не будем путать необъявленную войну с войной без объявления. Первая длится уже сотни лет, и приличные люди стараются не говорить о ней вслух.