Однажды суровой зимой - Елена Михалёва

бровью. И мысленно поблагодарил все благие силы за то, что Эстлин этого абсурда не слышит.

— Что же, не буду томить вас слишком долго и озвучу имя той, кого в скором времени с гордостью назову дочерью…

— Не утруждай себя отец, — Вендал встал. — Я скажу все сам. Не волнуйся.

Орис Винграйн снисходительно наклонил голову, давая согласие. Но улыбка на его лице едва заметно скривилась.

Принц обвел долгим изучающим взором притихший зал. На мгновение ему почудилось, что среди этой нарядной толпы он увидел лицо матушки. Будто бы Кесанна Винграйн присутствовала с ним в сей день. День, который она пропустить ни за что не хотела бы. Такая, какой он запомнил ее. Прекрасная и тихая. Она ласково улыбнулась сыну. Чуть наклонила голову и исчезла, оказавшись случайным наваждением. Или знаком свыше.

Он задумчиво тронул венец на своей голове. Холодный тяжелый предмет, который не просто служил символом ответственности за этих людей и все королевство. Предмет, который разлучал их с Эстлин. Не будь его, кто знает, возможно, ей бы не пришлось убегать, а ему — мучиться сомнениями. Не будь его, все было бы намного проще. И ни одна родовитая невеста не позарилась бы на него.

Принц набрал в грудь воздуха, дабы произнести то, что должен.

Но тут в зале раздался стук. Глухой и неторопливый.

Кто-то стучал деревянным посохом о мраморный пол, привлекая внимание.

Собравшиеся заозирались по сторонам. И очень быстро обнаружили в углу источник шума.

Им оказался старик, стоявший за спинами гостей.

Он чуть пошатнулся и пошел неторопливой поступью, опираясь на посох.

Все расступились перед ним, пропуская вперед. Люди безмолвно переглядывались и перешептывались, но никто не знал, кто это и как оказался в тронном зале Винграйнов. Ведь золоченые двери не открывались после того, как последним вошел принц Вендал.

Казалось, незнакомец уже был в помещении все это время. Но почему же прежде никто его не заметил?

Человек брел по залу медленно, мерно постукивая посохом. Так ходят немощные старики, которые спешили всю дорогу и, наконец, добрались до цели. Старец в изношенных одеяниях, выцветших от солнца и покрытых дорожной пылью. Его волосы и борода были редкими и седыми, а взгляд серых глаз — пронзительным.

Лишь когда трое нефилимов опустились на колени. Вендал понял, кто явился в королевский дворец. И тоже поспешил поклониться.

— Кто, — начал было король, который все это время пристально разглядывал незнакомца.

Старец бросил на него короткий взгляд, чуть прищурив очи. И великолепный Орис Винграйн в почтении склонил голову.

— Приветствую тебя, Пророк. Прости, что не признал сразу. Столько лет минуло. Могу я узнать, что привело тебя в Кархолл?

Старец подошел ближе к тронам и заговорил. Его глубокий голос разнесся по залу, заставляя всех замереть. Только обращался Пророк не к королю и не к коленопреклоненным нефилимам.

Он говорил с принцем Вендалом:

— Вот уж десять лет, как война закончилась. Но ты должен знать, не зря я пришел тогда к правителям Срединного Мира и объявил о том, что им нужны именно потомки трех рас.

Он стоял, опершись на посох двумя руками. Все смотрели на старца. Но взгляд мудреца был прикован лишь к юноше в королевском венце:

— Потому что только смертный человек наделен величайшим даром — даром самостоятельного выбора между добром и злом.

Принцу почудилась, что на тонких устах старика мелькнула довольная улыбка. Будто он только что открыл ему секрет, который нес на своих плечах многие годы. Груз ответственности, ведомый лишь ему одному.

— Вы тоже нефилим? — Вендал вдруг понял, что это его собственный голос перебил Пророка.

Догадка сорвалась с языка невольно. Он отчего-то не смог удержать эту мысль не озвученной.

Старец улыбнулся вновь. На этот раз отчетливее. Но вместо ответа лишь продолжил:

— Твоя встреча с Авершам не была случайной. Она предопределена судьбой. Силами, создавшими этот мир. Силами, которые хотят сохранить его в целости, вопреки всем войнам и разрушениям. И если у чародейки есть миссия сдержать и усмирить ту мощь, что хочет все разрушить и истребить, то у тебя, мой мальчик, миссия совершенно иная — не дать одинокому отринутому всеми сердцу, кануть во тьму. Потому что второй величайший дар человечества — это безусловная любовь. Чувство, на которое не способны ни ангелы, ни тем более демоны.

Король с шумом втянул воздух, но отчего-то смолчал. Легкий шепоток пробежал по залу, как прибой набегает на сонный песчаный берег, тихо ворочая песчинки. Слов было не разобрать. Лишь нарастающее волнение.

Нефилимы переглянулись. Взгляд Малиссы будто кричал: «Я же вам говорила». Далейн кивнул с довольным видом. А Кердас словно бы и не понимал, что вообще происходит.

Принца тянуло как магнитом к этому человеку. Он хотел спросить так много. Но взгляд пристальных глаз пригвоздил к месту. Старец заговорил снова. Его голос набрал силу, как набирает силу шторм, готовый вот-вот опрокинуть хрупкий парусник в открытом море.

— Ты не зря пришел в ту хижину посреди бушующей метели. Она не зря впустила тебя под свою крышу. Но не она спасла тебя. Это ты спас ее от голосов в голове, — Пророк пригладил жидкую бороду. Кивнул, соглашаясь сам с собой: — Весь мир будет против вас. Твой отец будет против. Он скажет, что сирота-чародейка не имеет права стать королевой и твоей женой. Он скажет, что не для того растил тебя, чтобы страна досталась чужачке, которую все боятся. Ангелы скажут тебе, что ваше дитя станет разрушителем мира, переняв все, что вместила его мать. Они будут пугать тебя концом света. Демоны скажут, что вся твоя страна канет в бездну их мести, если ты встанешь подле нее, ибо они лишатся желанного предводителя. Тебе будет страшно. Тебя одолеют сомнения. Но она… Она скажет, что любит тебя. И тогда та сила, что кипит в ней, изменится. И ваше дитя не станет разрушителем миров, а явится на свет розовощеким малышом, каких тысячи рождаются каждый день. А его мать никогда не позволит никому нарушить ваш покой. Она же обещала однажды, что тебе нечего бояться рядом с ней, принц. Ты помнишь это?

— Откуда, — Вендал ощутил комок в горле. — Откуда тебе все это знать?

— О, я знаю этот мир лучше, чем самого себя, мой мальчик, — старец снова улыбнулся своей загадочной уютной улыбкой. — Я лишь стараюсь защитить то, что могу. Я даю выбор. Решения люди принимают сами.

Старик умолк. Чуть наклонил голову. Глядел изучающе и терпеливо. Давал принять то самое единственно верное решение.

Вендал Винграйн принял это