Своя дорога - Галина Ли

 – Я серьезно спрашиваю!

 – А я серьезно отвечаю, – отрезал в надежде закруглить глупый разговор.

 Не люблю неумных вопросов, так и хочется в ответ нахамить, чтобы больше не приставали. Правда, с Агаи такой номер вряд ли пройдет – мальчишка упрям как осел и не отступит. Я не ошибся.

 – Ладно, – немного помолчав, вернулся к прежней песне Агаи. – Согласен. Пример неудачный. Хорошо. Возьмем...

 Волшебник покрутил головой, глянув сначала на супругу, а потом на меня и Морру. Зная мой ответ на возможность всеобщего счастья в обмен на жизнь Таниты, сирин предлагать ее в жертву не стал и выдохнул:

 – Возьмем, скажем... Морру!

 Ну, Ирия всепрощающий, додумался!

 Я посмотрел на спящую девочку. Ее лохматая головенка сонно клонилась вперед, и сирин приходилось следить за тем, чтобы малышка не съезжала набок.

 – Да пошел этот мир... сам знаешь куда, – вынес я вердикт всеобщему счастью.

 – А свою? – насупился маг.

 Ох уж эти идеалисты. Куда бы от них спрятаться?

 – Агаи, скажи, я похож на мученика? А на праведника? И вообще... с чего ты взял, что ее и моя жизни стоят меньше, чем этот дерьмовый мир?

 Да коснись дело любого из нас, я выдвину встречное предложение – пусть благодетели забьют себе всеобщее благо в... а потом вынут и снова забьют!

 Не люблю жаждущих пополнить нетленный список героев! Почти так же, как призывы радетелей счастья человеческого за чужой счет. Хочется вам подвигов?! Вперед! Слава уже держит венок вечности в мраморных руках! Только нечего за собой ни в чем неповинных людей тащить!

 Конечно, озвучивать вслух свои мысли я не стал – не подобает сквернословить при дамах и детях. Однако и сказанного хватило, чтобы Танита уловила общую идею и одобрительно мурлыкнула, показывая всем своим видом, что согласна с моими словами. Поддержки оборотня я не ожидал – есть у нашей красавицы склонность к позерству и глупым поступкам. Но на этот раз взяли вверх женский прагматизм и желание защитить свою "стаю".

 Сирин, глядя на такую солидарность, недовольно поджал губы, помолчал немного, а потом снова кинулся в бой:

 – Нет, ну как вы можете так думать?! Ведь если мир падет в бездну, то вы все равно не уцелеете! Так лучше достойно погибнуть и принести пользу другим, раз есть такая возможность!

 Словно в ответ на высказанную глупость, ветер упругой струей ударил в лицо, вышибая слезы из глаз.

 – Давно пора все порушить к демонам рогатым, – буркнул я, отвернувшись в сторону от воздушного натиска. – Глядишь, и лучше стало бы.

 Сирин, не расслышав, решил, что я раздумываю над его словами, и обрадовался:

 – Знал, что ты меня поймешь! Человек не должен жить только своими интересами! Именно из-за нашего равнодушия столько зла вокруг! Люди слишком дорожат собственными благополучием и безопасностью.

 Ну, понесло парня. Словоблуд и демагог. Пустомеля пернатый.

 – Агаи, – я перебил сирин на полуслове, – ты забыл две вещи.

 – Какие? – простодушно поинтересовался волшебник.

 – В нашей компании нет ни одного человека – это раз, и на человеческое счастье нам, в общем-то, на...чхать. А два – не приходило ли в твою многомудрую голову, что ты случайно можешь пожертвовать кем-то важным? Способным в недалеком будущем действительно изменить мир к лучшему?

 Аптекарь открыл рот, готовясь возразить, но я не дал себя перебить и продолжил вправлять нашему мечтателю мозги:

 – Ты возомнил себя богом? Знаешь предназначение каждого человека? И не слишком ли многого ты хочешь от живых? Не проще ли просто постараться жить достойно? Это, к слову, куда лучше, чем умереть. Меньше шансов оказаться последним дураком на ярмарке, за бесценок обменявшим собственную жизнь на песочный замок!

 – Ну, и кто из нас мечтатель? – огрызнулся сирин, не желая расставаться со своими иллюзиями. – Разве ты можешь заставить людей жить по заповедям?

 – Так я не грежу о всеобщем счастье, – и, отмахнувшись от неразумного юнца, чтобы прервать дальнейшие словоизлияния, завершил, – и чужую жизнь разменивать ради него не собираюсь.

 – Ужасно! – поморщился волшебник и надолго замолчал.

 Ужасно, видите ли, ему... Интересно, что бы ты сказал, парень, если бы твою жену потащили на жертвенник всеобщего благополучия? Не верю, что смиренно согласился бы.

 Молчание длилось час или два, и я почти успел забыть о споре, когда подъехал сирин и тихо спросил:

 – А что бы ты сделал, если бы в ком-то из твоих друзей дремала погибель мира? Великий Зверь?

 Мо шизане... ну как на проповеди в храме побывал. И где он слов таких набрался? Великое Зло, Великий Зверь. Нашел, у кого спрашивать!

 – Это ты на меня намекаешь, что ли? – усмехнулся я страдальцу в лицо.

 Маг покраснел, смутился и скуксился:

 – Ты что?! Я просто гипотетически. Я же видел – ты не меняешься душой во время преображения! Так чего бояться?

 Как же он достал меня сегодня своими разговорами!

 – Отцепись, Агаи, нет у меня таких друзей. А если и были бы, то я, прежде чем глотку резать, все-таки постарался бы убедиться, что монстр побеждает, он опасен и другого выхода нет. Настоящие друзья чрезвычайно редки в наше время. Нельзя ими разбрасываться во имя утопий.

 – Надо же – слово какое знает, – пробурчал себе под нос сирин, а я сделал вид, что не услышал.

 Закончили пустой разговор, и слава Ирие, а то мне, признаться, на язык уже просилось совсем другое.

 Через степные просторы мы проехали на удивление спокойно. Даже волчьи стаи, попадавшиеся по дороге, предпочитали наблюдать за нами с вершин пологих, поросших ковылем да полынью холмов, не приближаясь и ночью.

 Время от времени попадались навстречу небольшие разъезды степняков на маленьких мохноногих лошаденках, с лицами, по самые глаза прикрытыми платками. Всадники настороженно и подолгу нас рассматривали, но близко не подъезжали, разговаривали только с нашим проводником. Хенун показывал им резной камень с изображением то ли орла, то ли странного крылатого животного, и нас пропускали без лишних вопросов.

 Во время таких встреч я просил у бога одного – чтобы нас не пригласили отдохнуть. Не хотелось мне больше посиделок у очагов в чужих шатрах, кишащих блохами. Но наш внешний вид симпатий кочевникам не внушал. Если бы не печать, могу поклясться, встречи прошли бы гораздо напряженней.

 О причинах настороженности спрашивать не стоило. Если мы в своей цивилизации стали забывать, кто есть кто, эти люди, постоянно находящиеся на грани выживания, и без всяких шаманов чуяли неладное. Только, в отличие от росм, желания преклонить колени не испытывали. Да может, это и к лучшему.