Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Чтобы еще больше усложнить положение, правители Алеппо и Мосула отбросили былые противоречия, чтобы объединиться против Айюбидов. В течение следующих полутора лет Саладин оставался в Сирии, проведя ряд ограниченных по времени и по большей части ничего не решивших осад Алеппо и расположенных вокруг городов. В апреле 1175 года, а затем годом позже — в апреле 1176 года он сталкивался с объединенными силами Алеппо и Мосула в решающих сражениях и оба раза одержал убедительные победы. Эти конфронтации укрепили репутацию Саладина как ведущего исламского полководца и доказали превосходство опытных армий Египта и Дамаска. Но на практике они тоже не дали ничего существенного. Убежденный, что господства над Сирией нельзя достичь, проливая мусульманскую кровь, Саладин хотел ограничить размер конфликтов между мусульманами и запретил своим войскам преследовать отступающих противников. Таким образом, те получили возможность «зализать раны» и перегруппироваться.

К лету 1176 года комбинация сдержанной военной агрессии и непрерывной пропаганды вроде бы достигла цели. Гумуштегин остался у власти в Алеппо вместе с аль-Салихом, а Саиф ад-Дин в Мосуле, но эти союзники постепенно были вынуждены пойти на некоторые уступки. Право Саладина править на захваченной им территории к югу от Алеппо было признано в мае 1175 года. Впоследствии его статус был официально признан багдадским халифом. Когда в июле 1176 года установился мир, Саладин признал, что не может больше называть себя единственным защитником аль-Салиха (хотя султан упорно продолжал именовать себя слугой Зангидов), но к этому времени правитель Алеппо согласился, хотя и в весьма туманных выражениях, выделить войска для участия в священной войне.

На протяжении этого периода Саладин пытался, и небезуспешно, нанести ущерб репутации Гумуштегина и Саиф ад-Дина, постоянно обвиняя их в переговорах с латинянами. Саладин часто писал халифу, жалуясь, что они создали предательский союз с христианами, закрепленный обменом пленными. Также он осудил мир, который заключил Ибн аль-Мукаддам с Иерусалимским королевством в 1174 году. Султан пытался изобразить свои сирийские кампании идеологической борьбой за объединение ислама против франков. На самом деле все это было чистейшей пропагандистской риторикой, поскольку сам Саладин заключил в этот период с латинянами два мирных договора.[177]

Старец Горы

Попытки Саладина покорить Сирию в середине 1170-х годов были затруднены вмешательством ассасинов. К этому времени сирийское крыло этого тайного ордена твердо обосновалось в горах Ансария и процветало под руководством замечательного иракца Рашида ад-Дина Синана, известного в народе как Старец Горы. Он управлял орденом больше трех десятилетий в конце XII века и приобрел репутацию человека блестящего ума. Его уважали и мусульмане, и христиане. Вильгельм Тирский утверждал, что Синан пользуется абсолютной преданностью и подчинением своих последователей, которые ни одно его поручение не считают слишком грубым и сложным и по его приказу с готовностью бросаются исполнять даже самые опасные приказы.[178]

Ассасины были независимой и по большей части непредсказуемой силой в ближневосточных делах, и их главное оружие — политические убийства — оставалось высокоэффективным. Попытка Саладина овладеть Сирией, и в первую очередь кампании против Алеппо, привела его в поле зрения ассасинов. В начале 1175 года Синан решил сделать Саладина мишенью, возможно частично по подсказке правителя Алеппо Гумуштегина. Когда султан находился перед Алеппо, группа из тринадцати вооруженных ножами ассасинов проникла в самое сердце лагеря и напала на правителя. На помощь подоспели телохранители Саладина. Хотя покушение оказалось неудачным, были жертвы среди салахии. После этого Саладин написал письмо своему племяннику Фаррух-Шаху, приказав ему постоянно держаться настороже. Впоследствии стало стандартной практикой разбивать шатер султана на отгороженном укрепленном участке, охраняемом стражей и изолированном от остального лагеря.

Несмотря на принятые меры предосторожности, в мае 1176 года ассасины снова нанесли удар. Когда Саладин отправился в гости в шатер одного из эмиров, на него напали четыре ассасина, и на этот раз едва не добились успеха. Им удалось нанести султану удар, и только броня спасла его от тяжелого ранения. Его люди снова убили нападавших, но Саладин получил легкое ранение — у него была рассечена щека — и тяжелое моральное потрясение. С тех пор к нему допускались только те люди, которых он лично знал.

В августе 1176 года Саладин решил разобраться с этой нешуточной угрозой. Он осадил главный замок ассасинов Масиаф, но уже через неделю снял осаду и удалился в Хаму. Причина ухода султана и детали его договоренностей (если таковые были) с Синаном остаются тайной. Некоторые мусульманские хронисты утверждают, что, получив угрозу ассасинов уничтожить всех Айюбидов, Саладин согласился на договор о ненападении со Старцем Горы. Один хронист из Алеппо предлагает еще более ужасное объяснение, описав, как султан принял посланника Синана. Прибывшего обыскали, не нашли у него оружия и допустили к Саладину. Посланник потребовал беседы с глазу на глаз. Саладин неохотно согласился отпустить всю свою стражу, кроме двух самых доверенных телохранителей, людей, к которым он относился как к своим сыновьям.

«Вошедший посланник повернулся к оставшимся телохранителям и спросил:

— Если я прикажу вам именем своего хозяина убить султана, вы сделаете это?

Оба ответили утвердительно, вынули мечи и сказали:

— Приказывай, что делать.

Саладин был потрясен, а посланник ушел, взяв телохранителей с собой. После этого Саладин и решил заключить мир со Старцем Горы».[179]

Правдивость этой истории вызывает большие сомнения. Если ассасины действительно имели своих агентов в ближайшем окружении султана, они, безусловно, сумели бы его убить в 1175 или 1176 годах. Но мысль, переданная ею, вполне понятна: от ассасинов защититься практически невозможно. Как бы то ни было, Саладин и Синан, вероятно, в 1176 году пришли к какому-то соглашению, потому что султан больше никогда не приближался к горному анклаву ордена, и на его жизнь покушений больше не было.

ГОСУДАРСТВО САЛАДИНА

В конце лета 1176 года Саладин завершил почти двухлетнюю военную кампанию против Алеппо. Завладев Дамаском и большей частью Сирии, он охотно сохранил фиктивную подчиненность аль-Салиху. Во владениях Саладина имя юного правителя продолжало звучать в пятничных молитвах и чеканиться на монетах. Но теперь султан решил узаконить свою власть, женившись на вдове Нур ад-Дина Исмат, дочери Унура. Это был прежде всего политический союз, поскольку брак с Исмат связал Саладина с двумя историческими правящими династиями города, тем не менее постепенно между супругами возникла настоящая дружба и даже любовь.[180] К этому времени султан предпринял и другие шаги, чтобы взять под контроль аппарат правительства Зангидов. На службу был принят секретарь Нур ад-Дина Имад аль-Дин аль-Исфахани, а аль-Фадиль вскоре стал одним из ближайших доверенных лиц султана.

В сентябре 1176 года Саладин вернулся в Египет. Это дало ему передышку после опасностей последних месяцев. В марте 1177 года он провел три дня в Александрии со своим шестилетним сыном аль-Афдалем, чтобы послушать рассказы о жизни пророка Мухаммеда, — но это тоже было частью новых обязанностей, которые на него налагал титул султана. Владея огромной территорией, раскинувшейся от Нила до сирийского Оронта, он столкнулся со всеми практическими трудностями, сопутствующими управлению географически обширным государством в Средние века. Первостепенной задачей была связь. Имевший аналогичные проблемы Нур ад-Дин использовал обширную сеть конных курьеров и гонцов, а также почтовых голубей. Саладин последовал его примеру. Он также содержал агентов в Сирии и Палестине для получения разведывательной информации. Однако, независимо от способа перевозки, послания всегда могли оказаться в руках противника, и султан иногда использовал шифр. Важной чертой этой эпохи, и для мусульман, и для христиан, был тот факт, что даже в рамках государств-союзников информация передавалась неточно, а знания о намерениях и перемещениях врага нередко основывались на догадках. Неведение, ошибки и дезинформация — все это влияло на принятие решений не в лучшую сторону, и все годы своего правления Саладин старался владеть ситуацией и получать информацию о событиях на всей территории мусульманского мира, а также иметь хотя бы частичную информацию о действиях и планах франков. В этой ситуации роли аль-Фадиля и Имад аль-Дина, осуществлявших переписку, связь и занимавшихся пропагандой, имели очень большое значение.