И плачут ангелы - Уилбур Смит

Суку повторил приказ слово в слово, продемонстрировав исключительную память неграмотного человека, который не может полагаться на записи. Базо кивнул и повернулся к следующему вождю — каждый получил подробный приказ и повторил его наизусть.

Далеко за полночь Базо обратился ко всем индунам:

— Скрытность и быстрота — наши единственные союзники. Ни один воин не должен брать с собой щит, чтобы избежать искушения забарабанить по нему, как в прежние времена. Пусть возьмут только сталь, безмолвную сталь. Не вздумайте петь боевой напев во время атаки: леопард никогда не рычит перед прыжком. Леопард охотится в темноте и, входя в загон для коз, не щадит никого, убивая и козла, и козу, и козлят.

— Убивать женщин? — нахмурился Бабиаан.

— Как убили Руфь и Имбали, — кивнул Базо.

— И даже детей? — спросил другой индуна.

— Маленькие белые девочки вырастают в женщин, которые рожают маленьких белых мальчиков, а те, в свою очередь, вырастают и берутся за оружие. Если мудрец находит логово мамбы, он убивает змею и растаптывает ее яйца.

— Не щадить никого?

— Никого! — тихо подтвердил Базо, и что-то в его голосе заставило Ганданга вздрогнуть: в этот момент власть перешла от старого быка к молодому, Базо стал несомненным лидером матабеле.

Так что именно Базо сказал: «Индаба пелиле! — Совет завершен!»

Один за другим индуны, поклонившись Базо, растворялись в ночной темноте. Когда все ушли, занавесь из козлиных шкур в дальнем конце хижины распахнулась.

— Я так горжусь тобой! — прошептала Танасе. — Того и гляди заплачу, словно глупая девчонка!

Колонна растянулась почти на милю по извилистой дороге среди холмов. Считая женщин и детей, собралось около тысячи человек. В очередной раз традиции были нарушены: хотя мужчины шли впереди, они несли мешки с зерном и кухонную утварь, тогда как в старину единственную их ношу составляли бы ассегаи и щиты.

Как и обещал, Базо вел к Хеншо более двухсот крепких мужчин, за которыми последовали женщины. Некоторые мужчины взяли с собой не одну жену, а две или даже четыре. Все женщины, включая совсем маленьких девочек, несли на головах свернутые подстилки для сна. Матери привязали младенцев так, чтобы малыши могли сосать налитую молоком грудь прямо на ходу. Джуба несла такую же ношу, как и все остальные, однако, несмотря на дородность пожилой женщины, молодым приходилось прибавлять шаг, чтобы угнаться за ней. Ее звонкое сопрано ясно слышалось в общем хоре.

Базо легко шагал вдоль колонны, от головы к хвосту, и незамужние девушки смотрели ему вслед, хихикая и перешептываясь. От искалеченного, покрытого шрамами молодого индуны исходило такое ощущение силы и целеустремленности, против которого не могли устоять даже самые юные и легкомысленные красотки.

— Мамевету! — почтительно приветствовал Базо мать, поравнявшись с ней. — Ноша твоих девушек станет немного легче, когда мы пересечем реку: люди Суку спрячут триста ассегаев в корзинах для зерна и зароют их под загоном для коз.

— А что делать с остальными? — спросила Джуба.

— Их мы понесем на шахту Харкнесса, где уже приготовили тайник. Оттуда твои девушки будут относить по несколько штук в окрестные поселки.

Базо направился было в голову колонны, но Джуба окликнула его:

— Сын мой, я беспокоюсь, очень сильно беспокоюсь.

— Мне жаль это слышать, матушка. Что же тебя беспокоит?

— Танасе сказала, что всем белым уготован поцелуй сталью.

— Так и есть, — подтвердил Базо.

— А как же Номуса? Она мне как мать, разве ей тоже уготована смерть? Ведь Номуса так добра к нашим людям!

Базо ласково взял мать за руку и отвел в сторону от тропы, подальше от посторонних ушей.

— Именно доброта, о которой ты говоришь, делает Номусу самым опасным врагом, — объяснил Базо. — Твоя любовь к ней ослабляет нас всех. Если я скажу тебе, что мы пощадим Номусу, то ты попросишь пощадить и ее маленького сына, и ее дочерей, и их детей. — Базо покачал головой. — Нет, честно говоря, если бы я и решил пощадить кого-то, то выбрал бы Сияющего Глаза.

— Сияющего Глаза! — вздрогнула Джуба. — Но почему? Ведь он жесток, не знает жалости и ничего не желает слушать!

— Потому что при виде Сияющего Глаза воины сразу вспоминают о наших страданиях и становятся злее. Глядя на Номусу, они теряют уверенность. Она должна умереть одной из первых — к ней я пошлю надежного человека.

— Ты говоришь, что все они должны умереть? — спросила Джуба. — А тот, который едет сюда? Он тоже умрет?

Впереди, там, где тропа лениво изгибалась под раскидистыми акациями, показался всадник. Он галопом мчался от шахты Харкнесса навстречу колонне, и даже на таком расстоянии широкоплечую фигуру, уверенно сидящую в седле, невозможно было спутать ни с кем.

— Посмотри на него! — продолжала Джуба. — Ты дал ему имя «Маленький Ястреб»! Ты часто рассказывал мне, как в юности вы работали плечом к плечу и ели из одной миски. Ты так гордился диким соколом, которого вы вместе поймали и натаскивали… — Джуба понизила голос: — Ты зовешь этого человека братом — его ты тоже убьешь?

— Собственными руками, — подтвердил Базо. — Я сделаю это сам, чтобы все произошло быстро и наверняка. А потом убью его жену и ребенка. Тогда уже не будет пути назад.

— Сын мой, ты стал жестоким! — прошептала Джуба с болью в голосе, и в ее глазах мелькнуло сожаление.

Базо отвернулся и вышел на тропу. Увидев его, Ральф Баллантайн замахал шляпой.

— Базо! — засмеялся он, подъезжая поближе. — Когда я наконец перестану в тебе сомневаться? Ты привел больше, чем обещанные двести человек!

Ральф Баллантайн пересек южную границу Кингс-Линн, но лишь через два часа на горизонте показались туманные силуэты холмов, где стоял дом.

Вельд казался почти пустым и очень тихим. От этого невольно бросало в дрожь, и в голове хмурого Ральфа бродили мрачные мысли. Там, где несколько месяцев назад паслись стада откормленного скота, уже выросла густая нетронутая трава, словно пытаясь закрыть белые кости, усыпавшие землю.

Только благодаря предупреждению Ральфа Зуга Баллантайн избежал полного разорения. Он сумел продать небольшую часть своих стад одной из дочерних компаний БЮАК прежде, чем чума добралась до Кингс-Линн. Остальной скот он потерял, и теперь остовы животных жемчужными ожерельями просвечивали сквозь свежую поросль травы.

Впереди, среди мимоз, показался один из загонов для скота — над ним стояло розоватое облако пыли. Озадаченный Ральф привстал в седле: пыль была поднята копытами, и впервые за много месяцев из-за ограды вновь раздавалось щелканье бича.