Психология любви и секса. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

Еще З. Фрейд отмечал, что в сознании мальчика-подростка чувственно-эротическое влечение и потребность в психологической близости и тепле сначала разобщены, так что грубые, лишенные всякой духовности эротические фантазии нередко сосуществуют с мечтой о нежной и возвышенной любви, в которой нет ничего сексуального. Подтверждением этого феномена могут служить воспоминания русского писателя В. Вересаева о своей гимназической влюбленности: «Поражает меня в этой любви вот что. Любовь была чистая и целомудренная, с нежным, застенчивым запахом, какой утром бывает от луговых цветов в тихой лощинке, обросшей вокруг орешником. Ни одной сколько-нибудь чувственной мысли не шевелилось во мне, когда я думал о Конопацких. Эти три девушки были для меня светлыми, бесплотными образами редкой красоты, которыми можно было только любоваться. А в гимназии, среди многих товарищей, шли циничные разговоры, грубо сводившие всякую любовь к половому акту». Далее В. Вересаев пишет: «Я развращен был в душе, с вожделением смотрел на красивых женщин, которых встречал на улицах, с замиранием сердца думал, — какое бы это было невыразимое наслаждение обнимать их, жадно и бесстыдно ласкать. Но весь этот мутный поток несся мимо образов трех любимых девушек и ни одна брызга не попадала на них из этого потока. И чем грязнее я себя чувствовал в душе, тем чище и возвышеннее было мое чувство к ним».

Если же романтические и «плотские» переживания пересекаются на одном объекте, подросток может испытывать сильнейшее смятение и такую встряску чувств, которые запоминаются на всю жизнь, как это произошло с героем рассказа А. Куприна «Леночка»:

«И отношения как-то сразу переменились. Переменились после того, как в один из субботних вечеров, перед всенощной, Леночка и Возницын, расшалившись в полутемной комнате, схватились бороться. Окна тогда еще были открыты, из палисадника тянуло осенней ясной свежестью и тонким винным запахом опавших листьев, и медленно, удар за ударом, плыл редкий, меланхоличный звон большого колокола Борисоглебской церкви.

Они сильно обвили друг друга руками крест-накрест и, соединив их позади, за спинами, тесно прижались телами, дыша друг другу в лицо. И вдруг, покрасневши так ярко, что это было заметно даже в синих сумерках вечера, опустив глаза, Леночка зашептала отрывисто, сердито и смущенно:

— Оставьте меня… пустите… Я не хочу…

И прибавила со злым взглядом влажных, блестящих глаз:

— Гадкий мальчишка.

Гадкий мальчишка стоял, опустив вниз и нелепо растопырив дрожащие руки. Впрочем, у него и ноги дрожали, и лоб стал мокрым от внезапной испарины. Он только что ощутил под своими руками ее тонкую, послушную, женственную талию, так дивно расширяющуюся к стройным бедрам, он почувствовал на своей груди упругое и податливое прикосновение ее крепких высоких девических грудей и услышал запах ее тела — тот радостный пьяный запах распускающихся тополевых почек и молодых побегов черной смородины, которыми они пахнут в ясные, но мокрые весенние вечера, после мгновенного дождя, когда небо и лужи пылают от зари, и в воздухе гудят майские жуки.

Так начался для Возницына этот год любовного томления, буйных и горьких мечтаний, единиц и тайных слез. Он одичал, стал неловок и грубоват от мучительной застенчивости, ронял ежеминутно ногами стулья, зацеплял, как граблями, руками за все шаткие предметы, опрокидывал за столом стаканы с чаем и молоком».

Иногда, на первых порах, подросток, испытывая томление новых для него чувств, еще не до конца осознает все, что с ним происходит, а его пробуждающийся половой инстинкт не сразу выбирает себе подходящий объект. Вспомните, как две с половиной тысячи лет назад юная Суламифь из «Песни песней» ожидала свою любовь, которая позже явится ей в облике царя Давида:

«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его».

И действительно, что толку искать то, что еще не существует в природе? Можно сколь угодно долго разыскивать яблоки среди ветвей цветущего сада, но пока деловитые пчелы или легкомысленные мушки не принесут на рыльца цветов пыльцу, и она не проникнет в таинственный сумрак завязи, оплодотворив яйцеклетки, найти плоды невозможно. Но когда подойдет положенное время, весь сад будет усыпан ими. Точно так же и подсознание, набрав силы, очень скоро находит себе объект для влюбленности (причем это может быть равно как соседская девчонка, так и заокеанский киноактер). И вот — бац! — и первая любовь молнией ударяет в сердце!

В русской литературе, наверное, непревзойденным классическим образцом описания такой ситуации является прекрасная повесть И. С. Тургенева «Первая любовь», отрывок из которой я позволю себе процитировать:

«Помнится, в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определенными очертаниями в моем уме; но во всем, что я думал, что я ощущал, таилось полуосознанное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно-сладкого, женского… Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав; я дышал им, оно катилось по моим жилам в каждой капле крови… ему было суждено скоро сбыться. <…>

Я присел на стул и долго сидел как очарованный. То, что я ощущал, было так ново и так сладко… я сидел, чуть-чуть озираясь и не шевелясь, медленно дышал и только по временам то молча смеялся, вспоминая, то внутренне холодел при мысли, что я влюблен, что вот она, вот эта любовь. Лицо Зинаиды тихо плыло передо мной во мраке — плыло и не проплывало; губы ее все так же загадочно улыбались, глаза глядели на меня немного сбоку, вопросительно, задумчиво и нежно… как в то мгновение, когда я расстался с ней.

Моя «страсть» началась с того дня. Я почувствовал тогда нечто подобное тому, что должен чувствовать человек, поступивший на службу: я уже перестал быть просто молодым мальчиком — я был влюбленный. Я сказал, что с того дня началась моя страсть, я мог бы прибавить, что и страдания мои начались с того же самого дня. Я изнывал в отсутствие Зинаиды: нечего мне на ум не шло, все из рук валилось, я по целым дням напряженно думал о ней… но в ее присутствии мне не становилось легче. Я ревновал, я сознавал свое ничтожество, я глупо дулся и глупо раболепствовал — и все-таки непреодолимая сила влекла меня к ней — и я всякий раз с невольной дрожью счастья переступал порог ее комнаты. Зинаида тотчас же догадалась, что я в нее влюбился, да я и не думал скрываться; она потешалась моей страстью, дурачила, баловала и мучила меня. Сладко быть единственным источником, самовластной и безответной причиной величайших радостей и глубочайшего горя для другого — а я в руках Зинаиды был как мягкий воск. Впрочем, не я один влюбился в нее; все мужчины, посещавшие ее дом, были от нее без ума — и она их всех держала на привязи — у своих ног. Ее забавляло возбуждать в них то надежды, то опасения, вертеть ими по своей прихоти (это она называла: стукать людей друг о друга) — а они и не думали сопротивляться и охотно покорялись ей».

Первое чувство может медленно вызревать в подсознании, прорываясь оттуда смутными предчувствиями и сладкими снами, а может ударить оглушительным раскатом грома среди ясного неба, как это произошло с одной девушкой, написавшей письмо в газету «Спид-инфо»:

«Когда я вышла проводить его до дверей, он притянул меня к себе и поцеловал. Мои ощущения были похожи на те, которые бывают, когда при полете на самолете попадаешь в воздушную яму. Не знаю почему, я влепила ему по щеке, так что потом рука болела. И так накричала на него, что даже мои родители выскочили посмотреть, что случилось. Он молча повернулся и ушел. И вот я его уже две недели не вижу и схожу с ума. Одним поцелуем он разбудил во мне такие желания и чувства, о которых, я думала, только фильмы снимают».

Нынешним подросткам одновременно и проще, и сложней вступать в любовные отношения, чем их сверстникам в прошлые времена. С одной стороны, современный ритуал ухаживания проще традиционного, но с другой — отсутствие четких правил, регулирующих отношения между юношами и девушками, создает ситуацию неопределенности, тяжело переживаемую некоторыми подростками. Как себя вести во время первого свидания, как и когда можно целоваться, что следует говорить и чего нельзя, как переходить к более откровенным ласкам и т. д. Как пишет И. С. Кон в своей книге «Введение в сексологию»: «Ухаживание — это игра по правилам, которые, с одной стороны, весьма жестки, а с другой — довольно неопределенны. Не заботиться об этих правилах может лишь тот, кто уже овладел ими или кто целиком поглощен любовью. Первое дается опытом, второе — глубиной и зрелостью чувства».