Зажечь звезду - Софья Ролдугина

Сердце трепыхнулось от дурных предчувствий.

— Стой, стой, Айч, по порядку. Что случилось? Почему одной тебе опасно? — быстро сориентировалась и взяла под контроль ситуацию Элен. Дэйр недовольно хмурился, поглядывая по сторонам. Похоже, ему тоже было не по себе.

Светло-серые глаза Айч смотрели предельно серьезно.

— А разве вы не знаете? Началась война.

В глазах резко потемнело, и последнее, что промелькнуло у меня в голове, прежде чем я провалилась в беспамятство, было:

«Так и знала, что инквизиция не оставит меня без подарка!»

Луч четвертый

О людях и волках

— Как вы считаете, князь, — она задумчиво опустила подбородок на сложенные ладони. — Можно иногда пожертвовать одной жизнью ради спасения многих? Или чужой жизнью — ради спасения дорогой для себя лично?

Задумчивый вишневый взгляд встретился с испытующим золотым.

— Иногда первое решение бывает единственно верным, — со вздохом согласился собеседник. — Но важно отличать те ситуации, когда нам хочется спасти своих близких за счет тех, к кому мы равнодушны. Все люди кому-то дороги… И жертвовать кем-то из личных побуждений — неправильно.

Она медленно закрыла глаза.

— Вы говорите это, опираясь на личный опыт?

— К сожалению, — подтвердил он. — Самый последний подобный случай напрямую касается наших общих знакомых… Точнее, моего друга и вашей подруги, леди… Но зачем вы спрашиваете? Если я не ошибаюсь, вы уже сделали выбор?

— Да, князь. К сожалению, это было необходимо.

Они помолчали.

— Соболезную, леди…

Чем дольше знаю я людей,Тем больше нравятся собаки:Когда, мой друг, дойдет до драки,То пес окажется верней.Чем дольше я гляжу в глазаВсецело преданных мне псов,Тем больше я люблю волков,Свободно рыщущих в лесах.Но ночью мне терзает слухТоскливый, одинокий вой.И я, стремясь вернуть покой,Тогда тянусь к тебе, мой друг.Увы, забота книзу гнет.Уйду я от тебя скорей,Среди других пожить людей…И завершится оборот.

Во всех наших неприятностях мы виноваты сами.

Это немудреное изречение следует золотыми буквами написать на серебряной пластинке и повесить… Ну, скажем, над компьютером, чтобы уж раз-то в день точно перечитать и проникнуться. Увы, ввиду насыщенной личной жизни (нет, это совсем не то, о чем вы подумали), я давно забросила и родной ноутбук, и бережно лелеемые в школьные времена конспекты по философии. А потому возможность резко поумнеть, раз за разом вникая в смысл этих дивных слов мне явно уже не светила… Но в самое ближайшее время, полагаю, такой шанс обязательно появится. В добровольно-принудительном порядке.

А все дело в том, что я — эстаминиэль, ведьма в третьем и самом прекрасном возрасте, и, наконец, просто взрослая, восемнадцатилетняя девушка — умудрилась вновь загреметь на школьную скамью. Да еще на заграничную. Дэйр, когда узнал, смеялся как ненормальный. Брат же ехидно заявил, что это вполне в моем стиле. И, мысленно перебирая события прошедшего года, не могу с ним не согласиться. Ровно тринадцать месяцев назад, в июле, я приняла судьбоносное решение — заняться разработкой антидота к солнечному яду, чтобы спасти Северного князя. И после этого последовательно начала влипать в неприятности. Для начала ввязалась в расследование убийств на жарком южном побережье. Потом восстановила против себя почти весь преподавательский состав Академии и была с позором изгнана из оплота знаний… И — апогей моей невезучести — чуть не угробилась на пару с Дариэлем, исследуя подземелья Темных пределов в поисках необходимой для работы книги.

Вроде бы все.

Ах, нет, забыла упомянуть самое позорное. И как я умудрилась грохнуться в обморок на глазах у мамы и Дэйра, не дослушав, что говорила Айч?

Конечно, неосторожно обороненное невезучей ведьмой слово «война» заставило понервничать всех. Но лишиться сознания изволила только я. Потом меня долго приводили в чувство, успокаивали, поили мятными отварами (Дэйр постарался), отчитывали (мама была очень недовольна)… А под конец все же объяснили, что Айч, по обыкновению, слегка преувеличила и до открытых военных действий еще далеко. После этих слов я немного расслабилась и даже выслушала то, что мне пытались объяснить в четыре голоса Элен, Хэл, Лиссэ и сама Айч. А там было ради чего навострить уши.

Самая шокирующая и таинственная новость — исчезновение инквизиции. Всего за одну ночь из столиц, городов, городков, поселков и деревенек бесследно пропали все, кто имел отношение к смотрителям — от мелкой сошки, вроде осведомителей и шпионов, до полностью укомплектованных элитных отрядов и высшего руководства. Здания остались нетронутыми, но внутри не удалось обнаружить ни единого следа пребывания Ордена контроля и созидания. Чистые до стерильности помещения — ни завалящей бумажки с черновиками коварных планов, ни зацепившегося за косяк обрывка форменной одежды.

Конечно, пропавший Орден пытались искать. Но тщетно. Не помогало ни вампирское чутье, ни магические заклинания, ни ведьмины гадания. Казалось, что смотрителей прикрывает божественная рука… или демоническая.

Колдовской мир бурлил, как котел с зельем. Слухи и нелепые предположения наслаивались одно на другое, словно краски на картине сумасшедшего художника. Поговаривали, что в отдаленных уголках стали пропадать слабые, молодые ведьмы, что вампиров-одиночек давят в закоулках, как мух, что Академию, полноценно работавшую во время эпидемий и бунтов, переводят на карантинное положение… Но что из этого правда, а что досужий вымысел, не знал никто. Редкие осведомленные персонажи делали таинственные глаза и грустно улыбались, не опровергая слухи, но и не подтверждая их.

На фоне этого мои мелкие домашние неприятности и душевные терзания отошли на второй план. А потом я вернулась в Зеленый… и завертелось.

После пяти месяцев, проведенных под крылышком Дариэля, в тиши и царственном спокойствии Дальних пределов, шумный человеческий город с его давкой и суетой ворвался в мою душу предчувствием карнавала. Первое время, каюсь, шарахалась от автомобилей и навязчивых консультантов в торговых центрах, но потом заново пообтерлась, привыкла и даже осознала, что все это время скучала по людской толкотне на улицах. В немалой степени этому поспособствовали старания подруг, вытаскивавших меня «в общество» при первой же возможности. Честно говоря, до моего отъезда в Академию и Кентал Савал мы редко собирались всей компанией, разве что на пикники да по большим праздникам. А в последнее время, даже направляясь в магазин «по шмоткам», вызванивали друг друга и сбивались в стайку. То ли связь Звезды действовала, то ли долгая разлука — не знаю… Но меньше, чем втроем, мы уже не ходили.