Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

– Да что ты говоришь! Не пойдет Кира замуж. Разве что король ее уговорит пожертвовать убеждениями ради блага короны.

– Почему ты так уверена? Она, конечно, пока не поняла, зачем это Шеллар с ней под пальмами уединяется и на ужины приглашает, но я не заметил, чтобы она питала к нему явную антипатию, чтобы он ей не нравился или что-то в этом духе. Наоборот, ей с королем приятно общаться.

– Одно дело – общаться, а замуж – уже совсем другое. Кира к этому относится, мягко говоря, прохладно, и мужчин вообще не особенно уважает. А что до нежных чувств его величества, то она их и не заметит, пока он ей прямым текстом не скажет. Она какая-то патологически верноподданная и в ее понятии король вообще не мужчина, даже человек-то с большой натяжкой.

– О-о! – рассмеялся Карлсон. – Ее ждут великие открытия! Короли едят и пьют, а также, представьте себе, в туалет ходят! А уж когда она увидит, какие у них бывают… что, правда, как два моих?

– Нет, это было художественное преувеличение, – спохватилась Эльвира. – Полтора, не более. И вообще, я уже плохо помню анатомию его величества.

– А мою еще помнишь? – лукаво прищурился шкодливый любовник.

– И твою тоже не помню, со вчерашней ночи не видела.

– Ах, какая же у тебя память дырявая! Наверное, не обойтись без напоминания.

– И немедленного!

Глава 9

Булочкин, как всегда, был потрясен железной логикой железного Колобка.

– Как прошел ужин? – поинтересовался Жак, приподнимая крышку сковородки, аппетитно шкворчавшей плютовыми лапками.

– Нормально, – пожал плечами король. Он сидел за кухонным столом и с большим интересом наблюдал за приготовлением пищи. С этим процессом Шеллар сталкивался второй раз в жизни, первый был в памятную ночь, когда Шанкар хозяйничал на дворцовой кухне и доверил его величеству подержать ложку. Сегодня же на кухне возился Жак, который зазвал короля на самогон и, узнав, что его величество сегодня не успел позавтракать и пообедать, срочно решил превратить закуску в ужин.

– А что в вашем понятии значит «нормально» проведенный ужин? – уточнил шут. – Что-то конкретное или просто, что вы не желаете об этом ужине распространяться?

– Это означает, – спокойно пояснил король, – что ничего выдающегося не произошло. Мы поели, выпили, побеседовали, как Ольга выражается, «за жизнь»… Кстати, почему она при этом столь упорно употребляет неверный предлог?

– Это диалектное выражение, – охотно откликнулся Жак. – Хотел бы я знать, как же это на самом деле звучит на вашем языке… А о чем вы с ней говорили? О коллекции оружия вашего дедушки? Сомневаюсь, что о политике или о придворных дамах… Думаю, что о методах заточки мечей и о прочих оружейных тонкостях, о которых Кира беседует с Элмаром, вы бы вряд ли смогли достойно поддерживать разговор.

– Ты неисправим, – проворчал его величество, раскуривая трубку. – Почему ты считаешь, что воины непременно должны быть грубыми тупыми людьми, не способными говорить ни о чем, кроме оружия и своих боевых побед? Забыл, что неоднократно ошибался в людях именно из-за этого?

– Не забыл, – не стал возражать Жак. – Поэтому и спрашиваю. Мне же интересно, какая она на самом деле, я ее почти не знаю.

– Что ж, если так интересно… Тебе никогда не приходило в голову, что воины бывают разных типов? Солдат, который рубит мечом и стреляет из лука, – человек, жизнь которого посвящена именно этому конкретному занятию и который только это и умеет толком. А офицер, который отдает приказы, кого рубить и куда стрелять, человек, который думает за солдата… Так вот, чтобы ты более не сомневался в умственных способностях баронессы Арманди…

– Я понял, – с готовностью согласился Жак. – Вы хотите сказать, что она относится ко второму типу. Этакая Афина Паллада… Все понятно, что ж тут непонятного? Именно поэтому вы произвели ее в лейтенанты гвардии и прочили блестящую карьеру?

– Положим, чин лейтенанта я бы ей дал в любом случае, ибо такова была награда, о которой она просила. А насчет карьеры… Я полагаю, что полусотня гвардейцев для нее не предел. Ей можно доверить даже всю армию, справится. У нее прирожденный талант к военному делу, и если ее не будут зажимать из-за царящей в армии половой дискриминации, из нее выйдет весьма толковый генерал. Со временем. А уж о том, чтобы это случилось, я позабочусь лично.

– А как вы определили ее выдающиеся способно-сти? – поинтересовался шут, по совместительству кулинар-любитель, отвлекаясь от художественной нарезки овощей для салата.

– Во-первых, известно ли тебе, что под ее командованием замок Арманди полтора года успешно сопротивлялся атакам дружины герцога Браско, вчетверо превосходившей по численности ее собственное войско? Это учитывая то, что войско наполовину состояло из наспех обученных крестьян. Я интересовался ходом этой междоусобной войны, организацией обороны замка и был потрясен. Кроме того, Кира дважды обыграла меня в «башенки». Тебе это о чем-то говорит? До сих пор это удавалось только покойному дедушке, который был выдающимся полководцем, и его стратегический талант успешно мог противостоять моей голой логике. Я вот ее еще в шахматы научу играть… Что я смешного сказал?

Жак отложил нож и посмотрел на короля чуть ли не с восторгом.

– Так вот оно что! Значит, все-таки Кира! Выходит, вы намерены продолжать и развивать ваше знакомство и не случайно все время так живо интересовались ее здоровьем и уединялись с ней под пальмами на балу! Ваше величество, я только не пойму – вы ее вычислили по пятнадцати параметрам или у вас просто такая непреодолимая тяга к воительницам?

– Ну, ты как скажешь… – поморщился король. – Я уже давно забыл про эти параметры, кстати, их шестнадцать. Хотя… – он на минуту задумался. – Как ни смешно, она подходит по пятнадцати. Может, я действительно подсознательно определил именно то, что мне было нужно? Впрочем, ерунда все это. Насчет параметров и насчет воительниц. Мне просто понравилась эта девушка. С первого взгляда. Не знаю почему, я ведь даже не знал, кто она и какая она, когда знакомился, просто заметил, что она удивительно красивая…

– Уже нет, – вздохнул Жак и снова принялся за работу.

– Знаешь, мне это как-то безразлично. Не понимаю, почему все смотрят на нее то с ужасом, то с состраданием, а то и вовсе взгляд отводят… Из-за того Кира и переживает. Похоже, она основательно похоронила всякие мысли о какой бы то ни было личной жизни, и я так и не смог толком понять – из-за увечья ли. А то у воительниц бывают такие ненормальные убеждения, что путь воина несовместим с замужеством и рождением детей… Почему-то для мужчин совместим, а для женщин, видите ли, нет!