Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

– Бедный, бедный Шеллар! – простонал Карлсон, чуть не падая со спинки стула. – Ты еще на него обижалась! Добрейший и великодушнейший человек! Покойный король Ринальдо за такие шуточки свернул бы шею не глядя, причем собственноручно и моментально! А Шеллар эту старую шлюху даже со двора не прогнал!

– Вовсе она не старая, – возразила Эльвира. – Но что шлюха, это точно. Высшей квалификации. Потому и оставил, наверное. Питает он к ней некоторую слабость, как, впрочем, и многие другие.

– Еще бы, – хихикнул Карлсон. – В борделе мадам Лили к ней в очередь становились.

– В борделе? – изумленно захлопала ресницами дама. – А мы не знали! Интересно, а король в курсе? Хотя наверняка осведомлен лучше нас всех. Он все знает. И ты, кстати, смотри, не попадись. А то додумался – научил Мафея шарики пускать! Он стал этими шариками эгинских малолетних принцев развлекать, а король увидел. И тут же заинтересовался, откуда да кто, бедный мальчишка еле отговорился. И еще при дворе сегодня болтают, будто у нас в замке призраки мистралийских принцев летают. Твои проделки? Хочешь, чтобы тебя поймали?

«Призрак» сокрушенно вздохнул:

– Разве же я знал, что Шеллар эти шарики до сих пор помнит?! Ну, нравились они ему, они всем детям нравятся, но кто же думал, что он их на всю жизнь запомнит! Тоже мне, незабываемое впечатление детства…

– Карлсон, – подозрительно поинтересовалась Эльвира. – А где это его величество видел тебя с твоими шариками, да еще во времена своего детства?

– Ну… видел, – Карлсон совершенно смутился и не очень уверенно пояснил: – Я… мои родители… они тоже состояли при дворе, вроде тебя. А королевская семья Ортана приезжала к нам в гости. И меня всегда подпрягали развлекать детей, так же, как Мафея. А насчет призраков… пусть болтают. Так даже удобнее. Если вдруг меня увидят, взлечу и притворюсь призраком. Так что это мелочи. Вот что мне завтра Кантор устроит… Материть, наверное, будет хуже, чем Шеллар Камиллу. Он на меня за ту траву до сих пор злится…

– Какую траву?

– Да было тут на днях… Я обкурился, а ему пришлось за мной присматривать… А что такое присматривать за невменяемым магом, можешь себе представить. Меня как понесло… Чуть к Шеллару в гости не ввалился.

– Так зачем же ты принимаешь наркотики, если после того неуправляемым становишься? Не надо было курить, правильно он на тебя злится.

– У нас пьянка была… А мне пить нельзя. Я от этого еще дурнее становлюсь, чем от любых наркотиков. А совсем трезвым сидеть, когда все пьют – тоже как-то… Да ну их, мои похождения, тоже мне, тема для беседы с дамой! Лучше расскажи что-нибудь про своих подружек, это веселее. Как поживает твоя хинская воспитанница?

– Понятия не имею, – вздохнула Эльвира. – Я же ничегошеньки не понимаю, что она говорит. Не звать же преподобного Чена каждый раз, чтобы спросить ее, как она поживает. А по-ортански она пока что знает «здравствуйте», «спасибо», «да», «нет», «хорошо», «плохо», «госпожа», «господин», а также с десяток различных непечатных слов, связанных с процессом размножения. Камилла просветила. Правильно его величество сказал, совершенный гадючник и полный бардак. Хорошо еще, что он общается с ней по-хински и пока не слышал ее успехов в изучении языка, а то я бы виновата и осталась. Зато Мафея девочка вогнала в краску, пытаясь всего лишь выяснить у него, какого он пола и зачем у него такие уши.

– Разве он так сильно похож на девочку? – удивился Карлсон.

– Так ведь малышке Сюань сложно различать людей другой расы. Она даже лица не запоминает, мы ей одинаковыми кажемся. Придворных дам различает по прическам и цвету волос, а из мужчин вообще узнает только короля – по росту, и Мафея – по ушам. Элмара она путает с Лаврисом, а тебя бы запросто спутала с Кантором…

– А откуда ты знаешь, что мы для нее на одно лицо? Она сама тебе сказала?

– Да нет, это Чен объяснил.

– А это кто?

– Наш новый придворный мистик, тоже из Хины. Ничего, вроде симпатичный парень… хотя, какой он парень, ему уже за сто, просто он молодо выглядит. Я с ним общалась несколько раз по поводу этой малышки, и вообще о разных вещах. Жаловался, что ему делать нечего. Хотел было приступить к своим обязанностям, пришел к королю и попросил, чтобы ему было позволено осмотреть его величество и ознакомиться с медицинскими записями прежних мистиков… То есть чем король болел раньше и тому подобное. И был поражен, узнав, что таких записей не существует вообще, потому как его величество никогда ничем не болел… до того памятного банкета. И сейчас здоров, как четыре лошади. Бедный мистик уже начал было подозревать, что император над ним жестоко подшутил, превратив не просто в подарок, а в подарок бесполезный, но тут у него появилась работа. Наши придворные дамы срочно все расхворались, и все исключительно по женской части. Только мы с Акриллой и здоровы, а остальные – ну просто при смерти. Особенно Камилла.

Карлсон усмехнулся.

– А эта ваша целомудренная, которая в обмороки падает, она после того, что сегодня было, не перестала бояться короля?

– Представь себе, нет. Теперь она его еще сильнее боится. И что самое веселое, его величество велел ей изложить в письменной форме, почему она его боится, и предоставить сочинение к завтрашнему утру. То ли поиздеваться решил, то ли любопытство замучило. Акрилла полдня сидела и рыдала над листом бумаги, потом весь вечер доставала нас, чтобы мы ей что-то посоветовали. Камилла посоветовала написать… Что хихикаешь, уже сам понял? Вот именно, что она еще могла посоветовать. А я порекомендовала ограничиться фразой: «Потому, что дура». Она на нас разобиделась и пошла советоваться к Мафею.

– Ну и чудненько, – обрадовался Карлсон. – Пусть общаются. Может, мальчишка наконец наберется смелости да избавит ее от излишнего целомудрия. А то непорядок получается.

– А когда тут был порядок? – вздохнула Эльвира. – Пожалуй, ты прав, наш король слишком добр к своим дамам и слишком многое им прощает, вот они и творят, что хотят.

– Ничего, – хихикнул мистралиец. – Вот женится его величество на твоей подружке, она тут наведет воинскую дисциплину. Будете строем ходить и честь отдавать.

– Да что ты говоришь! Не пойдет Кира замуж. Разве что король ее уговорит пожертвовать убеждениями ради блага короны.

– Почему ты так уверена? Она, конечно, пока не поняла, зачем это Шеллар с ней под пальмами уединяется и на ужины приглашает, но я не заметил, чтобы она питала к нему явную антипатию, чтобы он ей не нравился или что-то в этом духе. Наоборот, ей с королем приятно общаться.

– Одно дело – общаться, а замуж – уже совсем другое. Кира к этому относится, мягко говоря, прохладно, и мужчин вообще не особенно уважает. А что до нежных чувств его величества, то она их и не заметит, пока он ей прямым текстом не скажет. Она какая-то патологически верноподданная и в ее понятии король вообще не мужчина, даже человек-то с большой натяжкой.