Узы любви - Джоанна Линдсей

Только Милисент понимала, что мужем до сих пор владеет гнев. Он по-прежнему зол на нее. Она сама еще не вполне пришла в себя и никак не могла отрешиться от мыслей о признании Вулфрика и о новых возможностях, открытых отныне перед ней.

Почти весь день она провела с Роландом, вспоминая о совместном житье в Фулбрее. Он с родителями собирался уехать завтра, так что ей хотелось побыть со старым другом.

Она, разумеется, не призналась Роланду в том, что у нее на уме, зато успела отвести в сторону Джоан.

— Ну? Тебе понравилось? — немедленно полюбопытствовала та, и, к своему полному восторгу, узрела смущенное лицо сестры. Но, не унявшись, продолжала допрашивать: — Как по-твоему, теперь ты сможешь жить здесь, не предаваясь постоянному отчаянию?

— Зависит от того, в какой комнате я теперь буду спать, — хихикнула Милисент.

— И почему же…

— Ах, не важно, я всего лишь шучу, поскольку выражение «постоянное отчаяние» звучит так безнадежно! Но я узнала нечто такое, что сильно облегчит мою жизнь.

— Что именно?

— Он не любит никого другого.

— Чудесно! — обрадовалась Джоан. — Клянусь, что он скоро полюбит тебя, если уже не полюбил.

— Уже? — фыркнула Милисент. — Вспомни, сколько лет ему понадобилось, чтобы приехать за мной! И в каком настроении он явился в Данбер! И потом он сам признался, что просил отца расторгнуть помолвку! Разве это не означает, что он хотел другую? Иначе почему тогда изо всех сил отбивался от женитьбы?

— Да, но это было раньше и теперь уже не имеет значения. Все переменилось с тех пор, как он узнал тебя. Я наблюдала за ним вчера, и он казался поистине счастливым женихом.

— Он прекрасно умеет притворяться и производить впечатление вполне довольного своей жизнью человека, но это не имеет ничего общего с его истинными чувствами.

— А ты точно знаешь, что он несчастен?

Милисент чуть замялась:

— Нет… не совсем, хотя с самого утра гневается на меня.

Джоан обреченно вздохнула:

— Что ты наделала на этот раз?

— Да всего-навсего задала обычный вопрос, насчет его истинной любви. Он прорычал, что таковой никогда не имел и мне следовало бы понять это самой. Мол, он сказал это только в ответ на мое признание в любви к Роланду.

— Разве я сто раз не твердила тебе то же самое? Он вовсе не казался человеком, страдающим от любви.

Господи, Джоан даже выражается теми же словами, что и Вулфрик!

Милисент чуть поморщилась, но все же заметила:

— Казаться еще не значит быть. Хотя бы раз стала свидетельницей наших споров, может, кое-что и поняла бы! Что до меня, я еще не уверена, правду ли он говорит. Наши постоянные ссоры тому подтверждение. Другое дело, что ему нравится меня целовать.

Но Джоан могла быть еще упрямее Милисент.

— А если причина раздоров в том, что ему не нравятся кое-какие качества твоего характера? Ты спрашивала его об этом?

— Нет.

— А следовало бы. Может, дело в простом непонимании или недоразумении, которое можно легко решить. И что останется от твоих возражений?

— Будто сама не знаешь, — проворчала Милисент. — Он по-прежнему намерен контролировать каждый мой шаг.

— Разумеется, — согласилась Джоан, — в конце концов Вулфрик — твой муж. Но у тебя всегда есть выбор: покориться судьбе или попробовать усмирить его нрав любовью.

Тут подошла леди Энн, и разговор прервался. Но Милисент все-таки призадумалась. Ей отчего-то приятно было вообразить Вулфрика влюбленным в нее. Отчего же он все-таки столь яростно противился женитьбе?

Она по-прежнему не знала истинных причин, и любопытство оказалось сильнее обид. Этим же вечером в супружеской спальне она обязательно выяснит все. В их спальне…

Да, все вещи Милисент перенесли в комнату Вулфрика, даже не позаботившись предупредить ее. Только животных оставили на попечение Джоан. По приказу Вулфрика? Или его слуги просто побоялись тронуть ее любимцев? Риска могла покалечить любого, не говоря уже о Граулзе. Одно его рычание способно обратить в бегство кого хочешь.

Вечером, поднявшись в свои покои, Милисент обнаружила, что Вулфрик еще не появлялся. Она прекрасно помнила его приказ оставлять за порогом все недобрые чувства, и постаралась так и сделать. А он? Что ни говори, ведь злится не она, а он! И все еще не успокоился, судя по его мрачному, как ночь, лицу!

Вулфрик не спеша вошел в комнату и, не сказав ни слова, стал раздеваться.

Милисент хмыкнула, очень тихо, но тем не менее пренебрежительно. Решил игнорировать ее? Взять гнев с собой в постель? Что же, может, не стоит ни о чем спрашивать сегодня, тем более если этот вопрос так же расстроит его, как предыдущий?

Милисент зашла ему за спину, похлопала по плечу и подождала, пока Вулфрик обернется. Он так и сделал, но при этом поднял брови, и у Милисент появилось отчетливое ощущение, что он ожидает извинения. За что? За то, что заставила признаться во лжи.

— Я бы хотела закончить наш разговор, — сообщила она.

— Он уже закончен.

— Для тебя, возможно, но мне все-таки хочется узнать еще кое-что. Если у тебя нет другой женщины… Нет, не перебивай меня, лучше выслушай, — поспешно заметила она, видя, что ее сейчас оборвут. — Почему ты явился в Данбер в таком бешенстве? И не пытайся отрицать: ты предпочел бы жениться на ком угодно, только не на мне.

— Возможно, потому, девушка, что в моей памяти так живо сохранилась та маленькая ведьма, которая набросилась на меня. Никакому мужчине не нужна сварливая жена, жизнь с которой превратится в кошмар. Сознаюсь, я поглядывал на одну даму, но это не значит, что был в нее влюблен.

Ей следовало бы оставить расспросы и забыть об этом разговоре. Ничего обидного он ей не сказал, и не стоит мучиться. Но Вулфрик описал ее в таких выражениях, что Милисент невольно вспылила и уже была готова ринуться в бой, если бы не вспомнила, о чем они условились прошлой ночью.

Поэтому она сделала то, на что решился бы не всякий: взяла мужа за руку и попыталась вытащить из комнаты. Однако он уперся и, прежде чем Милисент успела пройти несколько шагов, процедил:

— Что это ты вытворяешь?

— Увожу тебя отсюда, чтобы раз и навсегда все выяснить, — отпарировала она.

Поняв, что имеет в виду жена, он хмыкнул и притянул ее к себе.

— Ну уж нет.

Милисент уперлась кулачками в его грудь, хотя без особого энтузиазма: на самом деле ей вовсе не хотелось затевать очередной спор, особенно при воспоминания о прошедшей ночи.

— Значит, только я должна забывать о гневе, входя сюда? А как насчет тебя? — осведомилась она.

— Я тоже, и спасибо за напоминание, — криво улыбнулся он. — Все это глупости, не стоящие внимания.

Он сжал ладонями ее лицо и наклонился к губам.