Отражение не меня. Сердце Оххарона - Марина Суржевская

— Я не сказал «входите», — протянул Райден. Впрочем, злости в его голосе не было, и Зрячий приблизился, сложил руки на животе.

— Я о тебе беспокоился. Как вижу — зря. Не думал, что ты решишь напиться в такое время.

Райден поставил бутылку на низкий столик, устало потер глаза.

— Алларис, что ты творишь? — укоризненно протянул Зрячий.

— Скажи, Корвелл, что бы сделал ты, если бы был с любимой женщиной, и в самый интересный момент появился соперник из другого мира. И твоя любимая предпочла уйти к нему, а не продолжить начатое? — Райден усмехнулся и опустил взгляд, с отвращением рассматривая лепестки, источающие нежный аромат.

Корвелл опешил. Потом достал бокал, подошел к столику, налил вейс и протянул другу.

— Я предпочел бы темный вейс. Он сваливает уже после первого бокала.

Райден покачал головой.

— Я не собираюсь напиваться, не переживай, — резко бросил он. — Мне нужна голова, способная соображать, а не пускать пьяные пузыри.

— Ты всегда был лучшим из нас, — пробормотал Зрячий, но Райден лишь раздраженно махнул рукой, обрывая его слова.

— Боги, достаточно, Корвелл, — он отошел к окну, уперся лбом в стекло. Слабо светились окна в крыле учеников, тлели желтые огни фонарей вдоль дорожек Академии, а в небе розовела полная луна, освещая мирную и знакомую до последней тени картину.

Сейчас он ненавидел этот пейзаж. Но сейчас он ненавидел все и всех, а прежде всего — себя. Потому что магистру Райдену было невыносимо больно, и эта боль не давала почувствовать ничего другого.

Он резко отвернулся и пошел к двери.

— Хочу прогуляться, — не глядя на друга, бросил он. — И ты не мог бы оказать мне услугу, Корвелл?

— Конечно, все что захо…

— Спали эти проклятые лепестки, мой резерв почти пуст. А я теперь, кажется, терпеть не могу запах роз.

Ответа он дожидаться не стал и ушел, без стука закрыв за собой дверь.

Ночь была холодной, почти морозной. На Рифе никогда не было зимы, и за годы проживания здесь Райден почти забыл о ней. И теперь глотал ледяной воздух пересохшими губами, жалея, что не забрал бутылку вейса. Конечно, можно дойти до кладовых и взять там, но… воспоминания. Что делать с ними? Со своей проклятой памятью, что подсовывает картинки смеющейся Леи, облизывающей с пальцев шоколад.

— Не хочу о ней думать, — пробормотал Райден, поднимая воротник камзола. Теплый плащ он не взял и замерз почти сразу. И протрезвел, что огорчало особенно.

Ему хотелось выдрать из себя эти образы — воспоминания, но казалось, они стали важнее всего мира, потеснили все, что было до них, обесцветили и обезличили остальные моменты его жизни. Разве у него была какая-то жизнь до НЕЕ? Чего он хотел, о чем думал, куда стремился?

Как он жил — до нее?

Алларис не помнил. Может, и не жил?

Он сжал зубы, ускоряя шаг, чтобы не замерзнуть окончательно. Из тьмы шагнул Шип, что нес стражу у северных ворот, но узнав магистра, вновь слился с тенью. Райден окинул взглядом стену и вышел за ворота, пошел в сторону тренировочного поля. Внутри болело и корчилось, словно сердце выдирали из живого тела, но магистр приказал себе не обращать на это внимания. Его любовь не сложилась и уже не сложится, хотя лучше бы он этого не знал. Лучше бы хоть во что-то верил, тешил себя глупыми надеждами и грезил наяву, что все еще возможно, все еще будет…

Не будет.

Он нахмурился и оглянулся на башни, что отбрасывали длинные тени на тренировочное поле.

Оракул показал ему смерть. И это совсем не то, что хотел бы увидеть Райден. Но и из этого он обязан извлечь пользу для Академии.

Маг заставил себя сосредоточиться и вспомнить во всех подробностях то, что показал Оракул. Вспоминать не хотелось, сознание сопротивлялось, желая похоронить эти образы под толстым слоем иллюзий и самообмана, но Райден себе этого не позволил.

И заставил себя вспоминать.

Тренировочное поле Академии. Солнце в зените. Осколки башни, усыпающие землю. Сражение. Хаос. Черные звери, что закрывают от него Лею. Он бежит… Кричит… Видит ее лицо — нежные губы, разноцветные глаза и волосы. Она поворачивается и шагает к нему. Клинок входит в его грудь.

Все.

Райден сглотнул и снова мучительно захотел выпить. Нет. Надо подумать. Он походил по полю, высчитывая свое местоположение и пытаясь соотнести его с видением. Встал, осмотрелся. Если осколки покрывали ту сторону, значит, рухнула Башня Дождя, в которой расположены покои магистров.

Утром он прикажет всем ученикам переселиться из нее в северное крыло и больше не появляться на тренировочном поле. Куда еще могут упасть обломки? Райден подобрал камень, присел, вычерчивая на земле формулы для расчета падения и участок разброса обломков. Поднялся, осмотрел скептически. Прищурился.

Что еще было в видении?

Дерево. Он перевел взгляд на разлапистый дуб, что высился у кромки поля. Оракул показал его совершенно облетевшим, сейчас на нем еще оставалось несколько листьев. Хороший порыв ветра, и они упадут на покрытую инеем землю. Значит, скоро. Не весной или будущим летом, а совсем рядом тот день, когда все случится. Раньше, чем хотелось бы.

Что еще может пригодиться? Жаль, что видение было таким коротким, слишком мало данных, но даже их магистр собирался использовать. Ждать он больше не может, и утром уведет учеников в подземный ход, спрячет. Главное, выгнать из подземелья Ортана и Ельгу, что там шляются, пытаясь что-то разведать и найти.

Легкая улыбка тронула губы мага. Конечно, он почувствовал Ортана сразу же, как только тот приблизился. Уровень дара и знаний магистра позволял ему видеть и понимать гораздо больше, чем обычным людям. Зрячий, несомненно, тоже рассмотрел Ортана, но также решил сделать вид, что не заметил. Они оба не стали вмешиваться и оставили парня в том же состоянии, хотя вернуть его в обычную форму было несложно. Но Ортан заслужил это. Не наказание, а осознание, что не все в мире движется и живет по его желанию и указке.

Боги выбрали лучший способ проучить наглеца и, возможно, дали ему шанс хоть что-то осознать.

Но завтра надо вернуть ему материальность, иначе может быть поздно. Магистр сделал запись в своем воображаемом списке дел на завтра.

Зверь, что пришел в Хандраш, оказался неразумным, он лишь рычал и бился о прутья клетки, так что никаких сведений о враге получить не удалось. Выхода с Рифа нет, но Райден надеялся, что ученики смогут дождаться в подземельях помощи. Потому что в его видении было еще одно лицо, внушающее надежду.

Алларис увидел бегущего капитана Дрозда. Но вот вернулся ли он один, или смог привести подкрепление, уже не знал. Вернее, не так — сможет ли. Все увиденное лишь предстоит, лишь произойдет в будущем.