Ловкость рук - Филипп Марголин

Я бодрствовал до часу ночи, но она так и не вернулась. Собрала ли она вещи? Загрузила ли чемодан в багажник? Может, уехала на несколько дней? Я проклинал себя за глупость и недальновидность. Ведь я видел ее раньше тем же днем, и не заподозрил, что произойдет нечто необычное.

Домой она вернулась только наутро, в десять. А потом вдруг перестала выходить и принимать солнечные ванны по вторникам и четвергам. Время от времени куда-то исчезала по вечерам. С ней явно происходило что-то неладное. Завелся парень? Но тогда почему он ни разу не навещал ее здесь? Стала больше заниматься где-то в другом месте? Но университетский летний семестр еще не закончился.

Тут замешано что-то еще. Вернее, кто-то другой. Вскоре стало очевидно, что на узкой улочке за моим домом кто-то постоянно паркует свою машину. Оттуда был виден дом Айрин, но сомневаюсь, чтобы кто-то заметил машину из ее дома. Автомобиль стоял под таким углом, чтоб наблюдателю было удобно, к тому же его лицо скрывали деревья.

Это был «Фольксваген». Я знал, что водитель следит за Айрин, поскольку всякий раз, когда она выезжала из дома, он отправлялся следом за ней. Я сам дважды проверил это — просто ехал следом за ними обоими. Мысль о том, что Айрин в опасности, одновременно и пугала, и возбуждала меня. Это делало и без того таинственную историю еще более загадочной, и также повышало вероятность того, что я могу потерять объект своих наблюдений. А это уже превратилось в смысл моего существования.

В тот день, когда я понял, что «фольксваген» следит за Айрин, пришлось принять решение. Я должен узнать как можно больше о девушке и ее знакомых. Следовало завершить эту картину — мозаику ее жизни.

Я выждал, когда отъедет Айрин. «Фольксваген» тотчас двинулся следом. Я ехал за ними на безопасном расстоянии. И мне не понадобилось много времени, чтобы понять, куда они направляются. Я немного срезал дорогу и припарковался за углом, близ одного из корпусов многоквартирного дома под названием «Бэлморал». Затем вошел в него через служебный вход и поднялся по лестнице на десятый этаж. Я совершенно выдохся, дотопав до ее этажа. Потом нашел небольшую комнатушку, склад принадлежностей по уборке — оттуда хорошо просматривалась дверь в ее апартаменты под номером 10F. Выглянул в коридор, осмотрелся, убедился, что там ни души, и проскользнул в эту комнатушку.

Были три часа, когда Айрин вышла из лифта. Выглядела она потрясающе. На ней был белый брючный костюм, на шее — голубой шарф. Длинные волосы каскадом падали на спину, почти до талии. Не думаю, чтобы кто-либо когда-нибудь так вожделел женщину, как я вожделел Айрин в тот момент.

Вот она остановилась перед дверью и позвонила в звонок. Очевидно, внутри кто-то был. Но кто? Я высунулся, посмотрел, но так и не увидел, кто же открыл ей дверь.

А потом, минут через десять, снова подъехал и остановился лифт. Из него вышел мужчина, которого я видел в нише коридора художественной школы, мужчина из «фольксвагена». Он тихо прошел по коридору, остановился перед дверью под номером 10F. Прислушался, затем достал из кармана связку ключей. Нашел один, который подходил, сунул в замочную скважину и начал открывать дверь, очень медленно и осторожно. Один раз обернулся, глянул в моем направлении, но я успел скрыться в каморке. А когда снова выглянул в коридор, увидел, что дверь закрыта. Стало быть, он внутри.

Какое-то время оттуда не доносилось ни звука. Затем я услышал женский крик и два мужских голоса — они явно о чем-то спорили или ссорились. Я занервничал. За закрытой дверью явно происходило что-то нехорошее. Крики звучали приглушенно. Затем послышался грохот. Помню это очень отчетливо. А потом настала мертвая тишина.

Стыдно признаться, но я прежде всего думал тогда лишь о собственной безопасности. И потом, меня просто парализовал страх. Он удерживал меня, вспотевшего и дрожащего с головы до пят, в этой тесной и темной каморке. Что же делать?.. Айрин в опасности. Если я чем-то выдам себя, мне тоже не поздоровится. От страха кружилась голова, я потерял ориентацию. И разрывался между желанием броситься ей на помощь и жутким страхом.

Но через некоторое время я стал дышать ровнее. Начал успокаиваться. Приоткрыл дверь каморки, выглянул в коридор. Никого. Тогда я, собравшись с духом, покинул свое убежище, дошел и остановился перед дверью 10F. Оттуда не доносилось ни звука. Я подергал за ручку. Дверь открывалась внутрь, в модерново обставленную гостиную. Блеск хромированной стали и отполированного дерева. Видимо, здешние обитатели говорили «нет» продукции из пластика. Слева начинался небольшой коридор. Я притворил за собой входную дверь и двинулся вперед на цыпочках. На кухне никого. То же самое в ванной. Дверь в конце коридора была распахнута настежь. В горле у меня пересохло. Сердце колотилось, как бешеное. Из комнаты не доносилось ни звука. Оттуда, где я стоял, было видно открытое окно и занавеска, колышущаяся от легкого летнего ветерка. Я шагнул в комнату.

Мужчина из «фольксвагена» распростерся на кровати лицом вверх. Череп проломлен — видно, с помощью валявшегося рядом и покрытого кровью пресс-папье. Меня затошнило. Желудок буквально выворачивало наизнанку, и я зажал ладонью рот. Затем отвернулся и сделал глубокий вдох.

Немного придя в себя, я посмотрел на второе тело. Точно помню, что почувствовал, когда понял, что это Айрин. Все так и поплыло перед глазами, все казалось каким-то нереальным. Я весь дрожал, у меня буквально подогнулись колени. В подобные моменты наш организм защищает себя сам. Выброс адреналина в кровь дает прилив сил, помогает предпринимать какие-то действия.

Помню, как склонился над ее телом. Она ударилась головой о тумбочку. Алые пятнышки крови на белоснежном жакете. Мне показалось, я сейчас разрыдаюсь.

Точно во сне, я подплыл к мертвому мужчине. При нем оказались ключи и бумажник. Я забрал их, сунул в карман. Отпечатки пальцев! Тут я снова запаниковал. Затем достал носовой платок и принялся протирать дверную ручку. Затем — ручку входной двери и другие предметы. Я позаботился, чтобы на них не осталось отпечатков, и лишь затем вышел.

Я очень боялся вести машину в таком состоянии, но еще страшнее было оставаться возле этого многоквартирного дома. Проехал несколько кварталов, нашел небольшой бар. Заказал стаканчик неразбавленного виски, уселся за отдельный столик и стал думать.

Бумажник принадлежал некоему Флойду Брюнелю, из бюро расследований «Брюнель инкорпорейшн». Домашний адрес на визитке говорил о том, что человек этот проживает в фешенебельном районе. Больше ничего интересного в бумажнике не было. Несколько кредитных карт, снимок молодой женщины, сделанный несколько лет назад, и еще клочок бумаги с какими-то цифрами, значение которых удалось понять позже.

Немного успокоившись и обретя способность мыслить логически, я сделал несколько важных умозаключений. Во-первых, тот факт, что я забрал бумажник и ключи, автоматически превращал меня в главного подозреваемого в двойном убийстве, иными словами — все эти улики указывали на меня.

Во-вторых, я никоим образом не мог вернуть эти улики на место преступления. Наверное, полиция уже там. А даже если и нет, я и помыслить не мог о том, чтоб вернуться в спальню, где лежат два мертвеца.

О том, чтобы самому сдать вещдоки в полицию, не могло быть и речи. Тогда я уже стопроцентно превращаюсь в главного подозреваемого. Я пытался оценить свое поведение с точки зрения полиции. И мне снова стало дурно от страха. Ведь я с помощью бинокля следил за красивой женщиной, ездил за ней, затем торчал в каморке уборщицы, в надежде, когда можно будет зайти к ней в квартиру и заняться сексом. А потом, увидев ее с другим мужчиной, убил.

А потому выход был только один. Я поехал домой и припарковал машину в гараже. Было это в половине пятого. Я быстро перешел улицу и перелез через живую изгородь, окружавшую дом Айрин. Задняя дверь оказалась не заперта.

Я никогда прежде не был у нее в доме, но все казалось таким знакомым. Я же видел какие-то его части в бинокль, оттого и создалось это впечатление дежа вю. Мебель простая, но подобрана со вкусом. Она резко контрастировала с обстановкой в квартире в центре города. На стенах несколько картин. На некоторых из них внизу инициалы — «А.У.». В основном, морские виды и пейзажи. Не слишком примечательная живопись. Ничего выдающегося.

На полках книги, в основном, учебники, но было также и несколько бестселлеров. Стену над камином украшала плетенка макраме.

Я помедлил перед тем, как войти в спальню. Почему-то страшно трудно было мне войти в эту комнату. И я понимал почему. Ведь столько раз я в своем воображении занимался с ней здесь любовью… И вот теперь я в этой комнате, а она мертва.

В нижнем ящике комода под стопкой аккуратно сложенных свитеров я нашел фотографии и листок бумаги. Желтой такой разлинованной бумаги. То был список из пяти имен и адресов — напротив каждого значилась сумма в долларах. Ни одно из имен знакомо мне не было.