Неклассический некромаг - Мария Двинская

нематериальную форму, и металл прошёл сквозь неё, не причинив вреда. Я торопливо открыла мешочек с зерном. За то время, что я возилась, с как назло, затянувшимся узлом, ситуация на поляне не изменилась. Дан Ромас ловко уворачивался от нечисти, но и сам не мог повредить нематериальную сущность. Стараясь не мешать их странному танцу, я рассыпала заговорённое зерно по полянке. Каждое зёрнышко работало как маленький якорь, привязывая посмертника к физической форме. Пока под нечистью находится хоть одно зёрнышко, она уязвима для обычного оружия. Плохо только, что заряда зерна хватит всего на пять-семь долей и, если нечисть заподозрит неладное, может успеть сбежать. Но времени оказалось достаточно, а посмертник слишком разозлён, чтобы скрыться от угрозы. Дан Ромас хорошо владел мечом и, вскоре Белая баба неподвижно лежала на земле, получив явно смертельный удар.

— Голову ей отсеките, — я осмотрела тело, но не поняла, окончательно ли она померла. — Нечисть весьма живуча, но без головы и она жить не сможет.

Дан Ромас кивнул и споро притащил от поленницы топор. Не захотел обижать благородное оружие недостойным меча действием, или же решил, что так удобней, меня не волновало. Главное — результат.

— И что дальше? — мужчина толкнул носком сапога обезглавленное тело. Ни во время боя, ни после, из нечисти не вылилось ни капли крови или иной жидкости.

— Голову можно отнести градоправителю, предъявить, а тело хоть сжечь, хоть так оставить, на солнце оно истлеет ещё до заката. Я успокою детей, а вы посмотрите в избушке, вроде там ещё двое должно быть.

Дан Ромас кивнул и скрылся в тёмном проёме. На детей, готовый сорваться в истерику, наложила лёгкое заклинание успокоения. Мужчина вернулся, неся на руках девочку. На вопросительный взгляд покачал головой. Второй ребёнок, оставшийся в доме, умер, не дождавшись спасения. Старший мальчик, с которым изначально разговаривали, тоже это понял.

— Ещё были Лунька и Валя. Мы их за домом под кору положили.

Мужик-возница всё же растрепал, куда и зачем ездили, иначе не объяснить толпу людей, встречающую у границы города. Радостные женщины, чьи дети вернулись живыми, похватали своих чад и увели по домам откармливать и выхаживать. Остальные, кому не повезло, с плачем и причитанием устремились к избушке, чтобы хотя бы похоронить детей по-человечески. Нас же повели к градоправителю, причём на этот раз меня тоже пригласили и отвертеться от общения с властью не дали. Пришлось слушать сумбурную благодарственную речь, по окончании которой дану Ромасу был вручён толстый кошелёк.

— Я знаю, что вам за это дадут премию, — пояснил градоправитель, — но это скромная благодарность от нашего городка.

На постоялом дворе, дан Ромас, не открывая кошелёк, отдал его мне.

— Берите. Он ваш по праву. Сам я если бы и нашёл избушку, уже точно не понял, с чем столкнулся и, тем более, не смог бы победить. А пока вызвали магов, все дети могли уже умереть. Кстати, я не думал, что магов в Училище учат сражаться с нечистью.

— А и не учат, — я забрала кошелёк и криво улыбнулась. — Просто у меня был хороший учитель.

Поговорить нам не дали. Хозяин постоялого двора, по совместительству тавернщик, вручил дану Ромасу конверт и два свитка, пояснив, что они прибыли с почтовой каретой буквально только что. Поблагодарив, следователь поднялся к себе в комнату, я же задержалась слегка перекусить.

— Это правда, что прòклятая Элиза детей похищала, а вы её упокоили?

Быстро же тут новости расходятся. Половина диска не прошло, а уже знают. Я кивнула в подтверждение.

— Хорошо. Это она из-за проклятия так? Хотя, с чего ей, она детей обожала. Наверно, на всех обозлилась, когда своих схоронила.

— Наоборот, она этих детей заботиться забирала.

— Как так? Вы же сами видели, какие они стали. Проклятье и на них подействовало? — тавернщик оказался любопытней и болтливей, чем я думала. Эх, знать бы, сразу у него обо всём бы и вызнали. И про Элизу, и про её проклятие. Не удивлюсь, если и слухи про Белую бабу он знал.

— Проклятие тут не причём. Вернее, причём, но в другом смысле. Без него Элиза максимум стала бы призраком и повздыхала под деревом до похорон, — ладно, до приезда кого-нибудь, умеющего прогонять духов. Похороны-то неправильно проведены были, дух бы не ушёл. — А так, проклятье в момент её смерти ушло, высвободив много энергии, что позволило появиться посмертнику. А самое сильное желание у неё было — заботиться о детях, что переродившийся дух и пытался сделать в силу своих возможностей.

— Значит, её всё же прокляли? Кто? — глаза у мужчины горели желанием узнать ещё одну тайну-сплетню.

— Прокляли, — согласилась я. — И весьма сильно. А вот кто, сказать не могу, слишком много времени прошло. К тому же проклятье со смертью рассеивается. Но наложивший его сильно не любил и завидовал несчастной.

— Хм… тогда я, кажется, знаю, кто бы это мог быть… Надо с мужиками потолковать.

Я доела запеканку и пошла наверх. Не моё дело, что тавернщик с мужиками собрался обсуждать и кого наказывать. Надо сказать дану Ромасу, что почтовая карета отправляется уже завтра, и уточнить его дальнейшие планы на меня. Не знаю, сколько денег в кошельке, возможно, я могла бы выполнить своё давнее намерение, подсказанное ещё Андином — найти в Туманных горах древнюю школу некромагов. Отсюда до гор рукой подать, недаром край зовётся Пригорным.

Поднявшись на второй этаж, постучала в дверь комнаты следователя. На стук никто не отозвался, не запертая дверь слегка приоткрылась. Была такая беда на этом постоялом дворе — двери рассохлись и могли самостоятельно открыться от малейшего сквозняка или толчка. Невольно увиденное заставило войти в комнату без приглашения. Дан Ромас с отсутствующим видом сидел на стуле, уставившись в одну точку. Подобное выражение лица я видела только однажды, когда сосед вернулся с работы и обнаружил, что в доме произошла утечка газа и взрывом разрушило квартиру со всеми домочадцами. В руке следователь держал распечатанное письмо. Ещё одно валялось у него в ногах. Третье, пока нетронутое, лежало на столе.

— Что-то случилось? — глупый вопрос об очевидном, но что делать, я не представляла.

Дан Ромас поднял на меня безумный взгляд и протянул письмо.

— Они, всё-таки сделали это, — тихо, едва слышно, прошептал он.

Письмо было написано на качественной гербовой бумаге, к тому же с такой же гербовой печатью синего сургуча на зелёно-синей ленте. На бумаге чётким каллиграфическим почерком, словно печатным, выведен королевский указ. Сначала я пробежала его по диагонали, выхватывая отдельные слова, затем стала читать внимательно. Текст, если