Кровь Олимпа (ЛП) - Рик Риордан

— Они выглядят так, словно их срок годности истек во времена динозавров.

— Кто знает. Аппетит у меня сейчас что надо. Любая еда кажется вкусной… кроме, пожалуй, семян граната. Вот этих с меня точно хватит.

Рейна все же взяла одну печеньку и надкусила ее.

— Те призраки в Сан-Хуане… все они являются моими предками.

Нико молчал. Бриз заставил камуфляжную сетку на Афине Парфенос затрепетать.

— У семьи Рамирес-Ареллано древние корни, — продолжила Рейна. — Я много чего не знаю. Мои предки жили в Испании, когда она была римской провинцией. Мой пра-пра-пра-какой-то-дедушка был конкистадором. Он переехал в Пуэрто-Рико вместе с Понсе де Леоном.

— Тот призрак на балконе в доспехах конкистадора, — вспомнил Нико.

— Да, это он.

— Так… вся твоя семья происходит от Беллоны? Я думал, вы с Хиллой являетесь ее дочерьми, а не наследницами.

До него поздно дошло, что Хиллу упоминать не стоило. На лице Рейны промелькнуло отчаяние, пускай ей и удалось его тотчас же скрыть.

— Мы и есть ее дочери, — ответила Рейна. — Первые настоящие дети Беллоны в семье Рамирес-Ареллано. Ей всегда нравился наш род. Миллионы лет назад она предсказала, что мы будем играть ключевые роли во многих сражениях.

— Чем ты сейчас и занимаешься, — сказал Нико.

Рейна отряхнула крошки с подбородка.

— Наверное... Кто-то из моих предков был героем, кто-то — злодеем. Видел призрака с пулевым ранением в груди?

Нико кивнул.

— Пирата?

— Самого знаменитого за всю историю Пуэрто-Рико. Он был известен под именем Кофреси, но фамилия у него была Рамирес де Ареллано. Наш дом, наша семейная вилла, была построена на деньги, полученные с зарытого им сокровища.

На какое-то мгновение Нико вновь ощутил себя маленьким ребенком. Ему так и хотелось выпалить: «Это так круто!». Еще до того, как он начал играть в Мифомагию, ему очень нравились пираты. Быть может, отчасти из-за этого он был так сражен Перси Джексоном, сыном морского бога.

— А остальные призраки? — спросил Нико.

Рейна откусила еще печенья.

— Парень в форме американского флота… это мой пра-пра-дядя из Второй мировой, первый латиноамериканский командир субмарины. Ну, в общем, суть ты уловил. Семья Рамирес-Ареллано не скупилась на воинов. Беллона[134] была нашей богиней-покровительницей на протяжении многих поколений.

—И все же, в вашей семье у нее никогда не было детей-полубогов — до вас с Хиллой.

— Беллона… влюбилась в моего отца, Джулиана. Он служил в Ираке. И… — голос Рейны надорвался. Пластмассовый букет полетел в сторону. — Я не могу. Не могу говорить о нем.

Над ними проплыло облако, погрузившее леса в тень.

Нико не хотел давить на Рейну. Какое у него было на это право?

Он отложил печенье в сторону… и внезапно заметил, что кончики его пальцев превращаются в дым. Затем солнечный свет вернулся и его ладони снова приняли прежний вид. У Нико зашалили нервы. Он чувствовал себя так, словно его только что оттянули от края очень высокого балкона.

«Твой голос — это твоя личность, — сказал он Рейне. — Если ты им не пользуешься, ты уже на полпути на Асфодели».

Нико терпеть не мог, когда его собственный совет применялся к нему самому.

— Однажды Аид преподнёс мне подарок, — сказал Нико. — Это был зомби.

Рейна не поверила своим ушам.

— Чего?

— Его зовут Жюль-Альберт. Он француз.

— …французский зомби?

— Отец из Аида не самый лучший, однако и у него время от времени случаются эти приступы «хочу узнать своего сына получше». Наверное, он посчитал, что сможет меня этим задобрить. Отец сказал, что Жюль-Альберт может быть моим шофером.

Уголок рта Рейны дернулся.

— Французский шофер-зомби.

Нико осознал, насколько же нелепо это звучало. Он никому не рассказывал о Жюль-Альберте — даже Хейзел. Но тут он разговорился.

— Аид думает, что я должен… ну, знаешь, быть более современным. Завести друзей. Освоиться в двадцать первом веке. Он заметил, что смертные родители чуть ли не каждый день возят своих детей по разным местам. Сам он этого делать не может, поэтому и решил подарить мне зомби.

— Чтобы он возил тебя по магазинам, — сказала Рейна. — Или по закусочным.

— Полагаю, так оно и есть, — Нико начал успокаиваться. — Потому что ничто не поможет тебе завести друзей быстрее, чем гниющий труп с французским акцентом.

Рейна рассмеялась.

— Извини… Не стоило мне смеяться.

— Ничего страшного. К чему я веду… я тоже не люблю говорить об отце. Но иногда, — сказал он, глядя ей в глаза, — другого выхода нет.

Рейна стала серьезнее.

— Я плохо знакома с хорошей стороной своего отца. Хилла как-то сказала, что до моего рождения, когда она была еще совсем маленькой, он был добрее. Отец был хорошим солдатом: бесстрашным, дисциплинированным, сохранял спокойствие во время атаки. Он был очень красивым, умел очаровывать людей. Беллона благословила его, как и многих моих предков, но папе этого было недостаточно. Он хотел ее себе в жены.

В лесу тренер Хедж бормотал себе что-то под нос, уткнувшись носом в бумагу. Три самолетика уже взмыли к небу, унесенные ветром, направляющиеся боги знают куда.

— Мой отец полностью посвятил себя Беллоне, — продолжала Рейна. — Одно дело — уважать могущество войны, а вот влюбиться в нее — уже совсем другое. Не знаю, как у него это получилось, но он сумел завоевать ее сердце. Моя сестра родилась как раз перед его последней военной операцией в Ираке. Его с честью сняли с должности и он вернулся домой героем. Сумей… сумей он приспособиться к гражданской жизни… возможно, все было бы в порядке.

— Но он не смог, — догадался Нико.

Рейна покачала головой.

— Вернувшись, он в последний раз встретился с Беллоной… это, э-э, и стало причиной моего рождения. Богиня позволила ему заглянуть в будущее. Она объяснила, почему так ценила нашу семью; сказала, что наследие Рима никогда не падет, покуда кто-либо из нашего рода сражается за родину до конца. Этими словами… думаю, Беллона хотела приободрить его, но мой отец просто помешался на них.

— От войны сложно оправиться, — сказал Нико, вспоминая Пиетро, своего соседа из детства, проведенного в Италии. Пиетро вернулся с африканской кампании Муссолини целым и невредимым, однако, после обстрела граждан Эфиопии горчичным газом, он уже никогда не был прежним.

Несмотря на жару, Рейна потуже закуталась в свою мантию.