Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

его в живых. Я никому не могу об этом рассказать, и мне так одиноко. Без твоих писем я бы не выжил. Я в ловушке своей вины. Твои слова – единственное утешение, единственное счастье для меня. Одной любви недостаточно, но это все, что у меня есть. Пусть на бумаге, но это любовь, и твои письма дают мне надежду на встречу летом.

Se agapo, Линдси mou,

«Ты». x

Глава 30

На палочке медленно темнеют две тонкие розовые линии. Положительный.

На другой отображается слово «Беременна». Третий тест показывает двойные синие линии.

– Милая, теперь девять месяцев можешь писать на все, что найдешь, но уверяю тебя, результат будет тот же.

Таша выбрасывает тесты в мусорное ведро.

– Ура! У нас дети!

Она прыгает, пошатываясь от волнения. По моему телу разливается тепло и встречается с медленно возникающей тенью сомнения. Что скажет Тео? Переезд в Грецию под угрозой.

Он ведь ясно выразился, что не хочет ни семьи, ни детей, так что может отказаться от предложения переехать к нему.

Я в постоянном волнении и страхе, но интуиция меня не подводит. Во мне зародилась новая жизнь от любви Тео и наших родителей. Их любовь продолжается. Я и утешаюсь, и радуюсь. Будем надеяться, что Тео и Григор почувствуют то же самое.

Я пытаюсь прогнать страх, охватывающий меня при мысли о потере этого ребенка, его жизнь такая хрупкая. Я не хочу, чтобы она прервалась. Если ему суждено появиться, пусть так и будет, хочется этого Тео или нет.

– Вдруг меня выгонят из деревни за внебрачного ребенка? Знаю, что сейчас не средневековье, но у них там свои порядки. А Тео лишится работы. Детей он точно не хочет. Что же делать?

– Тео будет в восторге. Он тебя любит. А старики будут вязать и готовить как угорелые. Вряд ли у вас будет хоть минутка покоя. Тео передумает, когда узнает. Может, это и есть тот знак, который ты ждала, – отвечает Таша.

Она не знает, какой Тео упрямый, и мне предстоит теперь это узнать. Что же делать? Позвонить ему сейчас или подождать до встречи? Я же решила, что ничего не буду от него скрывать, особенно когда сама пережила боль, узнав про мамину тайну. Мне до сих пор обидно. Но такие новости по телефону не сообщают.

Неожиданно меня охватывает тревога, от которой невозможно отмахнуться: история повторяется – вдруг все закончится столь же печально. Я поворачиваюсь к Таше.

– Все точно так же, как у мамы с Григором. Что, если все закончится в том же духе и я потеряю ребенка, как и она? Что же я наделала? Я боюсь, Таш.

Она кладет руки мне на плечи, стараясь успокоить.

– Мы обе прошли трудный путь. Должно же плохое наконец утихомириться. Кстати, если ты переедешь в Грецию, то нарушишь образчик. Вы можете жить вместе. Мама Линс и Григор не могли, а вы с Тео можете.

Я стараюсь прислушаться к ее уверениям, но по горькому опыту знаю, что не все идет, как нам хотелось бы и как должно быть. Мы с Ташей полностью полагаемся на природу, но на кон поставлено слишком дорогое для нас. И я не могу принять решение о переезде, пока не увижусь с Тео лицом к лицу через пару недель, когда поеду в Грецию.

– По крайней мере, мы и тут вместе, – говорю я, радуясь, что у меня есть компания. – А теперь у меня ответное предложение. Согласна ли ты стать крестной этому малышу?

– Попробуй меня удержать. Хотя, может, сначала спросим Тео?

– Нет! Ты неотъемлемая часть жизни этого ребенка.

Мы снова обнимаемся и хихикаем.

– Это так удивительно! Ангус с ума сойдет. Мы с тобой одновременно с бушующими гормонами.

– Я знаю, у нас полно помощников.

Я скрещиваю пальцы и не могу сдержать слез: мамы рядом нет, чтобы посоветоваться, и бабушкой она не станет.

Она так любила передавать небылицы моим беременным подружкам: «не увлекайтесь мясом – у ребенка будет большая головка; если хочется апельсинов, будет мальчик; не принимайте горячих ванн – иначе раздует, как воздушный шарик». Знаю, она наблюдает за мной, где бы ни была, но сейчас мне как никогда нужна ее поддержка. Я одна – и не одинока. У меня есть Таша и Ангус, наша компания школьных друзей – все они уже родители, так что есть с кем посоветоваться. Даже если Тео откажется сопровождать меня на этом пути, малыш станет продолжением Тео, Григора и мамы.

Глава 31

Июнь, Лондон

– Я по тебе скучаю. Впереди еще целая неделя, – говорит Тео с легкой улыбкой, выдающей разочарование: как долго тянутся дни до встречи.

Позади него садится солнце, небо красочнее, чем было в апреле. Наверное, Метони просто кажется полным жизненных сил по сравнению с переменчивой лондонской погодой. В Греции будто пик лета.

– Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя усталый вид, – озабоченно говорит он.

– Все в порядке. Это эмоции. Мы убирали мамины вещи, и у меня есть о чем подумать перед отъездом на следующей неделе. Я так волнуюсь.

На его лице появляется улыбка.

– Конечно, может, останешься подольше и не уедешь?

– Мне придется вернуться в Лондон из-за работы. Мне необходимо время обо всем подумать, Тео. Это непростое решение.

– Да о чем там думать? Ты хочешь здесь жить или нет? Вот в чем вопрос, что может быть еще?

Что еще – мне предстоит рассказать тебе, что к концу года мы вдруг станем родителями, и ты можешь передумать. Но вслух я этого не говорю. Я заталкиваю это в постоянный узел беспокойства, который похож на отвратительное несварение желудка.

– Я постоянно думаю обо всем этом, изучаю документы на жительство после изменений в ЕС. Но дел очень много. Не только с домом, но и с бизнесом. Так что не дави на меня, не жди, что я щелкну пальцами и приму решение. На все нужно время, Тео.

А время, между тем, идет. Как только я доберусь до Метони, сразу выясню главное. Хочет или не хочет он видеть меня и нашего ребенка в своем будущем. Ведь мы явимся вдвоем – или все, или ничего. Иногда поток любви и мыслей о будущем кажется непреодолимым, и тогда я с грохотом возвращаюсь на землю, вспоминая бесчисленные разговоры о детях. Я верю, что его можно убедить, а он непоколебим. Ждать осталось недолго – через семь дней я