Тот, кто ходит сам по себе - Евгений Щепетнов

Может, она влюблена в Амалию, маленькая извращенка?! Может, старается ради трех желаний, которые ей пообещала больная?! Да ладно?! Не может быть! Не до такой же степени она развращена, черт подери!

Хотя… кто знает этих иномирцев? Может, у них мозги совсем по‑другому устроены, не как у нас! Для нас главное – работа, деньги, семья, социальный статус. А что главное для них?

До сих пор я думал, что мы ничем не отличаемся от здешних аборигенов. Все хотят денег и сладкой жизни, девушки мечтают о красивой любви и богатом муже (что частенько абсолютно противоположные понятия), мужчины – сорвать куш и купить себе дорогую машину, в которую можно посадить не менее дорогую женщину (карета и красавица с титулом!). Теперь мне стало казаться, что все не так просто.

Когда перед нами вырос двухэтажный дом с вывеской «Порванный парус» (читать я не мог, но парус на картинке присутствовал – грязный, загаженный птицами и явно битый всеми ветрами), Элена не раздумывая шагнула вперед, намереваясь забраться на невысокое крылечко и проникнуть в это средоточие разврата, разгула и похоти, именуемое портовый трактир. Однако я тут же метнулся вперед, ударил ее лапой по голени и выразительно мявкнул, привлекая внимание. Девушка замерла как вкопанная, с недоумением глядя на меня, потом кивнула, отошла назад, туда, где у дороги матово поблескивали придорожные камни‑скамейки. Села на один из камней, я же устроился на пыльной мостовой, глядя в лицо Элене и раздумывая, как же заставить «резкую» девицу соображать, а не кидаться в омут, не узнав, какая в нем глубина и нет ли под водой вкопанных в землю труб, готовых разбить твою дурную башку.

Все‑таки Элена была очень молода. Все, на что ее хватало, – «Дранг нах Остен» – тупо ломиться, пока тебе не прищемят хвост. Скорее всего в ее жизни до сего дня не было катастрофических поражений, таких, какое она потерпела у колдуньи, потому тактика девицы не отличалась особой изысканностью. Может, она и умела драться (в чем я еще не был уверен!), но вот что касается военной тактики, тут полный облом – никаких тебе китайских хитростей и легионерских порядков, только беспорядочный набег пиктов, сражающихся истово, яростно, но и глупо.

Ведь главное – не погибнуть с честью в безнадежной борьбе, главное в этой борьбе – победить, не обращая внимания на кажущуюся безнадежность. Как сказал один мудрый еврей: «Всегда есть два выхода…»

– Насколько я понимаю, ты хочешь услышать, что мы будем делать дальше? – спросила Элена, покусав нижнюю губу белыми мелкими зубками. – И опасаешься, что я сделаю что‑то похожее на то, что произошло в доме Леммы?

– Да! – мявкнул я и кивнул, подтверждая решимость услышать гениальный план соратницы.

– Ну что же, ты так же рискуешь, как и я, потому… в общем – заходим, и я требую позвать этого типа. Тип появляется, я его бью, потом бью всех, кто есть рядом, а когда никого больше не остается – начинаю пытать главного, чтобы узнать, где находится нужный нам гроб. Все просто, без изысков, но на изыски у нас и нет времени. Ты помнишь, что у нас там лежит умирающая Ами? Что, возможно, ей остались считаные часы? Так что ничего другого не остается! Твоя задача – ни во что не вмешиваться, спрятаться, чтобы не задавили, а когда я закончу… тогда закончу! Ты свое дело уже сделал. Все, что мог, сделал! Так что прости, друг, – теперь без тебя. Можешь даже пойти домой, к Ами. Или посидеть вон там, под кустиком. Посидишь?

– Нет! – ответил я и фыркнул, выражая неодобрение.

И было что не одобрять! Тупой план, тупая стратегия и тупая тактика! Как всегда – нахрап, и ничего больше!

А потом вдруг в голову пришло – а почему не посидеть под кустом? Иногда из‑под куста больше видно, чем если залезть на бугор! Нормально, посижу!

– Да! – Я вскочил и медленно направился туда, куда показывала Элена.

Куст, усыпанный белыми крупными цветами, похожий на шиповник, пах сладко, приятно, но так крепко, что даже голова закружилась. Для кошачьего нюха – просто мучение. Но перетерпел. Прижался к земле и стал смотреть, как Элена подходит к двери трактира – серо‑зеленое пятно на фоне облупившейся стены, увенчанное шапкой золотистых пышных волос, облачком окруживших ее милую головку. Она зачем‑то сняла бандану – может, для того, чтобы поменьше привлекать внимание к своему одеянию?

Я вообще‑то и не понял, зачем она его надела. Конечно, этот комбинезон давал преимущество в драке – взгляд с трудом мог уследить за движением конечностей обладателя такого комбеза, но вот как в нем ходить по улицам – непредставимо. Эдак можно и к страже загреметь – если, конечно, здешние менты интересуются, зачем по улицам города бродит девица в полном боевом эльфийском обмундировании, увешанная оружием.

Я уже слышал, что местный люд не очень хорошо относится к «лесникам». Слишком свежо воспоминание о конфликтах пятидесятилетней давности, когда вот такие девочки и мальчики вырезали целые деревни поселенцев, осмеливавшихся занять землю «Настоящих людей». С тех пор прошло уже много времени, война осталась далеко в прошлом, но память о плохом уничтожить очень трудно. Во многих преданиях подробно расписано, как злые коротышки искореняют честных тружеников, поселившихся в южных лесах.

Помню, как в болтовне Элены с Амалией проскользнула тема людской злобы и неблагодарности. А еще – тема вранья, ведь прежде чем уничтожить какой‑то народ, надо как следует его очернить, например – пустить слухи, что некая раса творит свои жуткие оргии, купаясь в крови человеческих младенцев. Специально нанятые ученые расскажут, что эта раса неполноценна, происходит от ящеров и вообще – эти существа никак не могут быть названы разумными. И тем более – людьми. И тогда все становится на свои места – злыдни‑ящеры должны быть уничтожены, а их имущество и земля обращены в доход императора.

Для любого отвратительного, подлого, смертоубийственного деяния должен быть повод и существовать обоснование – и чтобы совесть не мучила, и чтобы в памяти поколений не остаться грязным жестоким захватчиком.

В войне «лесников» и людей не было правых. Виноваты, как часто это бывает, – все и никто. А кто первый начал – история, само собой, умалчивает. «Лесники» утверждают, что все началось с нападений людей на селения «Настоящих людей», люди – что начали «лесники».

В общем, память уже не вытравить. Это сейчас императора охраняет целый отряд телохранителей из числа «лесников», и он по праву считается самым верным и самым эффективным подразделением, а тогда – «лесник» было синонимом слов «убийца», «враг» и «демон». До сих пор существует закон, по которому каждый «лесник» должен иметь специальное разрешение управы на ношение оружия в черте города. Закон этот подзабыт, но действует до сих пор, и любого «настоящего» могут привлечь к ответственности, если стража прихватит на улице вооруженного «лесника», не имеющего лицензии на ношение оружия.