Мир хижинам, война дворцам - Юрий Смолич

Последние слова Бош потонули в крике и шуме, поднявшемся в фойе. Дамы истерически визжали, кто–то свистел, заложив пальцы в рот, десятки возмущенных голосов вопили: «Долой немецких агентов большевиков!»

Офицеры кинулись к рабочей депутации.

Боженко влез на банкетку под колонной и крикнул, сложив руки рупором:

— Долой войну! Народ не будет воевать за буржуев!

Его сбили с ног, но он вскочил и схватился сразу с тремя или четырьмя офицерами.

В это время с другой банкетки уже кричал Смирнов:

— Да здравствует мир без аннексий и контрибуций!

— Долой войну! Мир! — дружно грянула рабочая делегация десятком голосов.

Между колоннами началась свалка. Галантный офицер аристократ Боголепов–Южин грубо выворачивал руки за спину даме — Евгении Бош. На Иванова навалилось четверо. Смирнова несколько человек трясли так, что казалось, у него вот–вот оторвется голова. Василия Боженко окружил целый десяток. Других членов делегации били зонтиками, ридикюлями, ножнами сабель. Выкрики, свист, вопли стояли над побоищем. Мсье Альбер Тома спрятался за колонну, но и его в суматохе так прижали, что он только взмахивал руками, не в силах набрать воздуха в свои астматические легкие. Поручики Петров и Драгомирецкий догадались распахнуть входные двери, и с улицы в вестибюль хлынули юнкера из почетного караула.

— Хватай их! — кричал поручик Драгомирецкий. — Давай им под микитки! Крой совдепщиков–большевиков, чтоб мамы своей не узнали! Амба–карамба! И ваших нет!

— Остановите толпу, господа юнкера! — кричал поручик Петров. — Вы будете отвечать, если произойдет самосуд!

Боженко изловчился, вывернулся и саданул поручика Драгомирецкого носком сапога. Тома упал в обморок.

5

Когда Винниченко возвратился в Троицкий народный дом и уселся на свое место в президиуме, с трибуны ораторствовал Петлюра…

Худощавый, с лицом аскета и глазами фанатика Петлюра уже самой внешностью производил на аудиторию впечатление. Ораторствуя, он концы фраз выкрикивал, и это звучало каждый раз как лозунг, брошенный в толпу.

Когда Винниченко вошел, Петлюра провозглашал:

— Довольно украинцам говорить о своей лояльности по отношению к Временному правительству или Петроградскому совету! Пускай теперь они сами проявят свою лояльность к украинцам!

Зал возбужденно шумел и хлопал в ладоши.

— Центральная рада не должна быть неопределенным общественным органом доморощенного украинства! Мы желаем, чтобы она стала действующим правительством украинского государства!

И зал дружно подхватывал:

— Влим украинской власти!

— Спрашивают — кто даст нам автономию? А я спрашиваю: кто осмелится не дать ее нам, если у нас будет свое, украинское войско?!

И зал отвечал единодушным ревом:

— Требуем украинской армии!

Прапорщики и вольнопёры — безусые и бородатые — вскакивали с мест, кидали шапки вверх. Семьсот пар ног стучали о каменный пол.

Но Петлюра взмахнул рукой, и стало тихо.

Петлюра говорил:

— Российское Временное правительство бросило лозунг «Мать–родина в опасности! ” И оно не ошибается: положение русского государства в самом деле весьма серьезно. Но держава Российская никогда не была матерью для украинцев, только — мачехой. И создание украинской армии будет еще большей угрозой для российской тюрьмы народов!

— Слава! — вопил зал. — Долой мачеху Россию, да здравствует ненька Украина!

Винниченко поморщился. Речь Петлюры досаждала ему не содержанием своим — с содержанием он был согласен. Нестерпимо было, что восторг аудитории адресован не ему, Винниченко, а кому–то другому, тем паче — Петлюре. Полюбуйтесь–ка на этого хлюста, — заложил руку за борт френча и стоит, ожидая тишины, — тоже мне наполеончик! А остолопы–семинаристы устраивают ему форменную овацию. Чего доброго, съезд еще облечет этого премьера из кобыштанского кружка театралов–любителей своим доверием и пополнит им состав Центральной рады! А ведь он, сукин сын, даже и не своими словами говорит, а просто–напросто цитирует, слово в слово, резолюцию, лишь вчера принятую фракцией украинских социал–демократов. Ну и прохвост!.. Вот погодите, сейчас он, Владимир Кириллович, выведет его перед всеми на чистую воду…

Петлюра тем временем продолжал, и каждое слово его — пусть и не его, а фракции украинских социал–демократов — зал встречал ревом и грохотом подошв о пол. Петлюра теперь говорил о том, что воевать на стороне России украинская армия будет лишь при условии, если России гарантирует создание украинского государства. И требовал, чтоб Центральной раде такие гарантии были немедленно даны.

— Требуем! — заревел зал. И вдруг запел песню, принесенную с той стороны фронта, с украинских земель, находившихся под властью Австрии, гимн партии украинских националистов–самостийников:

Не пора, не пора, не пора

Москалеві і ляхові служить…

Винниченко тоже подпевал, но морщился. Песня была явно шовинистическая: «Москаль», «лях»… Лучше бы сформулировать иначе: «Не время России и Польше служить», имея, конечно, в виду Россию империалистическую, а Польшу — в историческом аспекте, иначе говоря: притязания ляшских феодалов на украинские земли. Кстати сказать, именно на примере Польши особенно ясным становится империалистический характер русской политики в отношении Украины. Еще бы! Временное правительство провозгласило самостоятельность — слышите, не автономию, а именно «самостоятельность» Польши. Как это вам нравится? На такой кунштюк способен только этот саратовский брехунец, Сашка Керенский. Да ведь польская территория — абсолютно вся — от Вислы до Буга и Немана — оккупирована сейчас немецкими войсками!

Ха! Хорошо провозглашать самостоятельность государства, которое тебе не принадлежит! Хитрый, но несложный агитационный трюк!

Винниченко задумался. А ведь над этим стоит поразмыслить… Разве не логично? Пускай бы немцы с австрийцами оккупировали и Украину, а тогда… Государство–то в таком случае будет того… буржуазным? Социал–демократу, что ни говорите, это неприятно: опять у власти — буржуазия!

Буржуазия!

Гм!

Разве он, Винниченко, не отдал себя делу борьбы с буржуазией? Кому столько раз доводилось бежать от преследования жандармов за границу? Кто перевозил оттуда боевую, направленную против буржуазии, литературу? Кто сам писал все эти прокламации, листовки, лозунги? Разве не он? Кто, наконец, первым ввел в украинский язык, строго научно придерживаясь лексики эпохи капитализма, самое это слово «буржуй» взамен устаревшего, эпохи феодализма, «пан»?

Но если рассудить, то разве так уж страшно, если б украинское государство было поначалу буржуазным? Винниченко даже пренебрежительно пожал плечами: историческая необходимость! Существуют же методы парламентской борьбы. Украинские социал–демократы возглавят украинский пролетариат и затем в своем родном, украинском государстве устроят революцию против буржуазии: русской, польской, еврейской и против своей родной украинской — все равно, она либо русифицирована, либо полонизирована. И — восторжествует царство социализма на родной украинской земле! Абсолютно логично… Словом, над этим стоит подумать…

Впрочем, для рефлексии у Винниченко уже не оставалось времени. Песня отзвучала. Теперь зачитывалась резолюция.

Резолюцию предварительно одобрили фракции украинских эсеров, социал–демократов, социал–федералистов, даже «фракция украинцев–внепартийных». Теперь она была принята под громкие аплодисменты. Воздержались от голосования русские меньшевики. Против голосовали русские эсеры.

Решение было — сразу после закрытия съезда обнародовать эту резолюцию на площади перед исторической Софией.

Вслед за тем Грушевский предложил создать УГВК — «Украинский генеральный войсковой комитет» — главный при Центральной раде орган пропаганды, организации и упорядочения украинского национального военного движения. Точнее: штаб мобилизации украинской армии. Грушевский огласил и персональный список деятелей, которых только что, на объединенном заседании фракций украинских партий, предложено рекомендовать съезду в состав УГВК. Фракции заседали в перерыве, пока Винниченко ходил приветствовать мсье Тома. Первым по алфавиту в списке стоял Винниченко. И услышать это было очень приятно: пускай по алфавиту, а все–таки — первый! В армии он, правда, никогда не служил, будучи белобилетником — по фальшивому документу, изготовленному подпольным паспортистом. Тем более приятным было это проявление пиетета.

Но тотчас Винниченко снова досадливо поморщился: в списке был и Петлюра! Больше того: во главе УГВК Грушевский как почетный председатель съезда предлагал поставить… именно Петлюру! Винниченко прямо за голову схватился: Петлюра — украинский «главковерх»! Да не говоря о том, что он вообще прохвост, он же ни черта не смыслит в военном деле! Ведь он и не прапорщик даже — обыкновенный земгусар–ассенизатор! И ему — создавать украинскую армию? Нет, как хотите, а Винниченко на это никогда не согласится!