Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров

Инструкции, утвержденной 29 апреля 1942 г. В ней указывалось, что на войска возлагаются следующие задачи: выявление и задержание агентов противника, забрасываемых в советский тыл; изъятие предателей и немецких ставленников в освобожденных от немецких оккупантов районах; ликвидация групп и отрядов противника, прорвавшихся в тыл, и прочих вражеских элементов; пресечение всякого рода антисоветских выступлений и проявлений бандитизма в тылу; борьба с дезертирством и мародерством; проведение совместно с местными органами НКВД мероприятий по организации прифронтового режима, охране стратегически важных коммуникаций.

Одновременно в инструкции определялись задачи чекистско-разведывательным органам по проведению агентурно-оперативной работы. Руководство агентурно-оперативной работой возлагалось на заместителя начальника управления по оперативной работе[362].

Закрепление прав и обязанностей в «Положении…», а также в инструкциях о порядке действий служебных нарядов по охране тыла имело исключительно важное значение. Во-первых, хотя с правовой точки зрения они не являлись совершенными документами, однако ставили поведение военнослужащих в рамки закона, ограничивали возможные противоправные действия в отношении огромных масс людей, с которыми заградительной службе приходилось вступать в контакт. Во-вторых, доведение «Положения…» до всего личного состава действующей Красной армии предупреждало бойцов об обязательном исполнении требований служебных нарядов и о возможных последствиях для тех, кто попытается их проигнорировать. 1 мая 1942 г. был определен порядок взаимоотношений внутренних войск, действовавших в прифронтовой полосе, с частями по охране армейского тыла. 26 июля 1942 г. эти вопросы нашли свое законодательное подтверждение в Инструкции о взаимоотношении войск НКВД по охране тыла с гарнизонами НКВД. Согласно Инструкции старшим оперативным начальником в пределах прифронтовой полосы являлся начальник войск ОВТ данного фронта, и ему подчинялись все подразделения внутренних войск, которые дислоцировались в данном тыловом районе.

Здесь же определялся порядок проведения специальных операций, вопросы организации службы нарядов, использование оперативного резерва и др.[363].

Данная Инструкция о взаимоотношениях военнослужащих видов войск НКВД имела важное значение. Это особенно касалось вновь прибывшего пополнения, в том числе и войск НКВД. Только войска охраны тыла Ленинградского фронта приняли 5 тыс. запасников. Если учитывать, что на 1 июня 1942 г. общая численность войск НКВД охраны тыла Ленинградского фронта составила 12 498 человек[364], то 40 % из них были запасниками, в основном 1897–1904 гг. рождения[365]. В числе 4729 красноармейцев, прибывших на пополнение войск НКВД Карельского фронта, имелось значительное количество лиц нерусской национальности и женщин[366]. Следует отметить, что войска охраны тыла пополнялись и за счет освободившихся из мест заключения. Известно, что, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля 1941 г. «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений», было освобождено и направлено на фронт 975 тыс. человек. Если учесть, что на 1 января 1941 г. в СССР имелось 1930 тыс. заключенных[367], то к осени 1941 г. более 50 % их было освобождено. В 1941 г. в войска охраны тыла, в частности Карельского фронта, было направлено более 250 бывших осужденных[368]. Вполне понятно, что «Положение…» помогало им в психологической перестройке и давало возможность занять достойное место в рядах защитников Родины.

Участвуя в выполнении решений военных и гражданских органов власти, войска НКВД главные усилия направляли против агентуры противника. Фашистская разведка применяла все возможные условия, использовала самые гнусные приемы для того, чтобы тайно заслать свою агентуру в части действующей армии, в глубокий тыл страны с целью шпионажа, диверсий, террора. Чтобы скрыть свое подлинное лицо, вражеские лазутчики подделывали документы, рядились во всевозможные защитные маски: в форму военнослужащих Красной армии, войск и органов НКВД, маскировались под «раненых», «инвалидов», «конвоиров», прикидывались советскими патриотами, жаждущими оказать нашим войскам свои услуги, и т. д.

В практике борьбы с вражеской агентурой известны многочисленные примеры высокой бдительности, проявленной воинами войск охраны тыла на фронтах Северо-Западного региона. Иногда не требовалось особой тщательности в проверке документов, их фиктивность сразу бросалась в глаза. Это касалось, например, красноармейских книжек. Те, которые скреплены стальными скрепками, явно были фальшивыми. Или вид задержанного явно выдавал его, что он не из окопов, не с передовой. Но основная масса вражеской агентуры тщательно готовилась к проникновению в наш тыл.

В ноябре 1941 г. к КПП на одном из участков охраны тыла Ленинградского фронта подъехала легковая машина с сидящими в ней младшим лейтенантом и сержантом. Старший КПП от войск НКВД красноармеец Максимов обратил внимание на такую деталь: почему на предъявляемых документах обоих военнослужащих, хотя они и служили в разных частях и выданы в разное время, стояла подпись «За начальника штаба» и роспись была неразборчивая. В продаттестате указывалось, что оба военнослужащих удовлетворены по норме 2, в то время как вся действующая армия снабжалась по норме 1. Эта внимательность помогла разоблачить двух агентов, пытавшихся проникнуть на военный завод с целью диверсии.

От личного состава войск НКВД на контрольно-проверочных пунктах требовалась особая внимательность при проверке документов у старших колонн или групп бойцов, следовавших на отдых или другие участки фронта. Ефрейтор Никулин, действуя в составе комендатуры, увидел в руках подошедшего бойца в составе колонны очень ржавую винтовку с веревкой вместо ремня. «Наш боец не может так халатно отнестись к своему оружию», – подумал Никулин и в беседе со старшим колонны убедился, что этот «боец» не их части. Им оказался агент абвера[369].

Опыт войны показывает, что в многочисленных случаях разведывательно-диверсионные школы фашистской Германии стремились забросить своих агентов в наш тыл под видом раненых, контуженных и других увечных воинов. Они наклеивали своим агентам повязки на здоровые конечности, наносили на бинты кровавые пятна. В один из ленинградских госпиталей был доставлен тяжело раненный красноармеец. Оправившись от ран, он тотчас стал собирать сведения о дислокации и вооружении частей и резервах. По выздоровлении он был направлен в действующую армию, где и был разоблачен. В ходе следствия выяснилось, что перед заброской в тыл Ленфронта ему была сделана специальная операция – искусственное ранение голени[370].

Младший сержант Серегин, проверяя группу раненых военнослужащих, следующих через КПП, заметил, что на одном из раненых сползла повязка и из-под нее видно здоровое тело. Медицинский осмотр показал, что в группе – ни одного раненого. Под видом раненых направлялась группа диверсантов в Ленинград. Старший КПП Ю. Завалий попросил рассказать одного из остановленных на КПП об обстоятельствах ранения. Рассказ был настолько путаным, что у Завалия вызвал подозрение. Развязали бинт, и… никакой раны[371].

О происках вражеской агентуры бойцы войск НКВД постоянно информировались командирами и сотрудниками НКВД и НКГБ. С личным составом войск охраны тыла проводились беседы, коллективная читка статей комиссаров госбезопасности П. Кубаткина и М. Журавлева «Уничтожим шпионов и диверсантов», «Разоблачать происки фашистской разведки», «Революционная