Войны начинают неудачники - Вадим Панов

— Есть способ получше, — проворчал мастер войны. — Подтащите стол!

Он начертил на пыльной столешнице круг, нарисовал в нем несколько причудливых рун и осторожно положил в центр маленький, изыскано ограненный рубин.

— Кабинет наверняка защищен заклятьем, — предупредил Кортес.

Мастер войны презрительно покосился на чела, но, вспомнив, что Сантьяга назвал того своим другом, свысока объяснил:

— Это «плевок дракона» — добьет до неба.

— Ну-ну.

Капитан сделал несколько шагов в сторону и, пристально глядя на рубин, негромко произнес короткое заклинание. Камень наполнился густым красным соком, немного приподнялся и стал медленно вращаться вокруг своей оси.

— Я сплю, я сплю, — прошептал Юшлаков и тут же испуганно присел под взглядом Кортеса.

Рубин ускорил свое движение и увеличился в размерах. Теперь над руническим кругом бесновался раскаленный ярко-красный шар размером с футбольный мяч. Стоящих в комнате обдало нестерпимым жаром. Де Гир взмахнул рукой, и огненный шар, успевший увеличиться в диаметре еще раза в три, с воем врезался в потолок, оставив на нем аккуратное идеально круглое отверстие, устремился еще выше, пробил все следующие перекрытия и оглушительно взорвался на свежем воздухе. Осыпанные штукатуркой чуды зачарованно наблюдали за его полетом. Первым опомнился де Гир.

— Вперед, гвардейцы! — закричал он, вскакивая на стол. — Во славу Ордена!

Ответом на его призыв был мощный поток воды, хлынувший из пролома на голову мастера войны, капитана гвардии великого магистра.

— Что это было? — растерянно пролепетал Франц, оглядывая старавшихся не засмеяться подчиненных.

Поток иссяк, превратившись сначала в тоненький грязненький ручеек, а затем в крупные капли. Пол оказался покрыт тонким слоем воды, в котором обреченно бились несколько золотых рыбок.

— Что это было? — снова повторил насквозь мокрый де Гир.

— Вода, — объяснил ему звонкий женский голос, и в проломе показалась изящная черноволосая головка. — Пролилась с последнего этажа.

— Яна!!! — завопил Кортес.

— Кортес, милый, — девушка жизнерадостно улыбнулась. — А что это за лохи с тобой?

— Я — Франц де Гир, — с достоинством сообщил чуд, пытаясь одновременно подняться в пролом и снять намокший плащ. — Капитан гвардии великого магистра.

— Очень приятно, капитан, — вежливо ответила Яна, помогая ему взобраться на следующий этаж. — Спасибо, что пришли на помощь.

— Где Любомир? — немедленно поинтересовался де Гир. — И где мы?

— Мы в тюрьме на предпоследнем этаже. Кабинет Любомира выше. Туда вела лестница, но недавно она исчезла.

— Охранники?

— Вон за той дверью. Не высовывались с начала заварухи.

— Красные Шапки?

— Ага.

Де Гир повернулся к гвардейцам:

— Разберитесь с ними.

Рыцари молча направились к комнате охраны.

— Кортес, а что с нашим другом? — Франц кивнул на фотографа.

— Он уже приехал, — буркнул наемник, приковывая своего пленника к торчащему из стены металлическому кольцу. — За вами скоро придут, Юшлаков, не скучайте.

— Так вот он какой, — Яна с презрением оглядела перепуганного Алика. — Тварь. Кстати, у меня тоже кое-что есть.

И девушка гордо продемонстрировала своим спасителям понурую Лану, на скуле которой наливался пышный фиолетовый синяк.

Когда здание перестало раскачиваться, Секира выбрался из-под стола и огляделся. Комната охраны представляла собой жалкое зрелище. Дверной проем, ведущий на лестницу, был плотно забит щебнем. Сама дверь, взорванная чудами, валялась у противоположной стены, придавив собой уйбуя Задиру. Помещение было затянуто пороховым дымом, усеяно стреляными гильзами и облагорожено огромной дырой, через которую Мечеслав провалился в шахту лифта.

— Великие Дома объефинились, — раздался голос Кувалды. — Нафо ухофить.

— Мы служим Любомиру, — прохрипел Секира, с ненавистью глядя на одноглазого, — и будем драться, пистон мне в ухо!

— Не буфь фураком, Секира, — усмехнулся фюрер Шибзичей, руки которого медленно шарили по боевому поясу. — Неужели ты и вправфу фумал, что я буфу воевать с Темным Фвором?

— Не понял.

— Какой же ты тупой! — Кувалда взмахнул ятаганом. — Чтобы стать императором Красных Шапок, не обязательно ифти с колфуном. Фостаточно просто устранить конкурентов. Сейчас мои ребята режут твоих Фуричей по всему горофу, а я — разберусь с тобой.

— Измена! — Секира затравленно огляделся, но на помощь ему никто не спешил.

Красные Шапки, которых оказалось поровну из обоих кланов, преданно глазели на фюреров, ожидая, кто из них победит.

— Тебя нафо мочить, щенок, — решительно заявил Кувалда. — Отфафим твою тупую башку Сантьяге, и он нас отпустит. Это ты убил нава.

Глухое ворчание показало, что публика благосклонно отнеслась к предложению одноглазого. Кувалда приободрился.

— За Любомиром будущее! — отпарировал Секира, выхватывая ятаган. — Он покончит с Темным Двором, а я — с тобой, пистон мне в ухо!

Зрители зааплодировали:

— Мочи его, одноглазый!

— Ставлю пятьдесят на Секиру, он моложе!

— Поддерживаю!!

Красные Шапки вытащили деньги и начали делать ставки. Составился приличный банк.

Драка разгорелась моментально. Накопившаяся в противниках ненависть друг к другу наконец-то вырвалась на свободу, и результатом схватки могла быть только смерть одного из фюреров. На меньшее никто бы не согласился. Особенно зрители, азартно поддерживающие гладиаторов.

Под громкие крики и лязг ятаганов чуды без помех взломали дверь и ворвались в комнату.

— Всем на пол!

— Лежать!

Забыв о драке, Секира повернулся к рыцарям, Кувалда же ловко взмахнул клинком, и голова молодого вождя покатилась под стол.

— Мы сфаемся, — тяжело дыша, произнес Шибзич. — Нас обманули.

Когда взрывы в шахте утихли, Мечеслав, раскачивающийся на тросах, открыл было рот, чтобы выругаться, но, подумав, сдержался. Его могли услышать и продолжить попытки покончить с ним. Вместо этого барон, стараясь не шуметь, быстро полез наверх, на последний этаж. Инцидент с охранниками заставил Мечеслава трезво взглянуть на ситуацию и сосредоточиться на первоочередных проблемах.. Ему был нужен Любомир. Около пролома он задержался и, услышав вопли и лязг оружия, злобно усмехнулся.

— Отлично, — проворчал барон, с ловкостью обезьяны приближаясь к последнему этажу. — Никто не помешает мне вырвать твое сердце, Любомир!

Шахта заканчивалась массивными металлическими дверями. Мечеслав оценил их крепость, снова усмехнулся и, качнувшись, нанес по ним сокрушительный удар.

Пока Сантьяга и Любомир, забыв обо всем, швыряли друг в друга молнии, Артем слегка успокоился. Двери лифта в противоположном углу кабинета подсказали ему самый рациональный выход — бежать. Пусть эти ненормальные выясняют отношения между собой, а когда они разберутся, он будет далеко.

Прижавшись спиной к стене, Артем медленно пробрался к дверцам и... огорченно вздохнул: из шахты доносилось чье-то шумное сопение. Все сначала. Артем поискал вокруг какое-нибудь оружие и, подхватив первое, что попалось под руки — маленькую металлическую жаровню с еле теплящимися углями, — приготовился встретить гостей. Сопение прекратилось, сменившись сначала неясным скрипом, а затем тяжелым гулким ударом. Железная дверь лифта прогнулась, но выстояла. Артем засомневался в своих силах и крепче сжал в руках жаровню. От второго удара металл порвался, как бумага, и в образовавшуюся дыру заглянула голова пришельца.

Эту скотину Артем узнал сразу. Светловолосый бандит со шрамом, который увез наемников из «Ящеррицы». Голова повернулась, и Артем с удовольствием засветил по ней жаровней. Пришелец с невнятным криком полетел обратно в шахту.

Удовлетворенный Артем отбросил свое погнувшееся оружие и повернулся к дерущимся. Сантьяге приходилось туго. Любомир вскочил на стол и, как заведенный, размахивал жезлом. Поток зеленых молний усилился, и комиссар едва успевал отбиваться от них. Туман за его спиной уже не был таким густым и казался легкой дымкой.

— Приготовься к смерти, нав! — прокричал Любомир.

— Князь, — прошептал Сантьяга. — Настало время, князь!

Полицейские ворвались в здание в бодром охотничьем запале. Они уже знали, что преступники засели на двух последних этажах, лифт безнадежно испорчен, поэтому сразу же бросились к лестнице. Первым шел спецназ во главе с Климом, за ними — сыскари, наряженные по такому случаю в казенные бронежилеты. Настроение у всех было самым что ни на есть боевым, а предстоящая операция казалась простой прогулкой. Деться злоумышленникам было некуда.

На четвертом этаже пыл немного поутих, лица покраснели, стали сосредоточенными, шуточки прекратились. Длинные и узкие пролеты заставляли всех, особенно сыскарей, беречь дыхание. На седьмом этаже остановился Шустов. Проводив недружелюбным взглядом бегущих лосями спецназовцев, он перевел дыхание и медленно побрел следом, размышляя, стоит ли сбросить тяжелый бронежилет.