Эффект преломления - Диана Удовиченко

Вот поэтому они сходили с ума! Не выдерживали воздействия чуждого, звериного сознания, которое приказывало им подчиняться. И поэтому же упоминали зверобога.

Что же получается? Сейчас по всей планете тысячи людей подвластны Джанджи, как зомби? Политики, бизнесмены, артисты, сенаторы… Возможно, президенты? Военачальники?

И если сейчас зверобог отдаст приказ… начнутся… бунты? Революции? Войны? Третья мировая? Ядерная Третья мировая…

Тут мне стало по-настоящему страшно. Вот это сюрприз подкинула Батори…

— Сейчас я отдам мысленный приказ, и вскоре человечество перестанет существовать… — Джанджи закрыл глаза.

— Не торопись, — тихо произнесли рядом. — Сначала поговори со мной.

У двери стоял мастер Чжан. По правую руку от него, подняв меч, замер в эффектной позе мастер Хо, по левую — оперся на алебарду учитель Сии.

— Но ты же… — произнес Джанджи.

— Был вынужден покинуть Шаолинь, — печально подтвердил мастер Чжан. — Когда в мире происходят такие события, становится не до медитаций.

— А это… — Лапа нетопыря указала на спутников старика.

— Святой Чэнь Сии,[26] — мастер Чжан кивнул налево, — святой Хо Лун,[27] — кивок вправо.

— Великие мастера! — Джанджи впервые смутился.

— Прости. Мне придется убить тебя. — Мастер Чжан поклонился.

— Ты обычный вампир, и ты не можешь справиться со зверобогом.

Вместо ответа мастер Чжан уселся на пол, приняв медитативную позу. Обезьянка заверещала, соскочила с его плеча, подбежала ко мне, принялась ловко карабкаться по штанине.

— Пошла вон! — возмутился я.

Но упрямая тварь взгромоздилась мне на голову да еще для верности вцепилась лапами в волосы. Сбрасывать ее было некогда, уж больно интересное зрелище разворачивалось в лаборатории.

Мастер Хо и учитель Сии простерли ладони над головой Чжана. Со стороны казалось, ничего не происходит, но мне вдруг померещилось, что воздух между стариками как будто звенит от прилива какой-то неведомой силы.

Глава киан-ши поднялся на ноги, святые прянули в разные стороны. Мастер Чжан выгнулся, из горла вырвалось рычание. Он стал стремительно расти, раздаваться в ширину, лицо его изменялось, превращалось в морду настоящего чудовища.

Вскоре напротив Джанджи раскачивалась гигантская тварь — нечто среднее между нетопырем и драконом. У него была голова летучей мыши, но тело вместо шерсти покрывала чешуя, на спине и плечах бугрились костяные наросты. Почему-то сразу становилось понятно, что это очень старое, могущественное существо. От всей его фигуры веяло древностью и мощью.

Мастер Чжан зарычал и шагнул к Джанджи. Тот ответил воинственным воплем. Монстры расправили крылья, взмыли в воздух. Закружились друг вокруг друга, разлетелись и сшиблись. В разные стороны полетели клочья металлической шерсти и обрывки чешуи. Мастер Чжан вырвался из объятий Джанджи, схватил его, швырнул вниз. Казалось, зверобог вот-вот разобьется об пол, но в последний момент он вырулил, взмахнул крыльями и взлетел. Разогнался, тараном попер на Чжана, подкинул его вверх. Выломав часть потолка, чудовища вылетели наружу.

Нетопыри с киан-ши даже не подумали поддержать своих вожаков и хоть чуть-чуть подраться. Пока Высшие выясняли отношения, подданные поторопились убраться подальше. Мастер Хо с учителем Сии уселись под стеной и погрузились в медитацию. Мы с монахами и отцом Константином спрятались за обломками стены, ожидая, что будет дальше.

— Может, того… свалить отсюда к чертовой матери? — спросил отец Сергий.

— Не выйдет, — пробасил отец Федор. — Кто ж его знает, что дальше будет. Подземелье здоровенное, в любой момент завалить может.

— Не добежим, братие, — подтвердил священник. — Давайте уж здесь ждать и молиться.

Батюшки принялись хором бормотать молитву. Я просто слушал и всей душой надеялся, что Бог ее тоже услышит. Гнусная обезьяна топталась по моим плечам, подхныкивала и теребила за уши — наверное, так переживала за хозяина.

Прошло немало времени. Наконец сверху со свистом обрушился огромный бесформенный комок, ударился об пол, покатился и замер. Сначала мне показалось, что оба чудища мертвы, но груда плоти пошевелилась, и Джанджи с мастером Чжаном расползлись в разные стороны.

Оба упыря были здорово покалечены: изломанные крылья, тела, покрытые ранами, окровавленные пасти…

Вурдалаки и киан-ши разразились поощрительными выкриками — ни дать ни взять футбольные болельщики. Надо сказать, я тоже болел — впервые в жизни за упыря.

Зверобог встал на четвереньки, дополз до мастера Чжана, который лежал на спине, и занес лапу над его горлом.

В этот момент мастер Хо и учитель Сии слаженно выбросили руки вперед. Глава киан-ши вдруг воспарил в воздух. Тут же он опустился на пол, увернулся от Джанджи, изящно прокрутился на правой задней лапе, левой ударил зверобога в челюсть. Тот взвыл, опрокинулся на спину. Мастер Чжан подскочил, приземлился ему на грудь, размахнулся и вонзил переднюю лапу в грудную клетку.

Раздался треск ребер. Упырь выдернул из груди Джанджи трепещущее сердце, торжествующе поднял над головой. Потом медленно сжал лапу, пропуская сквозь пальцы потоки черной крови, раздавил сердце в кашу.

Тело Джанджи обмякло. Тут же вокруг упали замертво его подданные.

— Скорблю о киан-ши, которые стали жертвами зверобога, — мягко проговорил мастер Чжан, кланяясь старикам.

Обезьяна бешено заверещала и соскочила с моей многострадальной головы.

Из истории рода Батори

Замок Эчед, ноябрь 1614 года от Рождества Христова

— Опускайте, — велела Анна.

Слуги взялись за веревки, гроб медленно поплыл вниз.

Эржебету провожали только дочери и сын. В сторонке стояли фрейлины Анны, да еще гайдуки охраняли могилу, готовые отогнать любого, кто вдруг выразит недовольство этими похоронами.

Анна первая захватила горсть сырой земли, швырнула в яму, вытерла ладонь платком, отвернулась от могилы и двинулась прочь.

Несмотря на то что впереди была вечная жизнь, ей изрядно надоело тратить время на хлопоты с упокоением матери. Два месяца она не могла пристроить покойницу. Жители окрестных деревень бунтовали, не позволяли хоронить графиню. И Церковь не давала разрешения на упокоение. Анна три раза укладывала мать в семейный склеп, рядом с отцом. И три раза святые отцы грозили судом, так что приходилось вытаскивать Эржебету.

Приказав снести тело в подвал, в ледник, Анна отправилась добывать разрешение на захоронение. Пришлось раздать немало денег, чтобы заткнуть жадные рты церковников.

Наконец графиню позволили похоронить на старом кладбище замка Эчед, в котором после смерти родителей Эржебеты никто не жил. Упокоить ее в Чахтице не было никакой возможности из-за бунтов.

Трупы мужа, детей и челяди были надежно спрятаны в лесу — Джура Фаркаш со своими цыганами не подвел. Анна наняла новых слуг, выписала фрейлин и объявила им, что семья ее, не дождавшись похорон, которые все откладываются, уехала домой. А что до дома так и не добрался никто, дело обычное — волки, разбойники, мятежные крестьяне, да и нечисть, говорят, шалит…

Нечисть между тем шалила все нахальнее. В окрестных деревнях пропадали люди, потом их находили растерзанными. И чаще всего нападениям подвергались молодые девушки. Поговаривали, что мертвая графиня вылезает по ночам из подвала и продолжает охоту…

Анна написала множество писем — родне, императору и, конечно, палатину Венгрии Дьёрдю Турзо. Просила защиты, помощи, получила обещание разыскать ее пропавших близких, на том и успокоилась. И взялась подбирать себе новую семью.

Самые жестокие, злобные гайдуки. Самые жадные, хитрые, развратные фрейлины. Сегодня клан Батори насчитывал всего шесть лидерков, но они стоили сотни смертных.

Ничего, думала Анна. Теперь, когда она все устроила в Чахтице наилучшим образом, можно отправляться в путешествие. А там и подобрать людей для обращения.

Легенды же о Кровавой графине пусть множатся, обрастают жуткими подробностями, живут веками. Анна сама запустила несколько красивых, хорошо продуманных слухов — один из них был о том, что Эржебета вовсе не умерла, а сбежала, вместо нее же убили ее кузину.

Пусть гадине не будет покоя даже после смерти, пусть треплет ее имя людская молва.

К тому же из этого можно будет извлечь пользу. Клан долго придется растить, укреплять. Сейчас пусть он существует втайне. А вот лет через двадцать, когда Анна Зриньи умрет от старости, настанет время Эржебеты Батори. Пусть Кровавая графиня, имя которой к тому времени станет символом ужаса, выйдет из могилы и покажет, на что способна.

Замок Биче, ноябрь 1614 года от Рождества Христова