Протокол «Шторм» - Влад Полевой

– Ну, вот мы и пришли.

Кочетков в растерянности обернулся. Стоя посреди дороги, он решительно не понимал, почему их путь закончился. Неподалеку виднелся колодец, с другой стороны рядом с канавой кто-то набросал мусорных пакетов – первый признак того, что тут обитают люди, но чего-то мало-мальски похожего на базу, вооруженных охранников или намека на ОПГ пока видно не было.

– Ты уверен? – осторожно поинтересовался Пашка у мужика.

– Более чем, – усмехнулся конвоир и сделал совершенно неожиданную вещь. Вытащив из кармана прибор, который по досадному недоразумению был удивительно похож на волновой анализатор параллельных излучений, он направил его на Кочеткова. Умное устройство мигнуло пару раз, подало голос спикером и после этих нехитрых манипуляций зажгло красный диод.

– Подожди…

Парень все еще улыбался, когда острая боль в затылке заставила покачнуться, и вдруг потерявший четкие очертания мир поплыл. Чувствуя, что отключается, Пашка медленно опустился на землю.

– Как и обещала, – голос прорывался сквозь какую-то пелену, будто говоривший предварительно обернул голову Кочеткова здоровенным комком ваты. – Только зачем ты так, по голове? Он вроде как нормальный.

– С прекурсорами не шутят, а вдруг это он? Тогда хана нам.

– Да, ты прав…

И черное небытие накрыло Кочеткова с головой. Отпечаталось в сознании последнее. Кали. Прекурсоры[1]. Предательство.

Очнуться получилось не сразу. Все вокруг было незнакомым, темным, сырым и непривычным. Терзающая боль в затылке немного отрезвила, а тошнота свидетельствовала, что удар по затылку без последствий не прошел. Немного полежав на боку, Кочетков попытался встать и с удивлением обнаружил, что руки ему никто связать не потрудился. Похоже, мужик с двустволкой и Кали просто швырнули его в эту сырую яму. Помещение, в котором он оказался, Пашка тоже долго не мог идентифицировать, но куча старого тряпья в углу, пыльные банки и пара мешков картошки подсказали, что его опустили в погреб. Свет, пробивавшийся через крохотное окошко под узким потолком, или вернее сказать полом, давал лишь смутное представление о величине темницы. Лестницы, ведущий наверх, к видневшемуся в потолке люку, не было.

– Приплыли. – Жмурясь от боли в затылке, Кочетков привстал, облокотился о стену и осторожно ощупал поврежденную голову и обнаружил что-то липкое на волосах. Резкий приступ тошноты и головокружения заставили отказаться от этой идеи.

– Эй! – закричал Кочетков, стараясь привлечь внимание. – Что вам надо, гниды?! Какого черта вообще тут происходит? – Однако то ли Пашку не слышали, а может, и старательно игнорировали, но ответа на вопрос не последовало.

Плюсы в этой ситуации все же были. Появилось время проанализировать ситуацию и решить, как себя вести. Возник первый вопрос, как отсюда выбраться, однако тошнота и слабость, появляющиеся при любом резком движении, не прошли, и он решил просто хорошенько оглядеться. Подвал, куда попал Драйвер, точно когда-то был погребом. Вещи сюда скинули, похоже, новые хозяева, так как сырость, откровенно ощущаемая в воздухе, плесень по стенам и лужицы на полу сохранности продуктов способствовать не могли.

Дальнейший осмотр узилища ни к чему не привел. Крохотное окошко под потолком могло пропустить сквозь себя разве что кошку. Существо более крупное не пролезло бы, а толстые прутья решетки, вмонтированные в бетон, окончательно рушили все планы побега. Дискомфорт прошел, забрав с собой болезненные ощущения, да и голова перестала болеть так отчаянно, как в самом начале. Это позволило Пашке начать более тщательный осмотр.

Бетонные стены уходили куда-то глубоко под землю. Можно было, конечно, сделать подкоп, однако беглый осмотр на предмет наличия шансового инструмента тоже оказался неудачным. Можно было попытаться совершить подкоп подручными средствами, используя в качестве орудия, например, пряжку от ремня, но глубина подкопа, время, затраченное на процедуру, и банальное появление противника в момент операции ставили под сомнение и этот вариант.

Мелькнула шальная мысль, что явится Библиотекарь и, как в прошлый раз, вытащит попавшего в неприятность подчиненного, даже особо не пожурив. Однако босс был в Москве, за него оставался Байт, и тот был уверен, что Пашка и без помощи родного отдела прекрасно справится. Шестьдесят второй в этом мире также пребывал в блаженном неведении, ибо отправил пришлого агента на задание с одним из лучших своих сотрудников. Пол-потолок темницы перегораживали толстые бревна, и в одно из них был вбит толстый костыль, на котором старые хозяева, возможно, что-то подвешивали. Прикинув, что если постараться подпрыгнуть и уцепиться одной рукой за костыль, то второй, при должном усилии, можно дотянуться до люка, Пашка скинул куртку.

В первый раз не получилось допрыгнуть до железки, во второй тоже, а вот третья попытка оказалась удачной, и повиснув над полом, Кочетков качнулся и ударил кулаком по крышке. Ничего. Нанесенный удар не только не открыл запоры, а даже не пошевелил преграду, наказав Пашку парой отвратительно болезненных заноз. Спрыгнув вниз и матерясь что есть силы, Кочетков опустился перед солнечным пятном света, проникающим через бойницу, и начал их вытаскивать.

И тут пришло новое ощущение, которое Пашка позже назвал отторжением. В глазах начали плясать круги, складываясь в причудливые узоры, а затем разбегаясь в разные стороны и вновь сходясь в этом замысловатом танце. Тошноты как таковой не наблюдалось, но дрожь, начинающаяся откуда-то из желудка, неприятными нарастающими волнами расходилась по телу, достигая каждой клеточки, каждого атома, каждого кровяного тельца или холестериновой бляшки. Ноги и руки слушаться перестали, а шею вдруг свело такой сумасшедшей судорогой, что Пашка сквозь все это мракобесие все же умудрился испугаться за целостность собственных шейных позвонков. Медленно заваливаясь на бок, он отчетливо понимал, что сейчас, или скоро, очень скоро, будет еще хуже, однако попытки достать таблетки из кармана неизбежно заканчивались провалом, а руки, двигаясь хаотично, скованные, как у больного церебральным параличом, не давали смахнуть со лба выступившие на нем крупные градины пота.

И тут наверху что-то ожило. Послышались голоса, застучали по полу подошвы сапог, и в резко распахнутый люк хлынул свет и сильный запах табачного перегара.

– Что я тебе говорила! – рыкнула Кали на кого-то, скрывающегося в тени. – Отторжение! Самое натуральное! Он не прекурсор, посмотри на него, так сыграть невозможно!

Выпадая из реальности, Кочетков будто что-то почувствовал, но ощущение это пронеслось настолько мимолетно, поверхностно и непонятно, что в мгновение ока было забыто и похоронено.