На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло» - Михаил Вознесенский

В вооруженных силах США есть три типа военных трибуналов — Summary, Special и Gепегаl. Первый рассматривает незначительные проступки в упрощенном порядке, решение выносится единолично одним судьей. Максимальная кара значительно мягче, чем у трибуналов более высоких ступеней, — наказание в дисциплинарном порядке, удержание из денежного содержания проштрафившегося военнослужащего не более половины на срок не свыше трех месяцев или краткосрочный арест. Есть, однако, процедурная тонкость. Обвиняемый должен дать письменное согласие на рассмотрение дела в этой инстанции до начала слушаний. Тем самым он отдается на милость дисциплинарного устава, не имеет права оспаривать в дальнейшем свою виновность и обжаловать меру наказания. Для несогласных есть Специальный трибунал.

Приговоры Специального трибунала уже гораздо жестче. Правда, и здесь срок заключения не превышает одного года — в зависимости от тяжести содеянного. Денежный штраф, как правило, налагается в размере двух третей должностного оклада виновного на срок до шести месяцев. Понятно, что флот отнюдь не намеревался келейно пожурить Бучера, а желал наказать примерно, по всей строгости. Поэтому речь сразу зашла о трибунале третьей ступени.

Генеральный военный трибунал рода войск США может выносить приговоры вплоть до смертной казни, пожизненного срока (или нескольких пожизненных), может уволить со службы — палитра наказаний очень широкая. Обвиняемый имеет право отказаться от защиты военного юриста или нанять за собственный счет гражданского адвоката. Предать военнослужащего суду Генерального трибунала можно по представлению прямого начальника виновного. Но прежде статья 32 Кодекса военной юстиции США требует назначения Следственной комиссии. Она наделена правами вызова и допроса свидетелей, приведения их к присяге для дачи показаний в открытых и закрытых заседаниях, использует различные методы сбора информации и является, если так можно выразиться, судебными «праймериз», где выявляются все обстоятельства и мотивы преступления, линии обвинения и защиты. Трибунал получает как бы конспект будущего процесса вместе с определенной уверенностью, что в ходе судебного следствия обвинение не развалится.

Наиболее существенное отличие от советского (да и российского тоже) служебного дознания в том, что Следственная комиссия работает гласно в присутствии зрителей и прессы. У нее есть право объявлять закрытыми слушания лишь отдельных эпизодов. Но есть и обязанность всякий раз объяснять причину закрытия информации для публики. Вердикт Следственной комиссии официально носит рекомендательный характер. Если военнослужащему невыгодно открывать карты раньше времени, он вправе вообще отказаться от комиссионного объяснения и сразу требовать трибунала. Но Бучер прекрасно понимал, что комиссия даст ему национальную трибуну, чтобы мобилизовать в свою пользу общественное мнение.

Ему не дали ни отдохнуть, ни подлечиться. Буквально на следующее после Рождества утро начались объяснения с начальством, которые плавно перетекли в допросы. Уже 20 января 1969 года было объявлено о созыве Следственной комиссии. Командование флота решило — «для удобства главных действующих лиц» — провести слушания на базе морских амфибийных сил в Коронадо. Ныне это всемирно известный Центр подготовки морского спецназа SEALS, очень компактный закрытый гарнизон к югу от Сан-Диего, на противоположном берегу бухты почти у самой мексиканской границы. Российскому кинозрителю это место знакомо по фильму «Солдат Джейн» с великолепной Дэми Мур в главной роли. Ничто не помешало бы Следственной комиссии заседать в Сан-Диего, на главной базе Тихоокеанского флота США. Коронадо выбрали намеренно, чтобы ограничить доступ СМИ. Ожидался полный аншлаг, ведь только членов экипажа — 82 человека. Офицеры пригласили своих поверенных, немалое число мест зарезервировали для видных деятелей Пентагона. После дележки стульев в гарнизонном театре Коронадо, рассчитанном всего на 150 зрителей, пресс-служба флота объявила, что аккредитует не более 12 журналистов. Это вызвало взрыв возмущения в американских масс-медиа. В течение года тема «Пуэбло» побывала первополосной практически в каждой газете. Но флот стоял на своем. Жеребьевка изданий совершилась в Вашингтоне на основании критериев, известных только US Navy.

Среди дюжины удачливых журналистов оказался Тревор Амбристер. Тревор прибыл представлять знаменитый в те годы Saturday Evening Post, но пока он добирался до Сан-Диего, издание еженедельника неожиданно прекратилось. Таким образом, Тревор, располагая драгоценным для медиа-сообщества аккредитационным удостоверением, де-факто уже никого не представлял. Этим немедленно воспользовался мужской журнал Saga, который оказался счастлив заполучить эксклюзивный материал допросов Бучера, и они быстро сладили авторское соглашение с Амбристером.

В Коронадо аккредитовались наиболее известные репортеры Америки. Но Тревор запомнился своей дотошностью, задавая наибольшее число уточняющих вопросов. Важно, что он задавал их и после окончания следствия, когда внимание общества к делу Бучера заметно ослабло. Амбристер проявил исключительную настойчивость в поиске новых и новых свидетельств. Алану Хэмпфиллу часто звонили моряки «Пуэбло» отовсюду — от Канзаса до Йокосука, — и советовались, стоит ли им откровенничать с въедливым Тревором. Прочитав его публикацию, Хэмпфилл без комментариев отдал журнал жене. Джин сказала: «На протяжении получаса от этого невозможно было оторваться!» Не сговариваясь, супруги высказали одну мысль — это будущая книга. Они уже знали, что свою книгу пишет Пит. «Моя история» Бучера замечательна обилием откровенных деталей о захвате корабля и ужасных подробностях плена. Таких деталей не мог знать больше никто. Но это в большей степени личный взгляд, не претендующий на обобщения. Книга Амбристера — полный анализ ситуации, взгляд на нее с разных точек зрения, глубокий и беспристрастный. Он прошел всю цепочку принятия и исполнения решений — в Белом доме, в штабе военно-морских сил США в Японии, в гавайской штаб-квартире Тихоокеанского флота. Это была очень кропотливая работа.

Председателем Следственной комиссии назначили кэптена Уильяма Ньюсома. Были допрошены все члены экипажа, включая гражданских океанографов. Но основной фигурой слушаний стал, разумеется, Ллойд «Пит» Бучер. Интересы коммандера защищал гражданский адвокат Майлс Харвей. Начиная от приемки «Пуэбло» от судоверфи в Бремертоне и до репатриации экипажа из КНДР Бучер выдержал длительный допрос, охватывающий все аспекты его деятельности на борту командира корабля…

Но — командира ли? Лицо, лично отвечающее за боевой корабль, во флоте США называется СО — commanding officer, «командующий офицер». Но Бучер не был единоличным командиром. CINCPACFLT (командующий Тихоокеанским флотом США) распорядился, чтобы операционный и управленческий контроль в области «исследований» был передан под командование операционного офицера лейтенанта Харриса. Стефан Р. Харрис, Research Officer, морскую форму носил только номинально, поскольку служил в Агентстве национальной безопасности. Занимая третью позицию на корабле, именно этот человек решал, куда кораблю идти, какие цели прослушивать. Бучер не тот человек, кто допустил бы двоевластие на борту, однако де-юре это выглядело так.

К тому же очень часто Бучера называли шкипером многие лица, включая президента Линдона Джонсона, самого Верховного Главнокомандуюшего. Тем самым постоянно подчеркивалось — «Пуэбло» принадлежит американскому флоту, но это не боевой корабль! Два пехотных пулемета не в счет.

Но именно этот важнейший аргумент в унизительной полемике с карликовым коммунистическим режимом стал главным тормозом в попытках Пентагона усадить Ллойда Бучера на скамью подсудимых. Пятеро адмиралов и один каперанг за следственным столом в Коронадо скоро начали сознавать, что предъявить аргументированное обвинение не получается. Дело даже не в том, что нелепо требовать от грузовой шаланды боевой доблести миноносца. В ходе следствия обнаруживались все новые подробности программы AG ER, одна неприятнее другой. Так, оказалось, что первоначальная смета реконструкции «Пуэбло» была сокращена почти наполовину — с пятнадцати миллионов долларов до. восьми с половиной… Все средства были направлена на устройство «хижины» SOD Hut — надстройки радиоэлектронной разведки и ее начинку. Множество важных позиций ремонта были попросту игнорированы заказчиком. На ходовых испытаниях в Бремертоне обнаружились четыре сотни дефектов, 77 из которых оказались настолько серьезными, что корабль признали непригодным для океанского плавания. Устранение замечаний на верфи Пьюджет Саунд заняло шесть месяцев. Но и после этого не удалось добиться нормальной работы гирокомпаса, радиолокаторов, внутренней системы связи и главное — рулевой машины, которая выходила из строя по несколько раз в сутки! В Иокосука корабль пришлось поднимать в сухой док, но даже дотошные японцы оказались не в силах отрегулировать капризный руль старушки «Пуэбло». За две недели похода Бучер терял контроль над движением корабля около 60 раз.