Город Бездны - Аластер Рейнольдс

– Полагаете, они тоже получили весточку с родины и теперь как-то себя выдадут?

– Почему бы и нет? Если послание наведет их на мысль повозиться со своими аннигиляторами и окажется…

– Тогда будет вспышка на полнеба!

Капитан усмехнулся и сочно плямкнул губами, словно давая себе сигнал задремать.

Остаток пути прошел без происшествий, но мозг Небесного лихорадочно перерабатывал новую информацию. Он мысленно повторял слова Норкинко, и каждое из них звучало как небрежная пощечина.

Это ему наказание за высокомерие, за недоверие к приятелю. Шестой корабль существует. Прокля́тый шестой корабль действительно существует…

И это предвещает большие перемены.

Глава 18

Меня снова отвезли в Мульчу. Я очнулся в фуникулере, который полз куда-то вниз сквозь ночную темноту. По окнам стучал дождь. В первый момент показалось, что я по-прежнему лечу со Стариком Бальказаром к одному из кораблей Флотилии, где состоится встреча капитанов. Похоже, эти сны все более настойчиво заставляли меня влезать в шкуру Небесного. И с каждым разом было все труднее избавляться от его мыслей, когда я просыпался. Но в кабинке фуникулера не было никого, кроме меня и Уэверли.

Может, оно и к лучшему. Но мне почему-то не верилось.

– Ну как самочувствие? Похоже, я неплохо поработал.

Он сидел напротив меня с пистолетом в руке. Я вспомнил, как этот человек приставил к моей голове медицинский зонд, и непроизвольно потянулся, чтобы ощупать это место. Над правым ухом обнаружился выбритый участок кожи, покрытый корочкой засохшей крови. И я не мог избавиться от ощущения, будто там засело нечто твердое.

Боль была адская.

– По-моему, вам не мешает потренироваться.

– Да, вынужден признать. Но в вас есть что-то странное. Почему из ладони идет кровь? Какие-то медицинские противопоказания, о которых мне следует знать?

– Зачем? Разве от этого что-нибудь изменится?

Мой ответ заставил его задуматься.

– Мм… пожалуй, нет. Вы в состоянии бегать, значит достаточно здоровы.

– Здоров для чего? – Я снова ощупал кровяную корочку. – Что вы загнали мне под кожу?

– Сейчас попробую объяснить.

Я не слишком рассчитывал на откровенность, но понемногу сообразил, почему он решил довести до моего сведения некоторые моменты. Это было продиктовано не столько заботой о моем благополучии, сколько желанием добиться от меня определенного образа действий. Мне уже доводилось попадать в подобные заварушки. Охота становится более занимательной, когда жертва знает расклад.

– По сути своей это охота, – начал он с изысканной вежливостью. – Мы называем ее «Игрой». Разумеется, она носит неофициальный характер. Даже на территории Полога есть законы, которые приходится уважать. Об охоте знают, о ней говорят, но всегда с должной осмотрительностью.

– Кто? – спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Бессмертные, послесмертные – называйте их как угодно. Понятно, что играют не все, некоторые вообще не хотят принимать участие. Но имена игроков на слуху – эти люди образуют что-то вроде сети, и она обеспечивает само существование «Игры».

– И давно эта «Игра» продолжается?

– Последние семь лет. Пожалуй, ее можно считать варварством, но она возникла как противовес аристократической изнеженности, господствовавшей на Йеллоустоне перед эпидемией.

– Варварством?

– Конечно. Именно за это мы ее любим. В ней нет ничего сложного, никаких тонкостей – ни методологических, ни психологических. Да ей и необходимо быть достаточно простой, чтобы можно было в самые сжатые сроки организовать ее в любом районе Города. Разумеется, у нее есть правила, но, чтобы их понять, не нужно обращаться к жонглерам образами.

– Расскажите поподробнее об этих правилах, Уэверли.

– Они вас никоим образом не касаются, Мирабель. Все, что вы должны делать, – это бежать.

– А потом?

– Умереть. И умереть достойно. – Он говорил мягко, снисходительно – ни дать ни взять добрый дядюшка. – Это все, что нам от вас нужно.

– И для чего же вам это нужно?

– Мирабель, лишить человека жизни – ни с чем не сравнимое удовольствие. Причем в исполнении бессмертного это деяние приобретает абсолютно иной смысл, выходит на новый уровень совершенства. – Он умолк, словно ненадолго погрузился в свои мысли. – Мы не способны постичь истинную природу смерти даже в эти безумные времена. Но когда убиваем человека – особенно обычного человека, у которого еще не притупилось чувство страха за свою жизнь, – мы отчасти приобщаемся к ее потаенному смыслу.

– Значит, люди, на которых вы охотитесь, – смертные?

– Как правило. Обычно мы выбираем жителей Мульчи – тех, кто побогаче. Разумеется, мы готовы потратиться, чтобы обеспечить хорошую охоту, поэтому не прочь вначале покормить их.

И он рассказал, что «Игру» финансирует засекреченная сеть подписчиков. В основном это обитатели Полога, но, по слухам, их ряды пополняют охотники за удовольствиями, которые прибывают из анклавов, где проповедуется свобода воли, – такие еще сохранились на Ржавом Поясе – либо из других поселений Йеллоустона, например из Лореанвиля. Подписчик знаком лишь с ограниченным числом других, причем все подлинные сведения прячет сложнейшая система псевдонимов и более изощренных уловок. В итоге никому не грозит разоблачение со стороны властей Полога, которые еще сохранили остаток влияния, несмотря на всеобщий упадок нравов. Охота организуется спонтанно, и каждый раз о ней оповещаются лишь небольшие группы подписчиков, что собираются в заброшенных районах Полога. В тот же вечер – или накануне, но не раньше – жертву вывозят из Мульчи и готовят к охоте.

Имплантаты были одним из последних нововведений.

Они позволяли следить за охотой большему числу подписчиков, на порядок увеличивая потенциальную прибыль. Зрители помогают «освещать процесс». Они спускаются в Мульчу – хотя это рискованно, – чтобы вернуться с видеозаписями и прославиться благодаря наиболее эффектным кадрам. Правила «Игры» просты, но соблюдаются строже, чем постановления городских законодательных органов. Эти правила определяют выбор территории охоты, следящих устройств и оружия – в общем, всех составляющих «честной игры».

– Есть одна проблема, – сказал я. – В отличие от жителей Мульчи я плохо знаю Город. Так что вряд ли оправдаю ваши затраты.

– Мы как-нибудь справимся. Вы получите достаточную фору, чтобы оторваться от охотников. Но скажу честно: есть обстоятельство, которое дает нам преимущество, – вы нездешний. Местный знал бы тут все укрытия, все короткие пути.

– Как это непорядочно с вашей стороны. Уэверли, я хочу вам кое-что пообещать.

– Да?

– Я намерен вернуться и прикончить вас.

Он рассмеялся:

– Извините, Мирабель, но я такое уже слышал.

Фуникулер приземлился, дверь открылась, и Уэверли предложил мне выйти.

Как только фуникулер погасил огни и начал подниматься, возвращаясь в Полог, я побежал.

Он не спеша полз вверх, похожий на темное пятнышко в молочных лучах левитирующих прожекторов, а навстречу, точно рой светляков, двигались другие машины. Нет, они не стали спускаться прямо ко мне – это было бы неинтересно, – но явно направлялись в мою сторону.

«Игра» началась.

Я бежал со всех ног.

Район Мульчи, где меня оставил мальчуган-рикша, действительно можно назвать скверным, но здесь было еще хуже. Место казалось настолько обезлюдевшим, что язык не поворачивался назвать его опасным. Правда, это не касалось ситуации, когда ты участвуешь в ночной охоте в роли добычи, причем не по доброй воле. На нижних уровнях – ни одной искорки света. Пристройки, что гроздьями облепили здания, казались ветхими и неприступными – картина полного запустения. Наземные дороги были не в пример хуже тех, по которым я проезжал прежде. Скрученные и покрытые трещинами, похожие на засохшую молочную тянучку, эти пути то и дело обрывались прямо над затопленными пропастями – или просто погружались в них. Было темно, и мне приходилось постоянно смотреть под ноги.

Уэверли оказал мне услугу, убавив перед посадкой свет в кабине, поэтому мои глаза успели привыкнуть к темноте, но особой благодарности я почему-то не испытывал.

Я бежал, время от времени оглядываясь. Фуникулеры опускались за соседние здания. Теперь машины были достаточно близко, чтобы я мог разглядеть их пассажиров. Поначалу я почему-то решил, что охотиться за мной будет только знакомая пара. Оказывается, я ошибался. Если я правильно понял, по законам сети те двое всего лишь подыскивали очередную жертву, а я по счастливой случайности оказался неподалеку.

Неужели предстоит умереть вот так? На войне я десятки раз оказывался на волосок от гибели. Десятки раз рисковал головой, работая на Кагуэллу. Рейвич пытался убить меня как минимум дважды и дважды едва не добился успеха. Любая из этих встреч со смертью могла закончиться для меня не столь удачно, но я, по крайней мере, воздал бы должное искусству противника. Вступая в схватку с ним, я делал свой выбор, а значит, принимал как должное любой исход боя, в том числе и неблагоприятный.