Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) - Василий Минаков

Один за другим летчики подходили к столу и, приняв награду, взволнованно произносили: «Служу Советскому Союзу!»

Получая второй орден Красного Знамени, капитан Бесов от имени летчиков полка заверил командование [259] в том, что гвардейцы будут и впредь наращивать удары по ненавистному врагу, совершенствовать боевое мастерство, сражаться так, чтобы каждый день приближал победу...

Прославленный, отважный летчик! Двести восемьдесят один боевой вылет, из них сто пятьдесят — ночных. Сколько бомб он обрушил на головы фашистов, сколько раз бесстрашно глядел в глаза смерти...

Вслед за Бесовым со словами благодарности выступили штурман старший лейтенант Шильченко и инженер-капитан Новак.

Филипп Сергеевич Октябрьский поздравил награжденных, пожелал всему личному составу полка дальнейших боевых успехов.

— Работаете вы, товарищи, хорошо. Руководят вами такие видные командиры, как Токарев, Канарев. Но, смотрите, не зазнавайтесь. Враг еще не разбит и готовится к новым боям. Поэтому больше бдительности. Изучайте тактику врага. Повседневно повышайте боевую выучку. У нас неплохие машины. Материальную часть вы обязаны знать образцово. Предстоят, товарищи, серьезные бои. Ваши удары по противнику должны быть крепкими. Бейте врага по-севастопольски![2]

Проникновенные слова видного военачальника, организатора и руководителя героической обороны Севастополя глубоко запали в душу каждого воздушного бойца.

* * *

Постоянной задачей полка оставалась помощь крымским партизанам. Во второй половине апреля, почти ежедневно, направлявшиеся в дальние рейсы экипажи попутно сбрасывали им продукты, оружие, боеприпасы. Народные мстители тепло благодарили нас за помощь в их героической борьбе с фашистскими оккупантами.

Регулярное обследование дальних коммуникаций [260] противника ложилось тяжелой нагрузкой на плечи летного состава полка. Но что поделаешь, для этой цели были пригодны исключительно самолеты Ил-4: их тактический радиус позволял достигать побережья Румынии и Болгарии и в течение двух-трех часов вести там поиск кораблей противника. Сначала к ведению дальней разведки привлекались лишь наиболее опытные экипажи. Однако потери, понесенные за последнее время полком, вынуждали командование втягивать в эту работу и новичков. На первых порах некоторые из них по недостатку опыта испытывали затруднение в опознавании типов вражеских кораблей. Это, в свою очередь, приводило к ошибкам при определении состава ударных групп и их назначения.

17 апреля экипаж Киценко (это был его второй боевой вылет в нашем полку) передал, что обнаружил в удаленном районе моря конвой в составе транспорта, баржи и четырех сторожевых катеров. На удар по тревоге вылетело пять самолетов: три бомбардировщика и два торпедоносца. Группу вел майор Минчугов, с ним в тройке бомбардировщиков летели Жестков и Алексеев. Торпедоносцы — Андреев и Литвяков.

Издали заметив корабли, Минчугов с ходу повел на них группу бомбардировщиков. Замысел был ясен: расстроить систему зенитного огня противника, отвлечь на себя его внимание. Андреев и Литвяков тут же ринулись вниз. Каково же было разочарование, когда они увидели, что в составе конвоя нет транспорта. Две быстроходные десантные баржи и четыре сторожевых катера. Значит, разведчик ошибся. Ничего не поделаешь, решили попытать счастья в атаке на верткие баржи.

С кораблей открыли сильный огонь из зенитных автоматов и пулеметов. Но рядом с баржами уже рвались бомбы. Тридцать соток буквально огородили их столбами воды. Казалось, что там не могло остаться ничего живого... [261]

Осели фонтаны. Баржи, как ни в чем не бывало, продолжали маневрировать. Весь огонь конвоя сосредоточился на торпедоносцах. Андреев и Литвяков отважно неслись на сближение. Торпеды сбросили с четырехсот метров. Однако обе баржи остались невредимыми.

Перескочив через них в сплошном частоколе огня, самолеты с маневром покинули район цели. Литвяков резко уменьшил скорость и шел с набором высоты. Затем стал снижаться. Скорость упала до минимальной...

— В чем дело? — запросил Андреев.

— Повреждения... — поступил ответ.

Самолет неумолимо терял высоту. Четыреста метров, триста...

— Держись, Саша, тяни к своему берегу, — повторял ни на метр не отстававший Андреев.

Но до берега оставалось еще два часа лету.

Андреев неотлучно кружил над аварийной машиной. Сквозь плексиглас было видно, как отчаянно боролся Литвяков за высоту. Вскоре стало ясно: вынужденной посадки на воду не миновать. Пятьдесят метров, двадцать... Самолет фюзеляжем коснулся воды. Проглиссировав немного, остановился. Через минуту море поглотило его. На поверхности остались четыре человека. Они плавали на спасательных поясах: почему-то не смогли выбросить шлюпку...

Андреев моментально передал по флоту радиограмму: «Аварийная посадка самолета, экипаж на воде...» Затем приказал своему экипажу сбросить терпящим бедствие средства спасения. Снизившись, выбросили резиновую шлюпку, четыре спасательных пояса, снятых с себя, бортовой паек, бочонок воды. Сделали над местом аварии несколько кругов. Видели, как один из потерпевших плыл к шлюпке. Больше задерживаться было нельзя: горючего оставалось только до аэродрома. Сделав последний, прощальный круг, взяли курс на восток... [262]

По радиограмме Андреева были немедленно посланы из Геленджика две летающие лодки МБР-2. Из нашего полка на поиск вылетел экипаж Приходько. Самолеты встретились в районе катастрофы. Но сколько ни осматривали море, кроме больших масляных пятен от потонувшей машины, ничего на воде не обнаружили.

Еще одна запись в журнале полка: «С боевого задания не вернулись...»

С Сашей Литвяковым мы вместе воевали в 36-м полку. Смелый, самоотверженный летчик. Не раз отличался в дерзких ударах по скоплениям вражеских войск, не раз возвращался на искалеченной, чудом доковылявшей до аэродрома машине...

На этот раз надежды на возвращение не оставалось.

Вместе со старшиной Александром Георгиевичем Литвяковым навечно выбыли из строя полка штурман лейтенант Вадим Мериславович Миллеров, стрелок-радист старший сержант Петр Сергеевич Карелин, воздушный стрелок младший сержант Иван Лукич Пятуха.

* * *

В конце второй декады апреля полк посетил народный комиссар Военно-Морского Флота СССР Николай Герасимович Кузнецов.

Наш экипаж находился в готовности к вылету с торпедой, когда на аэродроме появились две «эмки». Нарком сразу направился к стоянке, за ним поспешили сопровождающие. Я доложил адмиралу о готовности к вылету.