Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

На горе мои мысли все время возвращались к жестоким, несчастным людям, царям дома Ирода, правившим Палестиной во времена Христа. В евангелиях их имена то и дело встречаются — Ирод Великий, его сын Антипа, Филипп Тетрарх. Но все они — лишь случайные фигуры в трагедии. Евангелия написаны как мемуары. Они были созданы через двадцать, возможно, через сорок лет после смерти Иисуса, чтобы напомнить новому поколению о Его деяниях на земле. Те, для кого они были написаны, знали историю своего времени. Они знали о трагедии дома Ирода. Им достаточно было услышать фразу о том, что, когда царь Ирод узнал, как его обманули волхвы с Востока, он «весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его»59, хотя этому приказу нет разумного объяснения. Современники прекрасно знали, что это решение соответствовало всей жизни Ирода, совпадая с доброй сотней других указаний и поступков того жестокого времени. И снова, когда Иисус предстал перед Пилатом и был отослан им к Ироду Антипе, нам сообщают, что Ирод, «увидев Иисуса, очень обрадовался; ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо»60. Как же отличается этот Ирод от своего яростного отца! Ирод, избивавший младенцев в Вифлееме по сиюминутной прихоти, никогда бы не повел себя таким образом.

И хотя основные персонажи в евангелиях обрисованы всего несколькими штрихами, история прослеживается благодаря намеченным тонким линиям, возникающим то тут, то там. Если возникает желание разобраться в этой истории, необходимо пойти дальше и дополнить евангелия текстами Иосифа Флавия, искать сведения у таких историков, как Тит Ливий, Тацит, Плутарх, Диодор Сицилийский и Страбон, выявлять аллюзии, с помощью которых можно заполнить пробелы в истории, рассказанной евангелистами. Ошибки и недостойные деяния Ирода Великого, скандалы в жизни его сына, добрые качества Филиппа Тетрарха, который объезжал свои владения, исполняя обязанности праведного судьи, — все это обычные слухи времен Христа. Правители и простые люди в древние эпохи были гораздо ближе друг к другу, чем в наши дни. Между ними не существовало классовой разницы. Разговоры при дворе были слухами в тавернах. Каждый раб мог стать инициатором скандалов. Можно быть уверенным, что Иисус, остановившийся, чтобы поговорить с бедняком на берегу Галилейского озера, услышал много «секретов» из дворца на горе. Я сидел там, где когда-то красовался великолепный дворец Антипы, и пытался восстановить в воображении образ Ирода и его сыновей…

Осенью 31 года до н. э. несколько легких лигурийских боевых кораблей на шестнадцать столетий предвосхитили разгром испанской Армады. Они ворвались в пространство между тяжелыми судами, обошли их и заставили бежать. Эти корабли не смогли спастись и сгорели на воде. Это была битва при Акции. Антоний и Клеопатра совершили самоубийство, а Октавиан — принявший имя Августа Цезаря — стал повелителем мира.

Среди тех, кто с ужасом наблюдал за тем, как распределялась власть, был Ирод, царь Иудеи, друг погибшего Антония. Ироду было 35 лет, он был красивым, храбрым, образованным, настоящим «человеком мира», гением выживания — а может, просто обладал удачей игрока. Он выдал Помпея Юлию Цезарю, а когда того убили, поддержал Брута. Когда пал Брут, он благополучно перешел на сторону Антония. В каждом случае он брал судьбу в собственные руки и шел на риск, как это бывает, когда бросают кости; и каждый раз побеждал. Но битва при Акции стала величайшим испытанием в его жизни. Он снова решился на смелый шаг. Он отправился к Августу, чтобы принять смерть — или вернуться с величием. Сначала он отдал тайный приказ, на случай если не вернется, о своей красавице-жене Мариамне, которая не должна была снова выйти замуж, — ее надлежало убить. Затем он отправился на Родос, где после победы находился Август.

Прежде чем войти в зал приемов, Ирод снял царский венец, смело подошел к Августу и приветствовал его как равный равного. Он не вел себя, как восточный владыка перед завоевателем, держался храбро и с достоинством. Бывают моменты, когда правда оказывается настолько неожиданной, что побеждает любые преграды. И это был тот случай. Ирод не извинялся за дружбу с павшим Антонием. Он спокойно говорил об этом, подчеркивал свою верность, заявил, что многократно умолял Антония избавиться от Клеопатры, но того уже ничто не могло спасти. Он сам обрек себя на поражение. Ирод смотрел прямо в глаза Августу. Да, он верно служил Антонию, но и Августу обещал служить так же верно, если тот примет его как союзника и друга римского народа. Август смотрел в смелые, решительные глаза Ирода, а потом велел ему надеть венец. Так Ирод снова выиграл. После триумфального успеха у Августа он вернулся еще более богатым и влиятельным правителем.

Теперь Ирод жил двойной жизнью: одна была блестящей, публичной, другая темной и тайной, это был ночной кошмар ревности, страха и интриг, от которых невозможно было избавиться, не пустив в ход чашу с ядом или кинжал. В его палатах поселились тени убитых родственников. На публике он оставался просвещенным западным правителем; в частной жизни превратился в восточного деспота.

Мариамна холодно выслушала новости о его успехе. Она знала о приказе убить ее в случае провала. Ирод полагал, что она могла узнать об этом лишь от предателя, который нарушил тайну и выдал его слова. Человека, которому было поручено ее убийство, казнили. Мариамна оказалась в тюрьме. Ее враги нашептывали Ироду дурные вести. Они утверждали, что она составляет заговор с целью его убийства. Он не мог в это поверить. Но негодяи и на дыбе подтверждали свои слова. Ирод, разрываясь между любовью и ревностью, поверил обвинителям, и Мариамну казнили. Как только она умерла, он впал в отчаяние и рыдал как безумный. На протяжении всей дальнейшей жизни его преследовал призрак Мариамны.

Прошло 35 лет, Ирод умирал. Его длинное и сложное правление заканчивалось. Ненавидимый и презираемый всем Иерусалимом, обожаемый в Риме, этот человек, наполовину еврей, наполовину язычник, приближался к могиле, снедаемый болезнью, угрызениями совести и страхом. Новый белый Храм высился на вершине горы Мория как заснеженный пик Хермон. Размеры его царства превосходили территории государств Саула и Давида. Но народ молился о смерти царя. Его безумные видения были населены призраками: там была Мариамна, ее два любимых сына — оба убитые, и другие родственники, его плоть и кровь, пораженные исподтишка кинжалами, удушенные шнурами, отравленные.

Ироду твердили, перемещая его раздутое водянкой тело от горячих ключей Мертвого моря в теплые сады Иерихона, что в Вифлееме родился новый царь. Но не могло быть никакого другого царя, кроме Ирода! Разве не он убил двух прекрасных сыновей, мальчиков Мариамны, потому что кто-то сказал, что они должны стать царями прежде времени? Пусть умрут все младенцы мужского пола в Вифлееме! Пусть их перебьют всех, до одного! И хотя Ирод умирал, не могло быть другого царя, кроме Ирода.