Предел бесконечности (сборник) - Ирина Крупеникова

Стас зашикал на Филиппа, и тот проглотил возмущенную тираду.

— Да! Четыре камушка лежат в четырех ящиках из глины.

— Где? — Орион чувствовал, как вновь закипает «второй источник».

— Там! За стенкой. Там страшно. Там неправильно!

Она ткнулась лицом ему в грудь и притихла.

— Тамара, давай я провожу тебя в твою комнату, — Орион бережно отстранил девочку и нашел ее ладошку. — И принесу тебе ужин. Ты голодна?

— Я боюсь. Тут все ненастоящее. Потому что у него страшный цветок, — она мотнула головой в сторону Филиппа. — Очень страшный цветок из звезд. Я никогда такого цветка не видела.

— Пойдем, малыш, — Орион уверенно направился к выходу.

— Куда ты ее ведешь? — выкрикнул доктор Жулавский.

— Куда положено вести ребенка в такое время, — откровенно огрызнулся Орион. — В постель.

Анна смотрела на закрывшуюся за Орионом и Тамарой дверь, на пунцового от ярости Филиппа и на Стаса, тщетно сгонявшего с лица ликующую мину. «Он что же, радуется, что Филиппу дали пинка?» — подумала Анна и поняла, что разделяет его чувства.

— Пожалуй, и мне пора в кроватку, — она встала. Ощущение нерешенного вопроса осталось где-то в подкорке.

— Анна!

— Фил, нам всем надо успокоиться. Девчонка тебя боится. Постарайся не орать на нее, ладно? Я догадываюсь, это нелегко. Но уверяю тебя: толк от нее будет лишь в том случае, если она чувствует себя хорошо… Господи, ну и денек!

Глава 19. Становление

— Аза…

— Да, милый?

— Помнишь, как мы ездили на озера?

— Помню, — узкие длинные ногти нежно скользнули по худой почти безволосой груди.

— Как нам было хорошо там вдвоем…

— Я помню, Филипп, — она прильнула к его плечу.

— Сколько лет назад это было? Пять? Шесть?

— Не важно, милый. Мы помним, значит — не важно.

Филипп закрыл глаза и откинулся на подушки.

— Когда я закончу свою работу, мы поедем на озера снова… Ты обижаешься на меня?

— За что, милый?

— Я уделяю тебе слишком мало внимания. А ты такая прекрасная… Почему ты осталась?

— Я люблю тебя. Я буду ждать, когда ты достигнешь своей великой цели.

— Осталось немного, Аза. Я почти, почти у цели! Сегодня я понял нечто кардинальное! Нечто фундаментальное! Потерпи, дорогая. Скоро я буду твой весь полностью… Как сейчас!

Он обхватил женщину за талию и крепко прижал к себе…

Успокоить Тамару оказалось непросто. Стоило ей задремать, как кошмарные сны вцеплялись в хрупкое сознание, и девочка с криком вскакивала на кровати. Орион не стал применять медицинские препараты. Она нуждалась не в лекарствах, а в простом человеческом тепле, но как ни старался индивид приласкать ребенка, ничего кроме неуклюжих фраз у него не получалось. И не мудрено. В его собственной голове поселился такой сумбур, что в пору было лечь и вырубить все мыслительные процессы на неопределенный срок.

Филипп трижды вызывал индивида, но Орион игнорировал «звонки». Четвертый сигнал пришел от Стаса. Выслушав сбивчивые объяснения, он бросил в ответ всего одну фразу: «Отдохни. Потом поговорим». Орион смекнул, что Стас связан присутствием босса. Собравшись, он ровным голосом подтвердил полученное распоряжение и выключил терминал. Впрочем, отдыхать он не планировал. Предстояло найти Анну. Он настроился на трудный разговор. Если девушка догадалась, о чем твердила перед экраном Тамара, беседа получится короткой. Если нет… он усилием воли приглушил логический вывод.

Ближе к полудню, когда Тамара, наконец, крепко заснула, индивид перепрограммировал дверную панель и быстро вышел, заблокировав замок. Теперь в комнату девочки могли попасть только ее хозяйка и сам Орион. Личный код доктора Жулавского индивид исключил из базы доступа с особой тщательностью.

Знакомый волнующий голос доносился из столовой. Орион остановился возле настежь распахнутых дверей. Анна сидела за столиком и непринужденно пересмеивалась с местным компьютерным гением, именовавшим себя «Старик Юникс». На базе его хвастливые байки знали наизусть, и перед новой слушательницей парень изощрялся пуще прежнего.

Заметив молодого помощника Филиппа, Анна встала, отмерила «Старику Юниксу» положенную дозу улыбки и, извинившись, выскользнула вон.

— Я тебя искала, — она взяла Ориона за руку. — Ты такой странный сейчас. Ты успел отдохнуть?

— Немного.

Она не догадалась, — с грустью подумал индивид. — Я для нее все еще человек.

— Что с тобой? Что тебя тревожит? Ты переживаешь из-за девочки? — продолжала Анна, увлекая Ориона за собой.

— Тамара успокоилась и уснула. Я переживаю за тебя.

Анна остановилась у перил длинного узкого балкона, опоясавшего зал-оранжерею. Внизу зеленели искусственные посадки, и лениво журчал по имитированной горке безликий фонтан.

— Ты мне сказала по телефону. Помнишь? — Орион осекся, не решившись повторить вслух навсегда запечатленную памятью фразу.

На лицо девушки легла тень тоски.

— Я не знаю, почему я так сказала. Нет, Орион! Это, наверное,… наверное, правда! У меня было несколько мужчин, я думала, что любила их. Но ты… ты особенный.

У него перехватило дыхание.

— А Глеб? — произнес он.

— Что Глеб? — удивленно вскинулась Анна. — Он друг детства, и всё. К тому же…

Орион видел, как она борется с сомнениями. Действительно, журналистка и влюбленная женщина воевали сейчас в ее рассудке. Слова то подкатывались к горлу, то отступали под натиском профессиональной скрытности.

— Глеб — индивид?

— Тамара сказала? — Анна почувствовала облегчение. Журналистка и женщина остались каждая при своем. — Его создал мой отец незадолго до краха. Глеб был честным парнем. Благородным, как рыцари, — она усмехнулась. — Я его не понимала…

Орион не смог определить, что именно породило в ее тоне грустные нотки: воспоминание об отце, ощущение непонимания или… потеря близкого друга.

— Орион. Ты отдал приказ его убить?

Тот поспешно качнул головой.

— Он жив, Анна.

Пусть лучше у меня на дороге встанет соперник, чем новая ложь! — Орион отчаянно атаковал рассудком «второй источник» и опешил: ничего, кроме второго источника в сознании больше не было.

— Ты наврал Филиппу, что ли? — отреагировала Анна самым что ни на есть банальным образом. Глаза ее восторженно заблестели.

— Да, как-то так… — промямлил Орион и отважился продолжить: — Анна, Глеб дорог тебе?

Она отодвинулась слегка. Думать больше не хотелось. Душа жаждала ухватить невесомую цепь удивительных чувств, зревших в сердце, притянуть к себе, запутаться в обворожительной паутине, забыться, прикоснуться к мифическому образу любви, поднимающемуся из праха древности.