По ту сторону решетки - Татьяна Миненкова

предусмотреть. Он себя наказывает. Конечно, если я сейчас расскажу ему о ребенке, он будет рад, но эта дыра внутри него, которую он сам в себе выгрыз, никуда не денется. И в конце концов она даст о себе знать рано или поздно. Пусть лучше поймет, что может сам себя простить и жить дальше.

Аллочка вздохнула, но к ней быстро вернулось хорошее расположение духа и она, дурачась, бросила у меня скомканный конфетный фантик.

— Кажется, теперь ты понимаешь Лазарева даже больше, чем он сам. В таком случае, будем с нетерпением ждать, пока ваши тараканы сойдутся во мнениях. Думаю, я к этому времени родить успею, — усмехнулась она, но я не разделяла ее веселья.

И этим вечером поездка на Третье озеро стала уже традиционной. Хотя я и сомневалась какое-то время, стоит ли ехать и без особой нужды бередить и без того израненную душу? Всё же не выдержала, в который раз признавшись самой себе, что у меня от Лазарева зависимость.

Кажется, я опоздала. К моменту моего появления других машин на льду не было, зато черный Лэнд уже дожидался меня на берегу. При виде прямого мужского силуэта в расстегнутом темно-синем пальто поверх привычного делового костюма, сердце непроизвольно забилось чаще. Кажется, перевязь с левой руки Лазарева уже исчезла. Начинающийся мелкий снег засыпал всё вокруг, опускаясь на волосы и плечи Дэна и я, засмотревшись, чуть не притерла правым крылом своего Лексуса ограждение из шин.

Резко выдохнув, нажала на мультируле кнопку, увеличивающую громкость звука. «Carol Of The Bells» Линдси Стирлинг в эту снежную погоду напоминала о том, что до нового года осталось меньше месяца.

В это время принято подводить итоги, и я с грустью осознала, что год назад и подумать не могла, через что мне предстоит пройти. И поняла, что ни о чем не жалею и мое счастье зависело не от этого, а от совершенно другого фактора. От того, рядом со мной Дэн или нет. Только в его присутствии я расправляла крылья за спиной и ощущала безграничную, всепоглощающую эйфорию.

Всеми силами удерживала себя от того, чтобы не смотреть на Лазарева, но Лэнд притягивал к себе мой взгляд, словно магнитом.

«Завтра не поеду» — мысленно строго запретила я сама себе, но тут же забыла о своем обещании.

Проезжая мимо берега, боковым зрением отметила, что Лазарев докурил, затушил окурок о колесо Лэнда и сел за руль.

«Уезжает. Так рано?» — тут же тревожным звоночком завертелось в моем воспаленном тягостным ожиданием мозгу.

Он действительно завел машину, ослепившую ярким светом зажегшихся габаритных огней, но не уехал. Проходя следующий круг, я затаила дыхание, завороженно глядя, как ветер разметает в стороны снежинки с капота и крыши Лэнда, медленно спускающегося на лед озера.

Я не остановилась, а машина Дэна подстроилась под мою скорость и заскользила рядом по соседней полосе.

Несколько кругов мы так и проехали бок о бок. Само-собой, мой водительский опыт сильно уступал Лазаревскому. И пару раз меня чуть не занесло прямо на его новенький Лэнд.

Словно почувствовав мой страх, он отъехал чуть дальше, но тут же развернулся и вскоре мы встретились, ослепив друг друга фарами и разъехавшись «восьмеркой».

Теперь это напоминало танец. Странный для любого стороннего наблюдателя, если бы таковые имелись, но, кажется, вполне понятный нам обоим. По-своему красивый. Снег, разлетающийся в стороны. Лед, сверкающий под светом фар, словно гладкое стекло. Громкая, рвущая душу, музыка скрипки из колонок.

Почувствовав, как слезы горячими потоками катятся по щекам, я первой не выдержала напряжения, не в силах больше терпеть это томительное ожидание. Остановила машину прямо в центре озера и вышла вперед, в свет фар, стараясь не поскользнуться на льду.

В следующее мгновение Дэн круто развернул Лэнд и остановил его напротив.

Я замерла перед капотом Лексуса, словно в замедленной видеосъёмке глядя на то, как Лазарев выходит из машины и направляется ко мне. Как при ходьбе разлетаются в стороны полы его расстегнутого пальто. Как искрятся тающие снежинки на его волосах. Как отблески фар от обеих машин высвечивают его силуэт золотистым ореолом, делая эфемерно-ненастоящим.

Подойдя ближе, Лазарев тоже замер напротив. Почти минуту мы молча смотрели друг на друга, потом он улыбнулся одними уголками губ и со вздохом произнес:

— Я не могу так больше, клубничка.

— И не надо, — нервно усмехнулась я и решительно шагнула к Дэну, позволяя заключить в крепкие теплые объятья.

Так не обнимают в милых и романтичных фильмах. Там сильные и мужественные герои сжимают ладонями тонкие талии хрупких героинь, а те, в свою очередь нежно кладут пальцы на широкие мужские плечи.

Вместо этого я уткнулась лицом в грудь Дэна, а мои ладони пробрались под его пальто и пиджак, сомкнувшись за спиной, чувствуя через тонкую ткань тепло его кожи. А он крепко обвил руками мои плечи и зарылся носом в волосы, щекоча горячим дыханием. Так герои не обнимаю героинь в кино. Так обычные люди обнимают тех, кого больше всего на свете боятся потерять.

— Прости меня, — выдохнул Лазарев мне в волосы, заставляя немного отстраниться, чтобы поднять голову и утонуть во взгляде темно-свинцовых глаз. — Я привык, что у меня всегда всё идет по плану. А с тобой всё не так. С тобой всё идет… — он откашлялся, подбирая нужное цензурное слово. — Не так, как задумано. Твои действия невозможно просчитать наперед. Я не всегда понимаю, чего от тебя ожидать.

Это вызвало у меня улыбку.

— Мне не нужно тебя прощать, Дэн. Я же говорила, что ни в чем тебя не виню. А тебе не нужно меня понимать. Просто любить вполне достаточно.

— Я и люблю, — приглушенно выдохнул он и, чуть ослабив объятия, прижался губами к моим губам, не позволяя сказать ни единого слова в ответ.

А я отдалась потоку нежности, чувственности и доверия, хлынувшему на меня с этим поцелуем, без слов говорившем обо всем, что нас связывало и отметавшем все мои сомнения о том, что мы перестали быть идеально совпадающими частичками чего-то целого и настоящего.

С каждым трепетным прикосновением его губ к моим, я чувствовала, как по телу разбегаются покалывающие искорки удовольствия и того самого безграничного счастья, которое мог подарить мне лишь один человек. Тот, что сейчас, тяжело дыша, продолжает сжимать меня в объятьях.

— Ты дрожишь, — пробормотал Дэн, нехотя отстраняясь. — Пойдем в машину.

Но холода я не чувствовала, хотя легкая дрожь действительно сотрясала все тело изнутри.

Проблема была в том, что машины было две, а расставаться, после