Победила бы нынешняя Россия в Великой Отечественной? Уроки войны - Юрий Мухин

Надзор за командованием был главной функцией комиссаров, второй функцией была политическая воспитательная работа, т. е. комиссары должны были убедить всех, что перед Красной Армией поставлены справедливые и очень нужные народу цели.

Как казалось Правительству СССР, в 1937–1938 годах армию очистили от предателей, причём чистили армию не сотрудники НКВД, как это сейчас принято утверждать, а сами генералы, поскольку никакой НКВД не мог арестовать военнослужащего, если на это не давал разрешения его командир. Оставшимся генералам, проявившим себя на ниве борьбы с предателями, верили, посему в Правительстве СССР возникла эйфория доверия к генералам, и 12 августа 1940 года комиссары были упразднены. Технически у конкретных комиссаров в армии была упразднена функция надзора за командным и начальствующим составом РККА и оставлена только функция воспитательной работы, в связи с чем эти люди стали называться уже не комиссарами, а заместителями командиров по политической части. Но это не единственная причина данной реорганизации на тот момент и не главная.

Два начальника – один официальный, а второй надзирающий за официальным – размывали ответственность за исполнение боевой задачи – становилось непонятно, кто из них конкретно отвечает за поражение? Командир мог перекладывать ответственность на комиссара по принципу: «Я-то командир замечательный, да вот дурак-комиссар мне не так приказал, почему задача и не была выполнена».

Таким образом, наличие комиссаров, так сказать, официально уничтожало единоначалие (уверен, что его и без комиссаров тоже не было, а уж с комиссарами его не было в квадрате). А без единоначалия невозможно в творческом процессе боя задействовать творческий потенциал всех командиров.

Но началась война, и почти сразу же выяснилось, что единоначалия в РККА как не было, так и нет, а начальствующий состав Красной Армии в очень большой своей массе сдаёт немцам и солдат, и страну (как они сделали это и в 1991 г.). Кто-то из подлости, кто-то из трусости и малодушия, кто-то по всем причинам сразу. Советскому правительству деваться было некуда: пришлось плюнуть на декларируемое генералитетом единоначалие и вновь ввести надзирающих комиссаров. Сделано это было через три недели после начала войны, и просуществовали комиссары несколько больше года – до 9 октября 1942 года, когда комиссары в армии были вновь упразднены (на флоте – чуть позже), на этот раз навсегда.

Должность комиссара – это не более чем должность, она не делает человека ни лучше, ни умнее, ни храбрее. Конечно, она обязывает, но всё же всё зависит от конкретного человека. Попадёт на эту должность умный храбрец, и эта должность будет сиять, попадёт алчный урод – и должность превратится в его кормушку и только. «Не место красит человека, а человек место», – банально, но напомнить эту поговорку будет к месту. И Лев Захарович Мехлис был идеальным комиссаром, что, в общем-то, и являлось причиной, за что его так ненавидели многие наши полководцы. Для них он являлся слишком большим упрёком в подлости, трусости, малодушии и тупости.

Мехлис родился в Одессе в 1889 году, окончил 6 классов еврейской школы, работал конторщиком, в 1907 году вступил в сионистскую партию «Паолей Цион» («Рабочие Сиона»), но вскоре из неё вышел – был слишком умён, чтобы быть расистом или националистом. В 1911 году был призван в царскую армию, во 2-ю гренадерскую артиллерийскую бригаду. Через год стал бомбардиром, а в дальнейшем, судя по погонам на старой фотографии, взводным фейерверкером, т. е. имел максимальный унтер-офицерский чин, и прослужил он в армии до 1918 года. В январе 1918 года демобилизовался, вступил в партию большевиков, которая в 1919 году и посылает его комиссаром в действующую армию. И в Красной Армии Мехлис начинает обращать на себя внимание прежде всего своим бесстрашием.

Сначала он был комиссаром запасной бригады, расквартированной в Екатеринославе. А 10 мая 1919 года этот город внезапно захватили банды Григорьева, изменившего советскому правительству. Мехлис с двумя десятками бойцов пробивается из города, встречает идущее подкрепление, возглавляет его и, несмотря на контузию, два дня дерётся с григорьевцами, пока не выбивает их из Екатеринослава. Затем он становится комиссаром 2-го интернационального полка в 14-й армии красных, и полк отличается в боях с деникинцами во многом потому, что комиссар постоянно находился или в боевой цепи, или в разведке.

Это предопределило назначение Мехлиса комиссаром в 46-ю дивизию. Эта дивизия была на тот момент скорее партизанской и анархической, нежели дивизией регулярной армии. Как пишет Ю. Рубцов, ознакомившись с документами, в этой дивизии «коммунистом называть себя было рискованно». Тем не менее Мехлис подчиняет себе дивизию и делает это единственно возможным способом – собственной храбростью. Ею он смущал даже отчаянных бандитов. Рубцов пишет:

«Тяжесть руки нового комиссара в дивизии почувствовали тут же. Прежде всего были укреплены политотдел, особый отдел и ревтрибунал, отстранены от должностей командиры и политработники, относительно которых появилось сомнение. Вместо них Лев Захарович назначил «проверенных» людей. По отношению к «изменникам, шкурникам и трусам» действовал жестко…

В 406-м полку орудовала «шайка бандитов» во главе с комбатом С. Тот убил командира полка и занял его место. Вмешательство комбрига результата не дало. Тогда в полк приехал Мехлис. В халупе у С. он обнаружил настоящий бандитский притон – пьянка, разгул, полуобнаженные женщины… Не терпящим возражения голосом предложив всем покинуть помещение, политком остался с глазу на глаз с С. и потребовал назвать сообщника по преступлению. Стрельбы не было, за оружие, конечно, хватались, друг другу угрожали. Отдадим должное Льву Захаровичу: прояви он слабость – головы бы ему не сносить. А так С., отступив перед волевым напором комиссара, сдался и даже без конвоя был препровожден в штаб, где его и арестовали».

Заметьте, что начальники Мехлиса в это время мало ценят его политические способности, но зато ценят в нём то, чего им, скорее всего, самим недоставало и что в тот момент было нужнее всего – знание военного дела.

«Мехлис – человек храбрый, способный во время боя внести воодушевление, стремится в опасные места фронта, – так характеризовал его в августе 1919 года политотдел 14-й армии. – Но как политком не имеет политического такта и не знает своих прав и обязанностей».

«…Тов. Мехлис прежде всего боевой «солдат» и энергичный работник. Отсутствие такта и упрямство значительно уменьшают его достоинства как комиссара, ввиду чего работать с ним тяжело. Политического, «комиссарского» опыта, необходимого комиссару дивизии, у него нет, почему в работе его наблюдаются некоторые ненормальности (культ шомпольной расправы самих красноармейцев над провинившимися товарищами). Тем не менее при всех своих недостатках можно сказать, что Мехлис по сравнению с комиссарами других дивизий, насколько я их знаю, – удовлетворителен благодаря общему уровню своего развития, энергии и знанию военного дела…».

Поясню тому, кто не знает, что в устах начальника слова «не имеет политического такта» на русский язык переводятся, как «осмеливается говорить начальству правду в глаза», но избавиться от Мехлиса начальство не решалось, поскольку 46-я дивизия на глазах наращивала боеспособность, в том числе и за счёт того, что в ней солдаты пороли шомполами своих трусливых товарищей на глазах комиссара. Рубцов так пересказывает прочитанные в архивах документы:

«Южный фронт был переименован в Юго-Западный, 46-я стрелковая дивизия перешла в состав 13-й армии, весьма ослабленной в предыдущих боях. Центральные власти позаботились о том, чтобы накануне решающих, как тогда хотелось верить, боев фронт получил необходимое пополнение.

На армию возлагалась задача не допустить отход армейского корпуса генерала Я.А. Слащева в Крым и разгромить его в Северной Таврии. Но перехватить белых не удалось. К 24 января только одна 46-я дивизия вышла к Перекопскому и Чонгарскому перешейкам. Вначале она смогла даже взять Перекоп и Армянский базар (Армянск), правда, за это пришлось заплатить очень большую цену. В частности, 407-й стрелковый полк потерял убитыми, ранеными и пленными до 70 процентов личного состава.

…В дни боев с Врангелем комиссар батальона, входившего в состав 46-й дивизии, поведал, как благодаря Льву Захаровичу белым оказалось неуютно за чонгарскими укреплениями и Сивашом: «Тов. Мехлис нашел речушку Чонгар, впадавшую в Сиваш. Речушка была замерзшей, через нее он переправил часть 137-й бригады. Часть зашла в тыл врага, захватила штаб белых с генералами, 18 орудий, несколько десятков пулеметов, огромное количество винтовок и боеприпасов…».

Продвинуться в глубь Крыма на плечах противника, однако, не удалось. Генерал Слащев, собрав все резервы, оттеснил красную дивизию за перешеек. После дополнительной подготовки части 13-й армии в начале марта попытались наступать вновь, даже прорвали оборону на Перекопском перешейке, но были опять отброшены.