Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

А ведь она любит Вольфгера. Не как мужчину и любовника — как отца и учителя и, что странно, как часть своего прошлого, которое невыносимо потерять.

Кристоф Фредерик Альбьер встретил меня в великолепном холле не менее великолепного особняка. Этот не считал нужным прятать свои чувства. Он кипел и бурлил. Я и не догадывался, что старые, мудрые, отягощенные веками жизни киндрэт способны на такие сильные, яркие, обжигающие эмоции. Впрочем, как выяснилось потом, это был необычный кадаверциан. Ему бы точно не помешала парочка колец с наполовину обработанными бриллиантами.

Едва успев поздороваться, он принялся рассказывать подробности исчезновения мэтра:

— Вольфгер ушел из дома двенадцатого сентября, как только стемнело.

Значит, три дня назад.

— Сказал, у него маленькое дело часа на полтора. Отказался от сопровождения. Если бы я знал!..

В течение следующих четырех недель мы с Кристофом обшаривали город. Каждую ночь. Людные улицы, подворотни, подозрительные забегаловки, трущобы. Но я так и не почувствовал. Обещал ученику Вольфгера, что если когда-нибудь случайно вдруг услышу мэтра, то обязательно сообщу. Но до сих пор так и не услышал.

Зато спустя месяц бесполезных поисков понял, насколько интересно общаться с Мастером Смерти. И он тоже оценил нашу дружбу…

От воспоминаний меня отвлек голос, прозвучавший в голове:

— Дарэл!!

Вот сюрприз! Паула. Интересно, зачем я понадобился фэри?..

— Слушаю, — отозвался я мысленно, наблюдая за Лорианом, почтительно, как реликвию, рассматривающим кадаверцианский крест.

— Ты должен приехать! То есть… не мог бы ты приехать сейчас?

Что-то новенькое! Меня просят. Причем весьма заискивающим тоном.

— К Александру?

— Нет! Ко мне. Пожалуйста! Это очень важно!

— Ладно. Через час буду.

Я отключился и заметил, что все присутствующие смотрят на меня. Кристоф и Вивиан понимающе, Лориан удивленно.

— Нужно ехать. Неотложные дела.

Пока я вез тинейджера домой, он задумчиво молчал и лишь у самого подъезда заявил:

— Знаешь что? Заведи мобильник. Будет проще: нажал на кнопку — поговорил, нажал на другую — выключил. И мозги не надо напрягать. А то только людей пугаешь, когда общаешься мысленно.

— И что со мной не так? — ворчливо поинтересовался я.

— А ты в следующий раз посмотри в зеркало, — душевно посоветовал мальчишка, выбрался из машины и побежал домой.

Ладно. Может, потом посмотрю…

Я развернул «понтиак» и отправился к Пауле. Фэри жила на другом конце города в приятном зеленом районе. По обеим сторонам шоссе стояли двух-трехэтажные домики с красными черепичными крышами и закругленными арками окон. К каждому вела дорожка, засыпанная гравием. Он хрустел под колесами, пока я осторожно выруливал к подъезду.

На двери висел домофон. Спустя несколько секунд после звонка, мне открыли. Шагнув через порог, я оказался в небольшой прихожей. Создавалось впечатление, что ее стены выложены грубо обработанными кирпичами. Я проверил на ощупь — действительно камни, а не искусно нарисованный узор на обоях. На полу — некрашеные доски.

Ступени, ведущие наверх, освещали светильники, выполненные в виде маленьких драконов. Каждое пресмыкающееся держало в лапах металлический сетчатый шар, внутри которого горела современная лампочка. Похоже на вестибюль средневекового замка. В миниатюре.

Хозяйка встречала меня на самом верху лестницы. Пришлось подниматься к ней, чувствуя себя героем рыцарского романа, явившимся на свидание к прекрасной принцессе. Кстати, надо признать, Паула выглядела великолепно. На ней было длинное, обтягивающее, очень открытое зеленое платье. Белая кожа излучала сияние, на ум снова пришло сравнение с жемчугом. Она стояла, легко касаясь перил тонкой рукой и чуть изогнув стройный стан. Казалось, драконы выпученными от восхищения глазами пялятся на девушку.

— Привет, — произнесла она певучим, обворожительным голосом. — Ты быстро приехал.

— Паула, скажи сразу, ты позвала меня не для того, чтобы соблазнить?

Вся романтика была убита моим циничным высказыванием. Фэри злобно ощетинилась, мгновенно потеряв половину женственного очарования:

— Не обольщайся! Надеюсь, в моей жизни никогда не возникнет настолько печальная ситуация, чтобы пришлось прибегнуть к твоим услугам.

Она повернулась и стремительно пошла в глубь дома. Я, посмеиваясь про себя, направился следом.

В широкий коридор второго этажа выходило несколько дверей. Паула открыла первую, пропустила меня вперед.

Это была просторная гостиная в зеленовато-коричневых тонах. Здесь стоял диван, напоминающий огромный замшелый валун. Несколько кресел — валуны поменьше. Толстый, лохматый ковер на полу. С потолка свисала люстра, похожая на плотоядный тропический цветок. От нее хотелось держаться подальше. Казалось, она вот-вот распрямит стебель, покрытый мелкими чешуйками и, хищно трепеща чашелистиком, бросится на жертву, проходящую рядом. Кругом валялись диванные подушки в форме листьев кувшинки и такого же цвета. Низкий стол растопырил мощные лапы, увязшие в ворсе ковра. Вместо занавесей на фальшивых окнах висели какие-то косматые лианы. Или водоросли…

Несколько секунд, обалдев, я рассматривал дикую обстановку. Ни за что не стал бы жить в комнате, где кажется, что в любое мгновение на тебя может напасть собственная занавеска. Интересно, какие скрытые пороки Паулы отражает этот невообразимый антураж? Латентную агрессию?

В комнате кто-то был. Я почувствовал его не сразу и увидел лишь спустя несколько секунд. А когда разглядел, пережил новую волну изумления. Мне навстречу поднялся Вэнс.

— Привет, Дарэл, — произнес он, улыбаясь.

Его лицо, движения, взгляд… изменились… Он стал другим. Бледная кожа, сияющие глаза… Никогда в жизни он не двигался так пластично. Только на сцене, когда перевоплощался в кого-то другого. И внутренняя сущность… не прежняя.

Я с размаху сел в кресло-валун, и оно упруго подалось под весом моего тела.

— Она обратила тебя. Она все-таки это сделала…

Он все еще улыбался.

— Теперь я такой же, как ты.

Нет. Не такой, но ты пока не понимаешь этого.

— Ты был мне другом.

— Дарэл, я по-прежнему твой друг. Я стал понимать тебя лучше. Я понимаю твой мир! Все изменилось! Я стал больше чувствовать, эта сила внутри… что-то невероятное.

Он излучал удовольствие и счастье. Чувствовал себя всемогущим. Так всегда бывает первое время, когда человеческое еще не забылось и контраст между прежней слабой смертной сущностью и бессмертной нечеловеческой ощущается очень остро.