Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

Друзья согласились с Хафом, в то же время оглядывая кузницу. Перед горном стояло большое корыто, наполненное водой, которое служило для закалки стали. Над ним нависала деревянная воронка, сужавшаяся кверху. Она квадратной трубой уходила через крышу вверх. На самом горне, под рукой, висели разного размера и длины клещи. Закопченные стены были увешаны и другими инструментами: кронциркулями, лучковыми пилами, угольниками, кузнечными зубилами, напильниками. На крепко сколоченном столе возле наковальни лежали молоты и молотки — от тяжелого кузнечного до маленького ручного.

В дальнем углу покоился четырехфутовый колокол, а рядом, на скамейке, были разложены шпаги и мечи.

— Это все ты изготовил? — спросил маленький ученый.

— В основном да, — ответил старик. — Есть и такие вещи, которые мне принесли для ремонта. — Хаф взял в руки сильно затупленную шпагу. — Смотрите, как зазубрено лезвие. Я ее прокую заново, закалю, отшлифую и отполирую. Будет как новая. — Он улыбнулся.

Витус спросил:

— А как узнать вещь, выкованную тобой?

Хаф наморщил лоб:

— Хороший кузнец всегда отличит свою работу от тысячи других. Но есть и еще кое-что, по чему другой человек может узнать автора. Это оригинальное клеймо, которое каждый кузнец ставит на свой клинок, — он указал на место под гардой. Там было выгравировано большими буквами:

HAFFISSIS ME FECIT ANNO 1569

— Надпись на латыни, — продолжал Хаф, — и обозначает она: «Хафисис меня сделал в году 1569».

— Хафисис — необычное имя, — заметил Магистр. — Во всяком случае, для англичанина. Полагаю, это псевдоним?

— Да. Я взял себе имя Хафисис, памятуя о греческом боге.

— Хафисис — греческий бог? — удивился Витус.

— Да, так оно и есть, — гордо подтвердил Хаф. — А если хочешь знать точнее, то бог огня и кузнечного дела.

— Ого! — Витус едва сдержал улыбку. Бога, которого старик называл Хафисисом, на самом деле звали Гефестом. Должно быть, когда-то Хаф услышал это имя в искаженном варианте, да так и присвоил себе.

— Что-то не так? — настороженно спросил кузнец.

— Нет-нет, все в порядке… Просто я вспомнил другого бога, который носил похожее имя…

Ирония судьбы, подумал Витус. Хафисис отточил свое искусство так, что изготавливал совершенные клинки и подписывал их именем, не имевшим того достоинства. Грустно.

— Ну вот и хорошо! — Однако в тоне Хафа не звучало уверенности.

Магистр отвлек его от размышлений, спросив:

— А что это за колокол там, в углу? Какое ты к нему имеешь отношение? Мне казалось, ты оружейник?

— Мастер по изготовлению холодного оружия, — поправил его Хаф.

— Да, извини, оружейный мастер по клинкам. Но разве ты еще и кузнечный мастер по колоколам?

Хаф рассмеялся:

— Таких не существует. Колокольные мастера занимаются литьем. Но твой вопрос правомерен. Да, я выполняю заказы только на изготовление клинков, иногда они приносят что-то перековать, а тут вот приволокли колокол.

— Они? Кто это «они»?

— Ну… — Хаф обстоятельно прокашлялся. — Этот вопрос я хотел бы обойти молчанием. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем полностью доверять друг другу. Так вот, они привезли колокол на воловьей повозке некоторое время назад. Этот колокол с корабля, выброшенного на сушу. Очевидно, он предназначался для одного из домов Божьих в Номбре-де-Диос или Пуэрто-Белло.

— Он поврежден? — спросил Витус.

— Да, снаружи на нем трещина в палец толщиной. Они попросили меня ее залатать. Я отношусь к ним с большим уважением, поэтому и согласился попробовать. Хотя я не уверен, что получится. — Хаф подошел к колоколу и показал на трещину, которая шла понизу. — Вот оно, повреждение. А кто-нибудь из вас не сможет мне сказать, что на нем написано?

По колоколу шла надпись:

FULGURA FRANGO — TONITENA REPELLO

Витус смахнул с поверхности пыль, чтобы надпись проступила яснее, и сказал:

— Это тоже на латыни и означает: «Молнии я ломаю — громы отгоняю».

— Ага, — задумчиво сказал Хаф. — По-моему, так им кто-то и перевел надпись. Ясное дело, слова эти много для них значат. Ну ладно, постараюсь сделать все, чтобы колокол зазвучал снова.

Он поводил их по кузнице, показывая и объясняя то и это, и не остановился, пока друзья не увидели все. А под конец, когда они собрались уж было покинуть кузницу, Феба лукаво заметила:

— Так вот, значит, где ты готовишь еду, если готовишь, а?

Прошло еще не меньше недели, прежде чем Витус и его друзья хотя бы вполовину восстановили силы. Хаф был заботливым хозяином. Когда он не работал в кузнице или не пропадал с Томом в лесу, то делал все, чтобы гостям было хорошо.

На следующий день, после того как они поселились у Хафа, Витус спросил его, не знает ли он какого-нибудь средства от трещин на губах и язв на теле, а наутро Хаф вошел к нему, держа в руках пузатую бутыль.

— Что это? — спросил Витус.

— Бутылка с разведенной сепией.

— Сепией? — Витус в жизни не слышал о таком средстве.

— Да, каракатицей. Был ночью у них и спросил, что можно сделать от дурной кожи. Вот они мне и дали сепию. Это очищенная и измельченная каракатица — лекарство, которое они знают от индейцев. Каракатица очищается, мелко толчется и разводится на диком меду. Они говорят, нет ничего лучше. Вы должны три раза в день делать по три небольших глотка, и скоро ваших язв как не бывало. А кроме того, это средство хорошо укрепляет силы.

Витусу и его друзьям стоило немало усилий глотать эту смесь. В конце концов эта тварь была дальней родственницей спруту, с которым у них были связаны самые ужасные воспоминания.

Но их усилия были вознаграждены: средство превзошло все ожидания. Чуть ли не на следующий день все пораженные участки кожи выглядели здоровыми. А Феба постановила:

— Хорошая штука. Все, что помогает, хорошо!

В один прекрасный день — Витус как раз строил планы на будущее — ему в голову пришла гениальная идея. Он сидел в кузнице Хафа, а старик в это время вытаскивал из разных уголков запасы металла и перепроверял их на прочность и на гибкость. Том, зевая, развалился перед корытом с водой.

— Скажи-ка, Хаф, — осторожно начал Витус. — Ты ведь уже знаешь, что я врач. Но, если честно, то сейчас врач с подрезанными крыльями. Я имею в виду, что врач без инструмента — то же самое, что кузнец без наковальни.

Хаф поднял брови и обратился к псу:

— Можешь себе такое представить, а, Том, старый дружище?

— Вот-вот, — вместо Тома ответил Витус. — И представить себе невозможно. Но, по чести сказать, я хотел тебя попросить, не можешь ли ты для меня изготовить пару-другую хирургических инструментов?

— Хирургических? Да я сроду не ковал ничего такого!

— Я уверен, что ты сможешь, если я тебе подробно нарисую, как они должны выглядеть.

— Да? И как ты это сделаешь?

— Очень просто. Ты ведь забрал из шкапчика на «Альбатросе» журнал, чернила и перья? Вот я и сделаю тебе подробные наброски.

— Ну не знаю… — Хаф потер подбородок. — Но я пока не говорю нет. Делай свои рисунки, а там посмотрим.

В тот же вечер наброски были готовы. Витус с друзьями сидел в спартанской спальне Хафа и объяснял:

— Посмотри, Хаф, я нарисовал тебе несколько инструментов. Это скальпель, пинцет и шпатель. Скальпель, видишь, должен быть с закругленным концом, пинцет — средних размеров и заканчиваться острием, а шпатель — узким, плоским и не слишком маленьким. Я долго раздумывал, какие инструменты тебя попросить изготовить. Со скальпелем и пинцетом все обстояло просто, а вот третий дался с трудом. В конце концов я остановил свой выбор на шпателе, потому что он многофункционален и может использоваться даже для каутеризации.

— Каутеризации?

Когда Хаф узнал, что это означает прижигание ран, его интерес возрос. Еще бы — речь шла об инструменте, который требовалось накаливать.