2. Идеальное Дело - Роман (Крысь) Хаер

— Тролль выживет, но боюсь, уже в гонках участвовать не сможет, — с не меньшим удовольствием вторила ей Джина.

— Какие вы злые, девушки, — грустно сказал я.

Девчонки недоуменно переглянулись и скептически посмотрели на меня.

— Грымский… — протянули они хором, сморщили свои симпатичные мордашки в презрительных гримасках, и снова вернулись к аренному зрелищу.

«В самом деле, чего это я?» — промелькнула в голове удивленная мысль, и я тоже с интересом уставился на арену.

Весь амфитеатр, полный возбужденных зрителей, низко гудел. На арене бились за жизнь и победу воины и звери, а с трибун на них смотрел, вопя от восторга и плача от разочарования, весь Огрбург. Когда очередной гонщик по той или иной причине покидал аренный эллипс, трибуны ревели от радости и горя, сопровождая полет палки с лентами взрывом эмоций. Расположившись в роскошной ложе, гоблинка и оркитянка вторили амфитеатру с яростью и азартом диких и свободных зверей. И вскоре цивилизованный человек, сидящий рядом, поневоле начал вникать во все перипетии гонки. Через некоторое время джисталкер почувствовал ни с чем не сравнимый азарт, начал болеть за своих и восторженно орать, иногда умудряясь перекрикивать весь стадион. И только рыжий кот у его ног флегматично поглядывал на всех вокруг, про себя удивляясь — и чего все так кричат?

Работа 20. Гоночная

Догоним и перегоним!

А если нет — сами виноваты!

Соревнования подходили к середине, когда я начал уже неплохо разбираться в гонках на рапторных упряжках. Наш колесничий в красной накидке, несмотря на объявленную молодость и неопытность, держался молодцом. Он ловко уводил своего скакуна от опасных мест, красиво проходил повороты и, в принципе, полностью контролировал ситуацию. Наш экипаж уверенно держался на втором месте, и колесница с красным флажком проходила круг за кругом без особого напряжения. Нет, конечно, он иногда сцеплялся с соперниками, раздавал и получал удары кнутом и даже разок перевернул вражескую колесницу, но по сравнению с другими участниками состязаний это нельзя было назвать чем-то из ряда вон выходящим.

— А сколько кругов продолжается гонка? — поинтересовался я у девушек.

— Или двадцать кругов, или пока не останется один участник, — не отрываясь от зрелища, ответила Лия. — В угол посмотри.

Я взглянул в нижний правый угол нашей ложи и обнаружил стоящие на парапете большие фигурки огров, троллей и гоблинов. Статуя огра была полутораметрового размера, тролля — метр, а фигурка гоблина примерно полметра. Ничего толком не поняв, я с недоумением уставился на Джину.

— Один круг — один гоблин, — устало начала объяснять мне оркитянка. — Пять кругов — тролль. Десять кругов — огр. Понял?

— Ааа, ясно, — наконец-то дошло до меня.

Каждый круг экипажа учитывался в ложе специальным работником амфитеатра. Когда колесница заканчивала очередной круг, он выставлял на край парапета фигурку гоблина. Когда их набиралось пять, менял на фигурку тролля. А две фигурки тролля менял на одну огровскую. Такие фигурки стояли на каждой ложе, под которой прямо на стене амфитеатра висел флаг с цветами команды, и было предельно ясно, сколько кругов прошла та или иная колесница. В данный момент работник убрал с парапета двух троллей и выставил одного огра, соответственно наш экипаж преодолел десять кругов. Еще я заметил, что рядом с флагом ложи висели длинные ленты тех же цветов. Не став ничего спрашивать, я внимательнее осмотрел парапет, и увидел палку на специальной подставке, к которой была привязана красная лента (местная разновидность «белого полотенца»), свисавшая вниз. Все очень информативно — при взгляде на каждую ложу понятно, продолжает ли ее экипаж гонку, и если продолжает — сколько кругов уже прошел.

— А из какого дерева сделаны повозки? — не мог я никак успокоиться. — Очень уж крепкие.

— Гигантский самшит — самое твердое в мире дерево, при этом необычайно легкое. Каждая повозка стоит состояние, причем самая дорогая часть — оглобля, сделанная из составных частей, — ответила Лия. — Склеена повозка лучшим акульим клеем, еще и укреплена магией Тверди.

— И все равно ломают их постоянно, часто одна оглобля остается, — не удержалась от ехидного уточнения Джина. — Металлические повозки крепче, но тут запрещены. В диких уголках катаются на железных колесницах — и там смертность на порядок выше.

— Понятно, — сказал я свое любимое слово, и снова вернулся к аренному зрелищу.

Наш гонщик в красной накидке тем временем преодолел уже пятнадцать кругов, и вышел на первое место. Ехал он аккуратно, стараясь не ввязываться в бой, умело управлял колесницей, при этом ловко и быстро проходил повороты.

— Хорошо идет, — прошептала Лия, и, конечно же, сглазила.

Возница-тролль в зеленой накидке не спешил гнать свою колесницу по кругу. За это время он выбил из борьбы пять экипажей, и теперь искал новую жертву. Тролль неторопливо ехал вдоль внутренней стены по маленькому кругу и терпеливо ждал, когда его кто-нибудь обгонит. На наше несчастье этим неудачником оказался именно возница в красной накидке. Парень по большому кругу начал обходить «зеленого», и когда полностью обогнал (довольно быстро) противник ловко взмахнул кнутом, и хлыст обернулся вокруг шеи неопытного гонщика. Это было проделано виртуозно — «красный» прикрывался цепями и шестом — и все равно это ему не помогло. «Зеленый» резко дернул за рукоять кнута, наш возничий вылетел из повозки и покатился по полю. На этом дело не закончилось — тролль немного повернул колесницу и его экипаж проехал по орку в красной накидке. Раздался жуткий треск, наш возница дико закричал, а потом начал отползать к краю арены, волоча за собой ногу, загнувшуюся под неестественным углом.

— Все, приехали, — расстроено выдохнула Лия.

— Вот гад, — сердито и разочарованно сказала Джина, глядя на спокойно удаляющуюся колесницу с зеленым флажком.

— Да уж… — протянул я и украдкой посмотрел на хозяйку ложи.

На Хельне, фигурально выражаясь, лица не было. Хмурая тролька застывшим взглядом недолго смотрела на арену, потом встряхнула головой и щелкнула пальцами. Тролль-воин вышел из-за трона, подошел к пристегнутой палке и начал с ней возиться.

Я угрюмо смотрел на эту картину. Находился я тут уже почти три дня, сроки поджимали — а для зулусского барона еще ничего толком не выяснено. Вся надежда была на сестру Кепеба, а она в этот момент явно не горела желанием со мной говорить, хотя, впрочем, не только со мной. Я быстро стукнул на кольце-когте команду «открыть уши».