Цветы для Чирика - Геннадий Прашкевич

Это хорошо, подумал Чирик.

Пусть шумят.

Чем больше шуму, тем легче будет уйти.

В три сорок, закончив дело, я поймаю частника где-нибудь на углу улиц Мичурина и Орджоникидзе, и спокойненько уеду в Толмачево.

Кому какое дело до частника, везущего пассажира в аэропорт?

Не знаю, на какой рейс взят билет, но мне лучше убраться из Новосибирска прямо сегодня. Кстати, с любым частником запросто можно договориться, подумал Чирик, чтобы махнуть, скажем, в Кемерово. Или в Томск. Или в Барнаул. Или в Новокузнецк. Или в Бийск. Или в какой другой город. Но лучше сразу улететь из Сибири.

Неторопливо обойдя оперный театр с тыльной его стороны, Чирик вышел на угол улиц Мичурина и Ордожникидзе.

В запасе у него оставалось минут пятнадцать.

Он нисколько не торопился.

Совершенно спокойно, совсем как свой, он прошелся по глухому двору, ограниченному с одной стороны неприветливыми металлическими мусорными баками, а с другой, прямо по ходу, мрачной кирпичной стеной Архитектурного института, и ему сильно не понравилось то, что в арке, ведущей со двора на улицу, густо стоят менты.

Впрочем, иначе и быть не могло.

Чирик закурил и взглянул на часы.

Без пяти три.

Чирик курил и думал о том, что первое, что следовало бы сделать после того, как он завершит дело, это сменить одежду.

Целиком.

Всю.

Но… Не получится…

К сожалению, не получится…

Как всякая невыполнимая мысль, эта мысль сильно раздражила Чирика.

Он разозлился. Он напряженно прислушивался. Он ждал, что вот-вот на площади начнется необыкновенный и жуткий ор, шум, визг, вопли, но почему-то на площади ничего такого не происходило. Только непрестанно орали в мегафон один за другим неутомимые ораторы, но ничего такого не происходило.

И не произошло.

Ни в три. Ни в три десять.

Нет никакого шума, взглянув на часы, неприятно удивился Чирик. Нет никакого шума. Чего-то там недодумали. Что же делать? Может, можно уйти, раз нет никакого шума?

Но уйти Чирик не мог.

Во-первых, у него не было билета.

Этот билет и, возможно, новые документы лежали в известной ему квартире на пятом этаже.

Во-вторых, он не мог просто так уйти, ничего не сделав для того страшного человека. Что-то подсказывало ему, что он не может просто так уйти. Если он уйдет просто так, страшный человек из Москвы, несомненно, займется им вновь. И займется всерьез. К тому же, у страшного человека все, наверное, заранее продумано. На все случаи жизни. И у него, наверное, есть возможности не выпустить Чирика из Новосибирска.

В три пятнадцать Чирик решился.

Он открыл дверь и вошел в пустой подъезд.

Пахло кошками. Было тихо. Судя по светящемуся глазку, лифт работал, но Чирик, как и было ему подсказано, не стал вызывать лифт. Не торопясь, стараясь не сбить дыхание, он пешком поднялся на пятый этаж. У двери нужной квартиры минуту постоял молча, ни разу не шелохнувшись. Он внимательно, очень внимательно, как лесной, опасающийся хищников, зверь, прислушался к дневной гнетущей тишине подъезда. Потом выбросил погасшую сигарету, облизал почему-то вдруг пересохшие губы и осторожно вставил ключ в скважину.

Дверь открылась.

Впереди, прямо на Чирика, из проема так же бесшумно распахнувшихся навстречу дверей на Чирика настороженно глянул плечистый человек бородатый в самом обыкновенном джинсовом костюме и с нехорошей кривоватой улыбкой на узких сухих губах.

Чемпион по убийствам, ухмыльнулся Чирик.

Он сразу понял, что видит собственное изображение в зеркале стоявшего в конце коридора трюмо.

И бесшумно закрыл за собой дверь.

Но его услышали.

– Какого черта? – услышал он из комнаты раздраженный женский голос. – Как это понимать?

Баба!

Чирик мгновенно понял, что обращаются к нему. То есть, к человеку, которого здесь ждали. А ждать могли только его. «В квартире будет находиться человек, – вспомнил он. – Этот человек знает, что к нему придут, но все равно ведите себя осторожнее».

Вот он и пришел.

«Человек, который окажется в квартире, это единственный человек, который в будущем… Ну, вы, наверное, помните, что вам говорили в Москве?.».

Чирик помнил. Хорошо помнил. И понимал, конечно. Чего тут не понимать? Человек в квартире это единственный человек, который может опознать Чирика в будущем. Ждали, может, кого-то другого, а пришел я, ухмыльнулся Чирик. Значит, в некотором смысле, неизвестная баба из комнаты действительно обращалась сейчас к нему. Одновременно Чирик окончательно понял, что в этом странном, навязанном страшным человеком в Москве, совершенно неизвестном ему ни в каких деталях деле, кажется, и впрямь что-то не сложилось.

– Спокойно, мадам, – весело и открыто ухмыльнулся Чирик, входя в комнату и прислоняясь плечом к косяку.

Каким-то шестым чувством он остро и возбуждающе ощущал, что в квартире, кроме них, никого нет. Только он и невысокая стройная баба в светлом брючном костюме, похожая на деловую бабу из банка.

Там все такие.

Все в белом и деловые.

Чирик мгновенно оценил обстановку.

На площади, волнуясь, орал в мегафон очередной оратор. Чего-то наверное, требовал. А может, обещал. Чирика оратор нисколько не интересовал. Его интересовала тишина, царившая в доме. Его интересовала стройная баба в светлом брючном костюме. Наконец, его сильно заинтересовал черный раскрытый «дипломат» на столе. В нем лежали деньги. Много денег. И еще коньяк, удивился Чирик.

Три плоских фляги «Мартеля». Он такой пил.

А денег не мало, уже волнуясь, отметил про себя Чирик. Все в крупных купюрах. Наверное, приличная сумма, уже весело подумал Чирик, окончательно убеждаясь, что в пустой, как бы даже нежилой квартире действительно нет никого, кроме него, Чирика, и этой не в меру деловой рассерженной бабы.

Указывая на «дипломат», баба переспросила:

– Что это? Как это понимать?

– А это просто следует понимать, мадам… Это просто деньги… А это просто коньяк… Очень хороший коньяк… Чего ж тут непонятного?.. – весело ответил Чирик и даже подмигнул бабе.

Его всегда волновали деньги.

А иногда его волновали вот такие бабы. Узкобедрые и сильные.

Конечно, этой было, наверное, уже за тридцать, не меньше… Так ведь это и хорошо, – волнуясь, подумал Чирик. Раз ей за тридцать, она все поймет сразу… Она все поймет сразу и не будет ломаться и орать, как девочка… Может, ей самой, вот как сейчас ему, станет даже интересно… Вот ведь как бывает… Не случилось одно, зато случилось другое…

Чирик чувствовал сладкий сосущий ужас.

Он уже во всех деталях знал, что сейчас произойдет в этой пустой, незнакомой ему квартире. При этом он уже нисколько не боялся красивой, но, кажется, сварливой сучки в белом деловом костюме, у которой, кажется, правда что-то сильно не сложилась.

– Там что?.. Там только деньги?.. – как бы удивился Чирик, вдруг догадываясь, что баба в белом надеялась найти в «дипломате» что-то другое. – Только деньги и коньяк?.. Ничего больше?..

– Вы разве не видите?

– Да вижу, конечно, – пожал плечами Чирик и, увидев секретер, уверенно прошел к секретеру.

Он знал, что баба в белом никак не может проскочить мимо него. Да и не собиралась она проскакивать мимо него. Он, кажется, не внушал бабе никаких страхов и подозрений. Она явно кого-то ждала. Может, даже его. В любом случае. она ждала человека, которого прежде никогда не видела в лицо.

«В квартире будет находиться человек, – опять вспомнил Чирик. Этот человек знает, что к нему придут, но все равно ведите себя как можно более осторожно…».

Чирик и вел себя осторожно. Он же видел, что баба кого-то ждала. Не его, наверное. А пришел он. И баба нисколько не удивилась. Значит, его и ждала. А на секретере лежала толстая черная книга. Не глядя на название, боясь ошибиться, он поднял книгу за черные корки переплета и встряхнул.

Плевал он на страницы! Плевал он на статью «Прорицатели»!

Сердце гулко ударило, но сразу успокоилось, забилось мощно, ритмично, как и полагается биться сильному здоровому сердцу. Не обманули!

Он тщательно изучил билет и паспорт, выпавшие из книги.

По новому паспорту Чирик стал Меньшиковым. Петром Степанычем. Пятьдесят третьего года рождения, уроженцем города Омска. Но больше всего порадовала Чирика дата на билете. Рейс уходил из Новосибирска в Екатеринбург через три часа. Он, Меньшиков Петр Степаныч, пятьдесят третьего года, уроженец города Омска, вполне успеет явиться в аэропорт к регистрации. Как того и требовал страшный человек в Москве. И если ему, Чирику, действительно оставили на секретере авиабилет до Екатеринбурга и новый паспорт, значит, он должен делать свое дело и уходить. А баба в белом… Чего ж… Она действительно единственный человек, который может в будущем его опознать… Никто не должен знать, что он побывал в этой квартире.

С давно знакомым ему сладким сосущим чувством Чирик прикинул возможности.

Нет, с сожалением понял он. Совсем у меня нет времени валандаться с бабой. Хотелось бы, да времени нет. К тому же, она слишком деловая, сразу не даст. Может, даже драться начнет. Надо попросту кончать бабу и уезжать в порт. Через три часа я должен находиться в воздухе. Эта баба чего-то там не нашла в «дипломате», зато в этом «дипломате» деньги.