Под прикрытием - Александр Афанасьев

– Нельзя было по-другому?

– Предложи!

Он маньяк… Он бы действительно взорвал еще один атомный заряд – только бы не стать проигравшим…

— Вот, то-то! Пойми, мы живем в новом мире, мире спектакля – причем зрительный зал и сцена поменялись местами. Один акт спектакля сменяется другим – а спектакль должен быть интересным, берущим за душу, затрагивающим самое сокровенное, что есть у каждого – иначе зрители не досмотрят его до конца и не будут платить за билет. Этим спектаклем мы добились того, что ни один человек больше не чувствует себя в безопасности. Даже в собственном доме ему грозит опасность – в виде падающей минометной мины, пробивающей стены насквозь. Если человек не чувствует себя в безопасности – у него развиваются фобии. А на втором этапе мы это все разовьем, люди будут просто сходить с ума от страха. И когда мы дадим им врага – у них в голове не останется ничего, кроме ненависти! И вот тогда-то они и будут требовать Гранд-Флита в устье Невы и британского флага над русской землей – просто для того, чтобы вернуть ощущение безопасности, которое у них было когда-то.

Он маньяк…

— Кстати, о спектаклях, – сэр Джеффри внезапно сменил тон с проповеднического на скучный, – ты читал свежие газеты?

– Как-то не было времени… Я же не в отставке.

– Вот-вот. А должен был бы. Возьми, прочитай.

Это была какая-то желтая газетенка, помойная яма со сплетнями и скандалами – сэр Колин не взял бы ее, даже если бы ему предложили ее бесплатно. Надев очки, он брезгливо развернул газету, пытаясь понять, что же заинтересовало в этой помойке старого разведчика. Наконец нашел – сэр Джеффри ненавидел новомодные маркеры и помечал заинтересовавший его текст тонко очиненным карандашом.

Буквально в ближайшее время сумасшедший роман одной из самых популярных актрис Голливуда – Моники Джелли и наследника престола Российской империи Николая Александровича Романова может получить новое развитие. Из достоверных источников нам стало известно, что агент мисс Джелли твердо отказался от крайне выгодного предложения компании «Парамаунт Пикчерс» на следующий год – Монике Джелли предлагалась роль Клеопатры в новом высокобюджетном историческом фильме. По нашим предположениям, это может означать только одно – что Моника Джелли завершает свою карьеру в кино и уезжает в Россию.

– И что? – недоуменно просил сэр Колин. – Нам-то какое до этого дело?

– Какое дело? А ты не понимаешь? Долгие десятилетия наша политика строилась на неразрывности связки Британия – САСШ. Эта связка уравнивает германо-российское влияние. Теперь эта связка под угрозой.

– Из-за какой-то голливудской шлюхи? У тебя паранойя…

– Да ничуть не паранойя. Я давно наблюдаю за этой ситуацией, и она мне нравится все меньше и меньше. Это политический брак, тот, кто это придумал, – гений. Североамериканцы боятся и не понимают русских. А тут… Парень, который приезжает к ним в страну и завоевывает одну из самых красивых женщин в мире. Парень, который воевал и был ранен, который знает их язык, который очень неплохо смотрится на экране, который мало чем отличается от их молодежи – по крайней мере, внешне. Он вежлив, учтив, с прекрасным образованием и аристократическим воспитанием. И он – наследник престола огромного государства. Вполне возможно, мисс Джелли уже дала согласие на переход в православие и на брак с наследником престола. Вполне возможно, скоро появится ребенок, возможно, даже мальчик. Это будет наследник престола Российской империи, который примет престол в двадцать первом веке – и в то же время он будет наполовину североамериканцем. Он будет своим и для русских, и для североамериканцев. Если у русских хватит ума, а его, скорее всего, у них хватит, то ребенок будет какое-то время проводить в САСШ, воспитываться не только в русской, но и в североамериканской культуре. Возможно, даже получится так, что он займет престол сразу после деда, отца же сделают регентом – наследник недаром сторонится политики. Такое может быть. И тогда вся наша работа, которую мы вели на протяжении поколений, работа, нацеленная на то, чтобы не допустить сближения двух в чем-то очень похожих стран, России и САСШ, не допустить сближения двух этих народов – всю эту работу разрушит в одно мгновение один маленький ребенок. Тогда мы просто останемся в одиночестве – и даже я не могу предположить, что произойдет тогда с нами. Но, как и всегда, во всем плохом есть что-то хорошее.

– И что же?

– Теперь я знаю, что делать. Я увидел всю суть операции – до конца…

Когда сэр Колин ушел, сэр Джеффри подождал десять минут, потом неспешно поднялся из-за стола, вышел в соседний кабинет. В нем – он был намного меньше по размерам, за столом сидел сэр Кристофер Монтгомери, постоянный заместитель премьер-министра страны. Перед ним на столе лежали наушники. Когда вошел сэр Джеффри, сэр Кристиан поднял на него глаза.

– Ты прав. Он ненадежен. Сорвется с крючка в любой момент.

– Это так.

– Что делаем?

– Пока ничего. Он нам еще пригодится. По крайней мере нужно подыскивать замену – не спеша. Если служба не очень изменилась с тех пор, как я оттуда ушел – честолюбивых людей там немало…

– Согласен…

Произнося это свое «согласен», сэр Кристиан тяжело вздохнул, будто этим своим вздохом говорил: «Да, решение тяжелое, но необходимое». Как врач перед ампутацией. Но смысла в этом тяжком вздохе не было – в него не поверили ни сэр Джеффри, ни сам сэр Кристиан. Слишком долго они работали вместе, слишком хорошо знали друг друга. Просто сэр Кристиан так сжился со своей маской, что она стала его лицом – жить без лицедейства и лжи он уже не мог.

– И еще… Джеффри, – остановил сэр Кристиан повернувшегося, чтобы уходить, сэра Джеффри, – я насчет тех денег… Ты понимаешь, о чем нас просишь?

– Понимаю…

– Нет, ты не понимаешь… – сэр Кристиан снова вздохнул. – Ты просишь такую огромную сумму выделить тебе и даже не говоришь, на что именно они тебе нужны. Ты знаешь, как тяжело отстаивать такие вот траты перед бюджетной комиссией? Бюджет у нас не резиновый…

Сэр Джеффри Ровен, Монах, вернулся к столу. В лицедейство сэра Кристиана он снова не поверил.

– Послушай, Кристиан, – сэр Джеффри говорил тихо, но предельно убедительно, – ты можешь кормить этим дерьмом аудиторов, налоговую службу, Палату Общин, но только не меня… «Трудно будет отстаивать такие траты перед бюджетной комиссией…» Так не отстаивай! Тебе назвать, в каких банках вы храните подношения от торговцев оружием? От бизнесменов за всякие щепетильные услуги? Назвать или сам припомнишь?

– Но ты, по крайней мере, можешь хоть намекнуть, зачем тебе такая сумма?

– Я сказал: на запасной вариант! Если я расскажу про него тебе – это будет то же самое, что и написать о нем в передовице «Таймс». Запасной план должен знать только я один. Иначе это будет просто еще один план, вот и все…

– По крайней мере он сработает?

– Сработает. Хотя очень не скоро, на него могут потребоваться годы. В истории не было еще случая, чтобы этот план не сработал…

Сегодня у меня выходной.

Нет, вы не поняли важности этого сообщения – того, что у меня выходной. Это вам так просто кажется – пять дней отработаешь, два отдыхаешь, снова пять отработаешь – два отдыхаешь. Просто и понятно – после того, как отработал пять дней, ты имеешь право два дня отдохнуть. Да только вот суперинтендант положил на мои права с высокой шотландской башни! А заодно и террористы – они вообще любят устраивать теракты в выходные. Потому что в выходные на улицах много народа, магазины переполнены, а полиции как раз – меньше. Больше потенциальных жертв и меньше полиции – рай для террориста! Как-то раз я подсчитал, сколько дней за месяц я отдохнул. Получилось – два дня. Честное слово, когда я сюда приехал – ожидал любой подлянки, но не того, что меня, не говоря при этом ни слова, загрузят, как ишака, и будут гонять в хвост и в гриву.

Но если наконец-то мне выдался выходной – первый после череды тех безумных дней, когда мы пытались отыскать расстрелявшего патруль снайпера, плюс разбирались с другими делами, столь щедро наваливаемыми на Особый отдел – грех им не воспользоваться. И воспользоваться надо с умом – выехать как можно дальше из города, чтобы снова не дернули на работу.

А посему мы взяли мою машину, я одолжил кое у кого палатку, и мы выехали аж за Ларн, прямо на берег Северного канала…

– Мэрион! – позвал я. – Мясо скоро будет готово!

Мэрион успела ускакать уже далеко – поднялась на утес, возвышающийся почти на пятьдесят метров над волнами. Шум прибоя там был страшный, море сегодня неспокойное. Услышав меня, она обернулась и помахала мне рукой – скорее всего, ничего не поняла из того, что я сказал. Просто помахала мне рукой и улыбнулась. Ее рыжие волосы нещадно трепал ветер, и сама она была похожа на готовую улететь птицу…