Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

Исповедник втягивал носом воздух. Он ощущал соленый запах моря, запах вара для лодок, гниющих водорослей, но между этими сильными запахами было и множество других, мелких, он улавливал их, узнавал, даже строил догадки, на каком расстоянии от них находится ближайшая кузница или помойная яма, стадо овец или рыночная площадь. А с запахами приходили воспоминания.

Он ехал на север на корабле, и корабль был полон людей, и все эти люди смотрели на него. Люди на корабле были какие-то странные, и он пытался понять, в чем заключается их странность. В их глазах, холодных, белых и неподвижных. Это были покойники. Жеан знал, что это не видение, а настоящие воспоминания. Он уже путешествовал раньше так, как путешествует сейчас, зачарованный, в поисках чего-то, в поисках ее. Но когда это было? Неужели гностики правы? Может, существует лестница из душ, по которой он из жизни в жизнь карабкается на Небеса, перерождаясь, стремясь к совершенству, прикасаясь к великой святости и снова перерождаясь, чтобы начать все заново? Однако в этой жизни он не приблизился к совершенству ни на шаг. Он лишь спустился на ступень. Он был знаком с ересью гностиков: дурные поступки в этой жизни повлекут за собой наказание в следующей. Он же был калекой, который не в состоянии двигаться. А теперь он сильный, его конечности освободились от немощи, и что он сделал, получив свободу? Ушел еще дальше от Небес, пожирая человеческое мясо и лелея похотливые мечты.

«Держись, держись веры. Господь, услышь меня! Я был гнусным, низким человеком, я использовал во зло свободу, которой ты наградил меня. Повергни меня, Господь, позволь мне страдать снова. Сделай меня таким, каким я был, изничтожь того демона, который зреет внутри меня».

– И мы выйдем в море на этой посудине? – спросил Астарт.

– Я что, похож на дурака? – удивился Офети.

– Ага! – ответили викинги хором, однако Жеан не присоединился к общему веселью. Он мог думать только о севере, о бледной девочке, которая сидела рядом с ним, держась за него холодной рукой, увлекая его навстречу неведомой судьбе.

Теперь, двигаясь по стране, они привлекали меньше внимания. Викингов разбили в этих местах два года назад, их конунг принял христианство, и некоторые остались здесь жить. Хотя дети дразнили берсеркеров, обзывая снегоедами и китоводами, нападать никто не пытался. В одной деревне им даже устроили весьма теплую встречу. Девочка лет восьми вложила в руку Офети венок из подснежников.

– Во славу человека-ворона, – сказала она, – знахаря вашего народа.

– Мы думали, что все вы дикари, но он спас моего сына от лихорадки, – сказала подошедшая женщина.

Жеан с трудом понимал, о чем толкуют вокруг. Он не мог есть ту еду, которую им предложили, хотя и пытался силой протолкнуть ее в горло. Жевать хлеб было все равно что есть бинты, мясо жареной курицы по вкусу напоминало подметку. Он не голоден, пока еще не голоден, и за это он благодарил Господа.

Они двинулись дальше по извилистой реке между низкими берегами, под бескрайним голубым небом. Когда спустились сумерки, на реку пала густая тень, но в воде отражался догорающий свет, и руки и лица воинов как будто светились медью.

– Надо достать настоящий корабль, – заметил Фастар.

– Это входит в план, – заверил Офети.

– А у нас есть план? – удивился Эгил.

– О, да! – сказал Офети.

– Потрясающе. Только не говори мне, в чем он состоит, а то я не переживу разочарования.

– Не волнуйся, – сказал Офети, почесав нос. – План я тебе не открою даже тогда, когда он осуществится.

– Как всегда, – сказал Эгил.

– Как всегда, – согласился Офети. – Ты умеешь ходить под парусом, господин?

Жеан ничего не ответил.

– Думаю, это означает «нет», – сказал Офети. – Не знаешь ли ты, есть здесь поблизости монастырь, хорошенький богатенький монастырь?

– Я не поведу вас туда, где вы устроите резню, – сказал Жеан.

– Да я и сам не хочу никакой резни. Понюхай воздух! Чуешь, как потеплело? Парни, что значит для вас этот запах?

– Время походов! – сказали берсеркеры хором.

– Верно. Зимние шторма миновали. Хорды, скильфинги и прочие морские народы северных земель думают так же. Все, кто не занят в осаде Парижа и у Западных островов, потянутся сюда, некоторые уже пришли. Значит, там, где есть монастырь, найдется и корабль.

– Я не поведу вас туда, где вы устроите резню.

– Да успокойся. Пираты никого не режут в монастырях, потому что монахи удрали оттуда много лет назад. Земли пустуют на мили вокруг, народ стекается в большие, хорошо защищенные деревни. Деньки легкой добычи в прошлом, надо это признать, друг мой. Пираты, конечно, заглянут в монастырь, проверить, не вернулись ли местные, вот тогда мы подойдем к ним и попросимся на борт.

– И они нас возьмут? – уточнил Астарт.

– С охотой, – заверил Офети. – Нет никого покладистее мертвецов.

При этих словах викинги засмеялись, согласно кивая. Подобные шутки, как видел Жеан, особенно радовали их, тогда как исповеднику от них становилось дурно.

Река теперь была спокойной и широкой, она разливалась большим озером, а затем вилась дальше мимо невысоких островов и болот. Им иногда встречались люди, чаще всего одинокие рыбаки, которые старались держаться от викингов подальше. А затем они увидели на мысу высокие строения, которые чернели на фоне неба цвета устричной раковины.

– Что это за место, господин?

– Монастырь. Но я такого не знаю, – сказал Жеан. Он говорил правду. Голова у него отяжелела, мысли путались. Он как будто наблюдал за собой со стороны, не сознавая в полной мере, что сам управляет своими словами и поступками.

Они подогнали лодку к заболоченному берегу и пошли по соленой грязи к монастырю. Офети оказался прав. В монастыре никого не было. Здания сожгли в прошлом году. Крыши не сохранились, и никто так и не попытался их восстановить. На кладбище были свежие могилы, на которых еще не успела вырасти трава. По некоторым признакам стало ясно, что зимой в монастыре кто-то жил, однако, кем бы он ни был, этот человек теперь ушел, не желая стать жертвой викингов.

– И что же будем делать дальше? – спросил Астарт.

– Ждать, – сказал Офети. – Еды у нас хватит на несколько недель, в море полно рыбы. На берегу можно найти ракушки и водоросли. Просто подождем, когда придет корабль, который отвезет нас домой.

– Офети, – сказал Фастар, – когда мы отправляемся в поход, мы берем пять кораблей. Это около трех сотен воинов.

– Ну, будем надеяться, что здесь выйдет иначе, – сказал Офети. – Подумай сам, осада Парижа сложилась неудачно, многие парни поедут домой с пустыми руками. Полагаю, они захотят заглянуть сюда, прежде чем выходить в море. Скорее всего, это будут скильфинги, им этот берег по пути. Они остановятся, чтобы осмотреть церковь, мы выйдем навстречу без оружия, вроде как монахи, они побегут к нам, а мы обойдем дюны и украдем их корабль.

– Девять человек против… против скольких? Сотни, двух, трех?

– Мы их отвлечем, – сказал Офети. – Будем ходить тут, сложив руки на груди, как монахи. Они нас заметят и побегут, как собаки на кролика.

Бледная девочка сжала руку Жеана, и он заговорил. Он сам не знал, откуда берутся слова, но они казались ему сущей правдой:

– Вы должны дождаться нужного корабля.

– Господин, я не стану отказываться от корабля из-за того, что у него на носу медвежья голова, а мне бы хотелось непременно драконью, – возразил Офети.

– Вы должны дождаться нужного корабля.

– Мы захватим первый корабль, который увидим, – сказал Офети.

– Вам нужна девушка? – спросил Жеан.

– Какая девушка?

– Которую вы пытались поймать под Парижем.

– Если встретим ее, то заберем. Она же станет отличным подарком для князя Олега, верно? Все знают, что он о ней мечтает.

– Что ж, в таком случае вы должны дождаться нужного корабля. Разве я не принес вам состояние?

– Принес, господин.

– Хотите быть слугами Христа?

– Хотим.

– Тогда доверьтесь мне и дождитесь нужного корабля.

Викинги посмотрели на него как-то странно, но Жеана это не волновало. Он был уверен в двух вещах. Во-первых, Элис рядом. Во-вторых, он начинает испытывать голод.

Первый корабль, причаливший к монастырю, оказался потрепанным карви данов, маленьким суденышком всего на шестнадцать весел. Он подходил им идеально, и Офети пришлось немало попотеть, чтобы сдержать викингов. Но потом Жеан велел им оставить корабль в покое, и они оставили. Они видели, что он сделал с бургундцами, и теперь одного его слова было им достаточно.

Через неделю прибыли очередные морские разбойники на семи больших судах, два из которых были быстрыми, стремительными драккарами, настоящими боевыми кораблями. Тут уж норманнов не пришлось уговаривать оставить эти корабли в покое и убраться подальше, пока пришельцы обыскивали монастырь. Пираты переночевали на берегу, а на следующий день ушли.