И снова дождь... - Людмила и Наталья Корниловы

class="p1">— Верно, с того дня немало времени прошло. А что касается крови и растерзанного тела, которое осталось тут лежать, так с ним случай особый. Говорю же — здесь на меня иногда такой сон нападает и такая слабость, что, бывает, проваливаюсь во все это, как в яму, хоть кричи рядом — не услышу. Вот и тогда я, кажется, то ли уснул, то ли сознание потерял — просто как в темную воду ухнул, и не знаю, сколько мой тогдашний сон продлился. Ну, а когда я проснулся, то все уже чисто было. Кто все убрал — не знаю.

А ведь насчет сна мужчина сказал правду — когда мы здесь оказались, Тимофей Михайлович крепко спал, и хотя мы говорили громко, он так и не проснулся. Спящего человека пришлось довольно долго трясти за плечо, и то он открыл глаза далеко не сразу.

— Даже так?.. — в голосе Кота проскользнула легкая нотка недоверия.

— Надеюсь, вы не думаете, что я умом тронулся, и вам сказки рассказываю?.. — кажется, охотник всерьез обиделся.

— Что вы сами обо всем этом думаете?.. — Кром дипломатично ушел от ответа.

— Много чего…  — пробурчал тот. — Этот самый Иннокентьевич — он, конечно, сволочь последняя, этого не отнять, но все-таки он такой же человек, как и мы, а вот что касается его доченьки — в этом я не уверен. Вроде человек, и в то же самое время в ней от зверя много чего намешано. Так поневоле и вспомнишь охотничьи байки, а там можно услышать такое!..

— А Никита…  Что он вам говорил? Можно поподробнее.

— Что помню, то скажу, хотя я не понял и половины из того, что он мне тогда наговорил…  — с досадой отозвался Тимофей Михайлович. — Чего уж там греха таить — образование у меня не то, иногда об этом жалею. Но то, что Никита говорил о космосе и о каких-то там инопланетянах — это я запомнил.

Так…  — поневоле подумалось мне. — Так, и этот говорит о космосе. Может, в чем-то они и правы, но я все одно скептически отношусь к таким словам.

— А его товарищ? Тот, с которым расправилась та девица…  Вы же с ним о чем-то говорили!

— Если это можно назвать разговором, то да, говорили, только ничего толкового он мне не сказал. Правда, несколько раз упоминал о том, что его друг Никита, может, и спасется, и помощь приведет. Этот бедняга хотел только одно — уйти отсюда, да к тому же чувствовал себя хуже некуда, и ни о чем другом говорить не мог. Потому я к нему с расспросами особо и не приставал — что с больного человека возьмешь? У Никиты воли и характера куда больше было.

— Что касается этого парня, Никиты…  — заговорил Кот. — Отчего он умер.

— Прежде всего, от кровопотери. Видели бы вы, какие у него были ранения! Глянь со стороны — он словно в лапах у рыси побывал!

— А, может, в лапах у росомахи?.. — непонятно почему хмыкнул Кот.

— Это, пожалуй, точнее…  — чуть скривился лесовик. — Именно у нее, у заразы такой…

— Кроме товарища Никиты…

— Пока я тут сижу, кроме того парня больше никаких людей здесь не видел…  — покачал головой охотник. — И вот вы еще сюда пожаловали.

— Тимофей Михайлович, а у вас воды нет?.. — спросила я. Пить мне хотелось уже давно, и только потому я решила вмешаться в разговор мужчин.

— А то, как же, есть…  — мужчина взял стоящий в углу высокий сосуд. — Здесь постоянно во рту сухо и жажда мучает.

Не сказать, что воды было много, но сделать по нескольку глотков хватило всем. Конечно, я бы не отказалась от еще одного стакана воды, но все же пить хочется уже не так сильно.

— Поесть бы сейчас…  — мечтательно вздохнул Кот.

— Вот этого пока что предложить не могу…  — произнес Тимофей Михайлович. — Приносят тут мне иногда что-то вроде съестного, пусть и немного, но мне хватает. Когда сидишь здесь, то желание перекусить почему-то пропадает начисто…  О, слышите, кажется, сюда кто-то идет. Наверняка Илларионович решил заявиться.

— Иннокентьевич…  — уже привычно поправила я.

— Да мне без разницы…

Старый охотник был прав — к нам, и верно, вновь пришел Яков Иннокентьевич. Правда, заходить к нам он не стал, предусмотрительно оставшись по ту сторону решетки.

— Что скажете, господин хороший?.. — поинтересовался Кром после короткого молчания. — Вы же не просто так сюда пришли, а явно что-то хотите нам сказать.

— Я тут ваши вещи осмотрел…

— А вам не кажется, что копаться в чужих рюкзаках, тем более без разрешения — это дурной тон?

— Увы, мы оторваны от цивилизации, так что правила этикета и хорошего тона оставим в стороне, в этих забытых местах они неактуальны…  — отмахнулся тот. — Кроме того, небезынтересно знать, что сейчас интересует тех, кто идет, скажем так, в походы по родным краям. Должен сказать, что я обнаружил среди ваших вещей немало интересного, что не совсем похоже на поклажу обычного туриста. Вы и теперь будете утверждать, что пришли сюда в поисках давным-давно пропавшего родственника?

— А что вас удивляет?.. — приподнял брови Кром. — Ясно, что тем, кто отправляется в глухие и необжитые места, нужно иметь соответствующую экипировку, да и в рюкзак укладывают то, что посчитают нужным и необходимым.

— И даже оружие? Кстати, оно не очень похожее на охотничье или спортивное, и уж тем более такое оружие вряд ли можно приобрести в магазине.

— Сейчас при желании можно купить очень многое, главное, чтоб на это были деньги.

— Что ж, оставим это утверждение на вашей совести…  — Яков Иннокентьевич решил сменить тему. — У вас имеются какие-то пожелания?

— Вообще-то их немало, но для начала хотелось, чтоб нам принесли хотя бы воду. Просто-напросто хочется пить и в горле пересохло.

— Согласен, это мое упущение.

— Надеюсь, вы ничего лишнего в воду не намешаете?.. — поинтересовался Кот.

— Молодой человек, вы позволяете себе бестактность, граничащую с оскорблением…  — нахмурился мужчина. — За кого вы меня принимаете? Считаете, что я последователь семейства Боджиа с их любовью к ядам? С вашей стороны подобное заявление считаю неуважением. Я не отравитель, и мы находимся не в Италии, здесь проблемы решаются куда проще. Если воду вам и принесут, то она будет чистой.

— Вы сказали «если»…

— Совершенно верно: вода — это поощрение, а вы его пока не заслужили. К тому же у меня к вам имеется множество вопросов, которые надо прояснить.

— У нас к вам, знаете ли, вопросов