Раскаты грома - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пробежал вдоль дороги, строя всех в шеренгу, проклиная собственный страх.
– Идемте, пламя стихнет, когда дойдет до поваленных деревьев. Закрывайте лица, обматывайте рубашками. Эй, не стойте без дела!
С новой решимостью все вооружились зелеными ветками и выстроились вдоль дороги.
Стояли молча; от огня было светло как днем; черные лица оставались бесстрастными, белые раскраснелись от жары и тревоги.
– Думаете, мы сможем?.. – начал Майкл, останавливаясь рядом с Кеном Бростером. Но вопрос, который он собирался задать, не имел ответа. И он сказал: – Мы уже потеряли три тысячи акров, но если он пойдет дальше!..
Оба невольно оглянулись на взрослые деревья за собой.
– Здесь мы его остановим, – сказал Бростер с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.
– Надеюсь, вы правы, – прошептал Майкл, и вдруг Бростер закричал:
– О Боже! Смотрите!
На мгновение огонь и дым ослепили Майкла. Деревья горели неровно. Местами они выбрасывали вперед широкие клинья огня, оставлявшие за собой стволы, которые сохли и темнели от жара.
От одного из таких деревьев по пружинящему ковру опавших веток и листьев, шатаясь, шел человек.
– Какого дьявола… – начал Майкл. Человека нельзя было узнать. Его рубашку изорвали ветки, они же исцарапали лицо, превратив его в кровавую маску. Человек сделал два неуверенных шага в сторону дороги, упал и исчез под листьями.
– Нкозикази! – Голос Мбежане перекрыл треск пламени. – Дирк! Это Дирк Кортни!
Майкл бросился вперед.
Жар ударил ему в лицо. Насколько сильнее он там, где лежит Дирк! Словно понимая, что жертва беспомощна, огонь торжествующе двинулся вперед, чтобы поглотить ее. Тот, кто вздумает отобрать у огня его добычу, столкнется со всей его яростью.
Майкл пробивался через кусты туда, где слабо дергался Дирк, почти попавший в смертоносные объятия огня, и жар, опережая пламя, встречал Майкла.
Мбежане бежал рядом с ним.
– Иди назад, – кричал он. – Тут нужен только один из нас.
Но Майкл не ответил, и они бок о бок пробились через кусты и добежали до того места, где лежал Дирк.
Мбежане подбежал первым, поднял Дирка, повернул к дороге. Он сделал шаг, упал и снова неуверенно поднялся с ветвей. В безвоздушном пространстве, созданном огнем, изменила даже его огромная сила. Рот его был открыт – розовая пещера на сверкающем черном овале лица, – грудь напряженно вздымалась, он пытался вдохнуть, но вдыхал только нестерпимый жар.
Майкл бросился вперед, прямо в пекло, и добрался до Мбежане. Жар был почти физически ощутимой стеной, преградой из мерцающего свечения; Майкл чувствовал, как ему обжигает кожу лица, сушит глаза.
– Я возьму его за ноги, – прохрипел он и потянулся к Дирку. На рукаве его рубашки чудесным образом появилась коричневая полоса, словно пламя выгладило ткань, и невидимые когти огня больно впились в плоть.
Унося Дирка, они не сделали и полдюжины шагов, как Майкл споткнулся и упал, потащив за собой Мбежане. Встали они не быстро, все их движения замедлились, а когда встали, их окружили длинные языки пламени, которое добралось до упавших деревьев по обе стороны. Это приостановило пламя, лишило ярости. Но случайный порыв ветра – и огонь в поисках пищи повернул обратно, выставив вперед свои щупальца и окружив Майкла и Мбежане пляшущим, прыгающим огненным частоколом.
– Уходи! – прохрипел Мбежане разбухшим, сожженным горлом.
– Надо прорваться.
И они устремились к обступившей их огненной стене.
Сквозь нее смутно, как во сне, Майкл видел людей, сбивающих пламя: зыбкие призраки отчаянно пытались проложить им дорогу.
Мбежане был в набедренной повязке, его кожу не защищали, как у Майкла, одежда и обувь. Он был на пределе своих сил.
Глядя на Майкла поверх тела мальчика, которое они несли, Мбежане заметил удивительную вещь: волосы Майкла начали медленно курчавиться, потом задымились и затлели, как старая тряпка.
Майкл закричал от боли; его ужасный крик заглушил рев и треск пламени. Но в этой боли он нашел ключ к остаткам своих сил. Он выхватил Дирка у Мбежане, как тряпичную куклу, поднял обеими руками и бросился в огонь.
Пламя доходило ему до пояса, оно жадно хватало его, дым клубился вокруг, но он прорвался.
– Помогите Мбежане! – крикнул он зулусам и оказался на дороге. Уложив Дирка, он голыми руками стал сбивать пламя с его одежды. Обувь его обгорела. Одежда пылала в десяти местах. Он упал и стал кататься по пыли, чтобы погасить пламя.
Два зулуса бросились на помощь Мбежане. Два безымянных чернокожих, два работника, ничем не отличающиеся от других. Оба были босиком. Оба добежали до Мбежане, который слепо двигался к ним. Подхватив его с двух сторон, они потащили Мбежане к дороге.
На дороге в этот миг Майкл встал на колени и, забыв про боль, смотрел на них как зачарованный.
Ведя Мбежане как слепого, они босиком шли по пламени, поднимая тучи искр. Затем их окутал дым, и они исчезли.
– Мбежане! – прохрипел Майкл, с трудом вставая, и потом: – Слава Богу!
Из дыма вывалились Мбежане и один из зулусов и упали на руки ожидавших их людей.
Второй зулус не показался. И никто за ним не пошел. Лишь два часа спустя, когда занимался рассвет, огонь остановили у дороги и спасли самые зрелые посадки акации. Тогда Кен Бростер осторожно провел небольшую группу в царство пепла, в черную пустыню. Они нашли зулуса. Он лежал лицом вниз. Те его части, что прижимались к земле, еще можно было распознать как принадлежащие человеку.
Глава 67
– Через двадцать минут Ледибург, мистер Кортни.
Проводник открыл дверь купе.
– Спасибо, Джек.
Шон поднял голову от книги.
– Я читал в утренних газетах, что вы скоро женитесь.
– Верно.
– Что ж, тогда разойтись, никаких ударов ниже пояса, честный бой и удачи вам обоим.
Шон улыбнулся, а проводник пошел дальше по проходу.
Шон спрятал книгу в чемоданчик, встал и вышел за ним.
На балконе купе он остановился, закурил сигару, облокотился на перила и посмотрел туда, где должен был появиться Лайон-Коп.
Этим утром он был счастлив как никогда. Вчера вечером, посовещавшись с ма и па Голдбергами, Руфь назначила венчание на март следующего года. Тогда Шон закончит убирать первый урожай коры, и они смогут провести медовый месяц в Капе. «Теперь у меня есть все, о чем может мечтать мужчина», – с улыбкой подумал Шон и в этот момент заметил дым. Он выпрямился и отбросил сигару.
Поезд шел вдоль края откоса, тормозя по мере увеличения уклона. Он добрался до вершины, и внизу открылись все окрестности Ледибурга. Шон увидел среди своих деревьев большое пятно неправильной формы; от него к холмам устало тянулись струйки дыма.
Шон открыл балконную дверцу и спрыгнул с поезда.
Ударился о землю, перевернулся и покатился вниз по камням откоса. Кожа на его руках и коленях покрылась царапинами.
Он вскочил и побежал.
На дороге, где остановили пожар, ждали люди. Они сидели молча или спали сном изнурения, все в пепле и саже. Глаза их воспалились от дыма, тела ломило от усталости. Но черные акры мрачно дымились и тлели, и они ждали, потому что, если ветер снова поднимется, он может разнести горящие угли.
Кен Бростер поднял с руки голову и быстро сел.
– Здесь Шон! – сказал он. Люди вокруг него зашевелились и начали медленно вставать. Они смотрели на приближающегося Шона, который, спотыкаясь, походкой человека, пробежавшего пять миль, спускался с холма.
Он остановился в нескольких шагах, шумно, тяжело дыша.
– Как? Как это случилось?
– Мы не знаем, Шон.
Кен сочувственно отвел глаза. Тяжело смотреть на горюющего человека.
Шон прислонился к одному из фургонов. Он не мог заставить себя посмотреть на обширную дымящуюся пустыню, на кривые почерневшие стволы, похожие на изуродованные артритом пальцы.
– Один из твоих людей погиб, – негромко говорил Кен. – Зулус. – Он поколебался, потом решительно продолжил: – Много раненых, обгоревших.
Шон ничего не ответил, он словно не понимал, что ему говорят.
– Твой племянник и твой мальчик Дирки. – Шон продолжал тупо смотреть на него. – И еще Мбежане. – На этот раз Шон вздрогнул. – Я послал их на ферму, там врачи.
По-прежнему никакого ответа от Шона, но теперь он ладонью вытер рот и глаза.
– Майк и Дирк не очень пострадали, а у Мбежане сильно обгорели ноги, – быстро продолжал Кен Бростер. – Молодой Дирк попал в пламя. Майк и Мбежане пошли за ним… окружило… упали… подняли их… пытались помочь… бесполезно… сильно обгорело мясо на ногах…
Шону эти слова казались разрозненными, бессмысленными. Он стоял, прислонившись к фургону, ощущая странную неопределенность, безволие. Это уж слишком. Пусть уходит. Пусть уходит.
– Шон, с тобой все в порядке?
Руки Бростера легли ему на плечи. Шон выпрямился и огляделся.
– Мне надо к ним. Одолжите мне лошадь.
– Поезжай, Шон. Мы останемся и присмотрим тут. Не волнуйся – мы уж постараемся, чтобы не началось снова.