Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн - Жан Мари Констан

Как мы уже говорили, Екатерина Медичи и канцлер Лопиталь во время заседаний Генеральных штатов 1560 года хотели урегулировать проблему политическим путем. Год спустя, в 1561 году, они попытались заложить основу компромисса между французскими католиками и протестантами и организовали встречу в Пуасси, куда прибыла делегация католиков под руководством кардинала Лотарингского (де Гиза) и делегация кальвинистов под руководством Теодора де Беза. Однако два блистательных интеллектуала не сумели достичь компромисса, ибо считали, что вопрос о причастии не может стать предметом уступок.

Идея галликанского компромисса провалилась, и Екатерина Медичи была вынуждена придумывать новую стратегию. Раз религиозная унификация под патронажем государства оказалась невозможной, следовало выработать политический компромисс в рамках всей французской нации. Таким компромиссом стал эдикт, выпущенный в январе 1562 года. Он предоставлял протестантам свободу отправления культа и свободу собраний вне городских стен. В пределах городских стен отправление культа могло осуществляться только частными лицами. Протестанты были удовлетворены, ибо сами они выдвигали такие же требования, а умеренные католики посчитали их приемлемыми.

Но спусти два месяца, 1 марта 1562 года, произошла резня в Васси, положившая начало Религиозным войнам, во время которых у протестантов, надеявшихся одержать победу на поле брани, окрепла идея об установлении протестантской религии во всем королевстве. Первая гражданская война завершилась эдиктом, принятым в Амбуазе (19 марта 1563 года).

Долгий путь к Нантскому эдикту

Этот эдикт, примиряющий враждующие стороны, первоначально должен был остановить гражданскую войну и найти способ помешать ее возобновлению. Поэтому в части, касавшейся религии, были повторены статьи январского эдикта 1562 года, где протестантам предоставлялись свобода совести и свобода отправления культа, ограниченная одним городом в пределах одного бальяжа, а также владениями, принадлежавшими сеньорам с правом высшего суда, то есть владельцам крупных фьефов, наделенных рядом властных и общественных функций местного характера, среди которых право вершить суд и выносить смертные приговоры, которые, впрочем, могли быть исполнены только после утверждения их королевским судом. Строительство протестантских храмов было разрешено только в пригородах.

После двух новых войн в мирном договоре, подписанном в Сен-Жермене 8 августа 1570 года, повторялись статьи Амбуазского эдикта, а в приложении оговаривались дополнительные гарантии: протестантам было обещано предоставить на два года четыре города, где они могли бы разместить свои войска, а именно города Ла-Рошель, Монтобан, Ла-Шарите-сюр-Луар и Коньяк. В это же самое время адмирал Колиньи, приверженец политики примирения, был включен в состав королевского совета.

Следующим этапом стал эдикт, принятый в Болье 6 мая 1576 года. Союз протестантов и политиков под эгидой наследника трона герцога Алансонского заставил короля Генриха III согласиться реабилитировать жертв ночи святого Варфоломея, разрешить протестантам отправление культа везде, кроме Парижа и других королевских городов, предоставить в их распоряжение восемь городов, где можно разместить армию, и — очень важная инициатива! — принять решение о создании смешанных палат при каждом парламенте. Эдикт, принятый в Болье, стал вершиной завоеваний протестантов, по крайней мере на бумаге, ибо полностью уступки эти, разумеется, не будут реализованы, тем более что благоприятный для протестантов период завершился достаточно быстро. Генрих III был крайне раздражен тем, что его заставили вступить в переговоры под давлением военной силы протестантов, политиков и его собственного брата. Эдикт, принятый 8 октября 1577 года в Пуатье, позволил королю вернуться на прежние позиции, то есть к статьям Амбуазского эдикта, дополненным статьей о восьми укрепленных городах, передаваемых протестантам на шесть лет, и без обещания организовать смешанные следственные палаты при парламентах.

Говоря обо всех этих достижениях, следует помнить, что положения эдиктов, касавшиеся вопросов веры, на местах практически не применялись — главным образом по причине беспорядков. И совершенно очевидно, что Лига 1584—1585 годов полностью блокировала процесс примирения двух религий. Новые инициативы двора были выдвинуты только после переговоров в Сюрене (апрель 1593 года) и обращения Генриха IV (25 июля 1593 года). Задача была не из легких, ибо католики хотели восстановить католицизм как единственную государственную религию, в то время как протестанты мечтали получить для своей религии статус, равный статусу католической религии, или хотя бы приобрести значительное число свобод, гарантированных присутствием на троне Франции одного из своих единоверцев.

Интеллектуалы, по-прежнему увлекавшиеся идеями Платона и Аристотеля, сталкиваясь с необходимостью придумать что-то новое, испытывали большие трудности, ибо все новое было связано с идеей разделения, которую воспринимали как идею разрыва с мировой гармонией и единосущностный разрыв с Господом, поэтому противники согласия продолжали укреплять свои позиции, способствуя нарастанию недовольства в каждом лагере. Некоторые вожди протестантов были столь рассержены на Генриха IV, что отказались принять участие в осаде Амьена и освобождении города от ненавистных испанцев и отправились на ассамблею протестантов в Шательро. Ассамблея 1597 года стала пятым собранием недовольных протестантов; прежние ассамблеи состоялись в Манте (1593), Сент-Фуа (1594), Сомюре (1595) и Лудене (1596).

В ассамблеях принимали участие пасторы, дворяне и буржуа из городов и поселков. Уверенные, что государь их непременно выслушает, они оказывали сильное давление на короля и его окружение. 9 мая 1593 года в Манте пастор Дамур во время проповеди нелицеприятно высказался в адрес короля, справедливо подозревая его в желании перейти в католичество. В порыве возмущения он даже стал угрожать ему Божьим судом. Приближенные монарха были изумлены яростью, с которой пастор нападал на короля, и обратились к монарху с просьбой разрешить принять меры против зарвавшегося проповедника. Но Генрих IV просителям отказал, заявив, что пастор всего лишь высказал несколько сомнительных истин.

Время шло, и поставленный перед необходимостью укреплять свою власть Генрих IV вынужден был принимать более суровые решения. В 1596 году он приказал распустить ассамблею протестантов в Лудене. В ряде случаев протестанты стали представлять опасность для государства. Так, например, протестанты захватили налоги, собранные в Пуату и Сентонже, чтобы использовать эти средства для организации вооруженного мятежа. Кроме того, они получали солидную поддержку из заграницы, с помощью которой распространяли памфлеты, где Генриха IV именовали королем-отступником, устроившим гонения на французских кальвинистов.

Когда напряженность в отношениях с протестантами достигла наивысшей точки, король, решив сделать шаг к примирению, дезавуировал своих представителей в Шательро, в частности Шомберга, и поручил возобновить переговоры восьми доверенным лицам: четырем представителям короля и четырем представителям протестантской общины.

В результате этих трудных переговоров 13 апреля 1598 года в Нанте был подписан эдикт, который историк Даниэль Лигу назвал «Нантским миром», желая подчеркнуть, что выработанное соглашение касалось не только вопросов религии, но и политики и вопросов войны и мира.

Содержание Нантского эдикта

Этот закон о протестантах критиковали многие историки, подчеркивая, что две религии были поставлены в неравное положение, и даже если бы эдикт исполнялся в точности (так будет во время правления Людовика XIV, незадолго до отмены эдикта), он все равно сдерживал бы развитие протестантизма, консервируя его в той форме, в какой он существовал на момент принятия эдикта, то есть в 1598 году.

Часть историков, не отвергая изложенных выше аргументов, вполне соответствующих действительности, тем не менее делает акцент на том, что впервые в Европе конфессиональному меньшинству были предоставлены определенный юридический статус и ряд основных прав, среди которых свобода совести и возможность исповедовать свою веру. По сравнению с Аугсбургским миром Нантский эдикт, несомненно, представлял собой шаг вперед.

Попытаемся представить себе атмосферу, царившую в ту эпоху. Переговоры были настолько трудными, а гражданская война, конец которой положил Нантский эдикт, столь жестокой, что все общество испытывало крайнюю усталость. Даже протестанты в большинстве своем были удовлетворены текстом эдикта, родившегося в результате многочисленных компромиссов и предоставлявшего им подлинный юридический статус вместе с гарантиями, подкрепленными военной силой.