Невеста в бегах - Ирина Успенская

— Что за…? — Принц моментально отскочил от фантома, на лице которого появилось обиженное выражение.

Ходок рухнул на землю и забился в припадке смеха.

— Ты что ему в голову вложил? — накинулся Алмар на хохочущего пацана. — И зачем я только согласился с тобой работать? — застонал сай. — Сделал бы себе какого-нибудь смазливого мана, пришел с ним на прием, всех бы этим шокировал и спокойно ушел бы!

— Умора! И с таким лицом ты собираешься шокировать публику? Учись, пока я живой!

Ходок легко подскочил на ноги и, кривляясь, подошел к фантому. Что он сделал затем — Алмар не заметил, успел лишь увидеть, как озорно сверкнули желтые глаза, и спустя мгновение мальчишка поцеловал куклу.

Алмара едва не стошнило. Если бы это проделывали двое взрослых, он бы, возможно, еще сдержался, но когда один из партнеров ребенок! Поэтому, недолго думая, маг запустил в Ходока увесистый воздушный кулак, но мальчишка оказался проворнее и успел поставить щит.

— Да, как все запущенно… — задумчиво проговорил он, вытирая губы. — Знаешь, а ощущения реальности просто сногсшибательные. Вот уж никогда не думал, что буду сам с собой целоваться. Интересно, а как на Перекрестке с сексом, если ощущения настолько реальны, то это же… — желтые глаза Ходока возбужденно блеснули. — У, ты мой сладенький, — пригрозил он пальчиком фантому, влюбленно смотрящему на мага.

Алмар, глядя на этот балаган, застонал. Он никогда не сможет осуществить свой план. А поэтому… Фантом начал меняться, превращаясь в симпатичную рыжеволосую девушку.

— Маска, ты должен научить меня создавать фантомы, — с восторгом смотрел на его работу Ходок.

— А взамен?

— У меня есть, что тебе предложить… Что за шум? Штаврики! А у меня лицензии на магию разума нет, — скривился Ходок, глядя вверх. — Ого! Это же сам Габриэль, какого….

Услышав это имя, Алмар застонал еще громче. Ну, что такое, не везет! Впервые за последние десять лет его поляна просто кишела гостями! Неужели на Перекрестке сегодня так многолюдно?

Небо закрыла тень, и на траву опустился красный дракон. Рептилия склонила голову, и с его длинной шеи легко соскочил беловолосый всадник.

— Исчезни, — глядя в прорезь серебряной маски, скрывающей лицо Алмара, скомандовал он Ходоку.

— Уже ухожу! Приятно было увидеться! Выглядишь обалденно! И дракон у тебя симпатичный! Мальчик или девочка? Все, все, ушел! — Ходок растворился в воздухе, откуда-то издали до мужчин донесся его затихающий голос, — Маска, не забудь о нашем уговоре….

— Здравствуй, малыш, — негромкий спокойный голос заставил Алмара вздрогнуть. — Вижу, ты не забыл меня.

Беловолосый подошел совсем близко, так, что айт ощущал его морозное дыхание на своих волосах. Хотелось сделать шаг назад, но это было бы признаком слабости, а Алмар был уже не тем двадцатилетним мальчишкой, впервые ступившим на Перекресток. Страж протянул руку, и его длинные ловкие пальцы легко пробежались по голове мага, нащупали тесьму и развязали хвост. Тяжелые черные волосы упали на спину айта, и он все-таки сделал шаг назад.

— Не надо, — чуть слышно сказал маг, ненавидя себя за трусость.

— Я скучал без наших занятий, — тихо и ровно произнес Габриэль, однако, не делая больше попыток приблизиться. — Все эти годы я наблюдал за тобой. Видел, как ты мужал, как превращался в одного из сильнейших магов Перекрестка.

— Но ты… ни разу…

— Я ведь обещал дать тебе время, — страж протянул руку и легко снял с Алмара маску. — Ты почти не изменился, — он провел пальцами по щеке айта и мгновенно оказался рядом.

— Прекрати. Ты обещал, — голос предательски дрогнул.

— Я помню, малыш, — выдохнул блондин в ухо мага и, медленно провел языком вниз по яремной вене к ключице. Словно хищник в предвкушении кровавой трапезы.

Алмара обдало ледяной волной, и он едва сдержался, чтобы не закричать от нахлынувшего ужаса. Алмар его боялся. Боялся его всегда ровного мягкого голоса, его чуть лукавого взгляда, боялся плавных скупых движений, боялся того, что он может с ним сделать. Боялся до дрожи в конечностях, до спазмов желудка, до тошноты. Боялся больше, чем Вечную Госпожу. Она могла всего лишь забрать жизнь, а Габриэль мог забрать намного больше. Он мог поглотить саму сущность, сломить волю, лишить разума, подавить стремление к свободе, сделать преданной, послушной игрушкой. Это было намного страшнее смерти, и лишь безумцы мечтали оказаться у ног беловолосого стража.

Алмару часто в различных интерпретациях снилась их встреча, и всегда он просыпался с криками, покрытый холодной испариной. И вот кошмар воплотился в жизнь.

Нет, не думать, не вспоминать, взять себя в руки. Успокоиться. Это ведь не настоящее, это только энергии, эфир, мысли и эмоции. Можно исчезнуть, уйти в материальный мир, куда пути стражам Перекрестка нет. Да, нужно уходить…

— Я не позволю тебе вновь сбежать.

Страж изменил обстановку вокруг, и они оказались в резной беседке, большую площадь которой занимал мягкий ковер. Алмар почувствовал, что его путеводная нить заблокирована, и уйти с Перекрестка он не сможет. Беловолосый страж слегка усмехнулся, увидев ужас в глазах собеседника, и поменял ковер на мягкие диванчики, обитые полосатой тканью. Они стояли вдоль стен, и к одному из них направился Габриэль, а следом за ним поплыл фантом. Алмару ничего не оставалось, как последовать за ними. Мыслей не было. Айт прислушался к себе и понял, что его переполняют лишь эмоции. Что за…

— Зачем ты здесь, Габриэль?

— Наконец ты назвал меня по имени, — страж слегка улыбнулся. — А то я подумал, что ты его забыл…

Нет, этого имени Алмар не забудет никогда.

— Отчего ты меня так боишься, Маска? Разве я хоть раз причинил тебе боль?

— Нет.

— Ты ведь знаешь, что я — это Перекресток. Для меня здесь не существует закрытых мыслей, — Хозяин Перекрестка быстро наклонился вперед и, обхватив ладонями лицо Алмара, впился своими нечеловеческими глазами в глаза мага. — Мне не нужно читать твои мысли и эмоции, я знаю, чем вызван твой страх, но знаешь ли это ты сам?

— Да, — прошептал айт, чувствуя, как тонет в этих глазах.

— Скажи это, скажи вслух, — тихо приказал Габриэль.

— Я боюсь… боюсь… не устоять. Боюсь стать рабом, игрушкой. Боюсь, что если я поддамся, уступлю, ты растопчешь меня, поработишь разум, используешь и выкинешь, а я…

— Ты боишься не меня, ты боишься собственных чувств. Скажи мне, Маска, когда ты любил? Безрассудно, безудержно, не глядя по сторонам? Когда ты сходил с ума от желания? Когда ты жаждал близости так, что у тебя исчезали из головы все другие мысли? Когда ты совершал безумные поступки ради других? Ответь мне, Маска.