Роман-трилогия «Остров Русь» - Сергей Лукьяненко

— Ясно, — сказал Иван. — Гапон, Гапон... И умом тебя Бог не обидел, и хитростью. Что ж ты язва такая, по характеру?

И с этими словами Иван вышел, оставив Гапона в полном недоумении.

...Быстро нашел Иван комнатку заветную, где Кащей держал вещи премудрые. Похожи они были на сундуки железные, светящимися каменьями разукрашенные. Гудели да шумели, огоньками помаргивали. А из самого большого сундука нить волшебная тянулась, из медной проволоки скрученная да резиной обмотанная.

Пошел Иван по нити, да и вышел к огромному дубу. Был тот дуб в сто сажень вышиной, облака за его верхушку цеплялись, ручьи да речушки меж корней извивались. Засучил Иван рукава да и полез на дуб.

Долго ли, коротко ли, а добрался он до самой вершины. Оглянулся — лепота! Всю Русь-матушку с дуба видно. И стольный Киев-град, и Муром родной, и иные селения, помельче размером. Вон Змей Горыныч летит, вон богатырь за чудом-юдом гонится. Вон, на неведомых дорожках, следы невиданных зверей...

А вот и яйцо, из хрусталя хитро сделанное. В яйце — сережки Василисины — пластиночки синенькие в виде лепесточков. Между ними — игла серебряная, к которой нить волшебная припаяна.

— Вот и конец твой, Кащей, — сказал Иван добродушно. Уцепился двумя пальцами левой руки за дуб, а правой рукой как дал по яйцу! Треснуло оно и разбилось. Схватился тогда Иван за иголку — а та колется, огнем жжет! Сопротивляться вздумала! А вместе с тем почувствовал Иван, как из иглы в него силушка несметная вливается.

Рассмеялся Иван смехом веселым, дурацким, да и переломил иглу между пальцами. Только искорки синие заплясали...

И случилось тут с ним что-то неладное. Ослабли вдруг руки-ноги богатырские, меч-кладенец к земле потянул. Змей Горыныч, мимо пролетавший, каркнул испуганно, да вороной средних размеров обернулся. Чудо-юдо, за которым вдали богатырь гнался, дикобразом предстало. Заорал Иван дурным голосом, не со страху, а с удивления. И полетел вниз с дуба высокого, навстречу верной погибели.

Только и дуб внезапно вниз стал расти. Превратился в пальму обычную, высоты невеликой. Упал вниз меч богатырский, а на него Иван сверху шмякнулся. Да так больно! Вся стойкость богатырская куда-то делась!

Встать попробовал — а кладенец к земле-матушке тянет. Пришлось отвязать себя от меча, да и оглядеться вокруг.

А вокруг чудеса творились диковинные. Дубы да ивы в пальмы и манговые деревья превращались! Буренушки в отдалении пасущиеся, буренушками остались, а вот бык, что их крыть готовился, носорогом обернулся! Кладенец, на земле валявшийся, скукожился и железячкой заковыристой обернулся, той самой, что Кейсеролл мумми-бластером прозывал. А на душе-то как стало! Скучно да обыденно. Тоска, хоть волком вой. Посмотрел Иван на дворец Кащеев, а тот вдруг превратился в серое здание, в коем всего чудес, что окна огромные, из хорошего стекла сделанные. А над дверью вывеска, на русском и еще каких-то языках:

«Этнографический музей», на вывеске было написано.

Глава восьмая, последняя, в которой Кащей объявляет, что этнос порождает эпос, но Ивану это ни о чем не говорит

А другую надпись — «хранилище» — Иван прочел на двери в темницу. Пошатываясь, спустился по лесенке. Кощей снова стал маленьким лысеньким толстячком. Само-собой, уменьшившись, его руки и ноги из оков выскользнули. Теперь, сидя на глиняном полу, он, морщась и постанывая, растирал запястья и лодыжки. Увидев Ивана, скривился в подобии улыбки:

— Серьезный вы человек, Иван Иванович. Сумели таки! Да только и сами не рады, как я погляжу.

— Да что случилось-то, Кащей?! Что со мною? Что с замком? Что... Вообще?...

— Сережки-то Василисины при вас? — вместо ответа задал вопрос Кащей.

— Тута они, куда ж им деться-то? — разжал Иван потную ладонь, демонстрируя синевато поблескивающие пластинки.

— Дайте хоть полюбуюсь на них...

— Ишь, чего захотел! — снова сжал кулак Иван. — Хватит! Налюбовался!

— Да бросьте, Иван Иванович, — махнул Кощей рукой досадливо, — чего боитесь-то? Силушка-то моя улетучилась вся.

— Так ведь и у меня — улетучилась, — смущенно признался Иван.

— И чего ж тогда нам, каликам немощным, таиться друг от друга теперича?..

— И то правда, — вздохнул Иван и протянул серьги Кащею.

Тот, близоруко прищурившись, поднес украшения к глазам, шмыгнул носом растроганно и, сказав самому себе задумчиво: «С них-то все и началось...», обратно Ивану вернул.

— Да что началось-то?! — вновь обозлился Иван, — признавайся, Кащей проклятый!

— Ладно, — кивнул тот, — начнем с того, что звать меня на самом деле Манарбит. А Кащей... Еще в юности я увлекся изучением русской культуры, выяснил, что у меня самого предки были русскими, стал доискиваться корней своей родословной и узнал, что фамилия моих пра-пра-прадедов — Кащеевы. А уж потом, после Преобразования...

— Какого такого преобразования? — потряс головой Иван. — О чем ты?

Кащей с кряхтеньем поднялся на ноги.

— Иван Иванович, да что мы тут-то, на складе, беседуем? Пройдемте наверх, кофею выпьем.

Взяв Ивана за руку, он прихрамывая двинулся вверх по лестнице и продолжил разговор неожиданным вопросом:

— Иван Иванович, где, по вашему, мы находимся?

— Как где, тать проклятый, — неуверенно выругался Иван. — В замке твоем поганом, где ж еще нам быть-то...

— Да нет же, Иван Иванович, я шире, шире спрашиваю. В земле какой, в каком краю? А?

— Совсем обалдел аль издеваешься? На Руси мы! Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!

Кащей, ухмыльнувшись, глянул на Ивана искоса и сообщил:

— Четверть века назад остров сей носил название Мадагаскар. В Африке мы.

— В Африке?! — не поверил своим ушам Иван. И вспомнил тут же песенку Кубатаеву да бормотание его... «Ах, басурман!!! — возмутился он про себя, — издевался, выходит!» Но от бессилия гнев его вылился лишь в жалобный стон: — О-о... в Африке...

— Да, — твердо сказал Кащей, садясь в кресло. — В Африке. Сие — остров Мадагаскар, — плавно окинул он рукой пространство вокруг себя, — двадцать пятый век от Рождества Христова.

Выпучив глаза, Иван рухнул в кресло напротив, и Кощей продолжил свой рассказ, включив по ходу кофеварку.

...В середине третьего тысячелетия, когда в результате войн и естественной ассимиляции все нации и народности напрочь перемешались, неожиданно вспыхнула повальная мода «восстанавливать» свою национальность, изучать «родные» язык и культуру.

Одну из самых сильных и фанатичных групп составили те, кто поклонялся всему русскому. Они называли себя «Новые Славянофилы». И именно они настояли на создании «этнического заповедника» — места, где было максимально воссоздано все русское — архитектура, одежда, быт, язык... Сюда съехались историки, археологи, психологи, лингвисты, литературоведы и другие ученые, по тем или иным причинам имеющие интерес к русской культуре. А так же съехалось огромное количество «диких» Новых Славянофилов. Город Антананариву в Киев переименовали, поселенья мелкие — в Москву, Муром, Псков да прочую Рязань.

Правда, не очень понятно, почему под русский этнический заповедник всеземное правительство выделило Мадагаскар... Возможно, чтобы другим неповадно было... Недаром же второй по численности группе — фанатам национальной культуры государства Буркина-Фасо — всеземное правительство выделило участок земли в Гренландии. Фасисты-буркинисты протянули недолго... А вот Славянофилы оказались крепче. Выстроили избы, оделись в русские одежды, говорили, само-собой, только по-русски... В самом центре Мадагаскара расположился этнографический музей с экспонатами разными. В том же здании — небольшая лаборатория, которой и заведовал Манарбит Кащеев, руководя группой талантливых ученых-славянофилов.

В теории Кащеева причудливо переплелись физика и философия.

Физика. Человечество издавна мучает вопрос — что такое гравитация? В ХХV столетии люди уже научились управлять ею. Но природа ее осталась неясной. Почему тела притягиваются друг к другу? Каков механизм?!! Есть только гипотезы, для удобства принимаемые за аксиомы.

По теории Кащеева, гравитация — сила магическая. Потому с научной точки зрения и необъяснимая. Предметы притягиваются друг к другу, и все тут. Магия. А так тупо она действует потому, что ничем разумным не управляется.

Теперь из области философии. Есть такое понятие — «этнос». Но что это такое, никто толком не знает. То ли национальное сознание, то ли совокупность идей одного народа, то ли его культура, то ли что-то генетическое... Древний ученый Бердяев утверждал, на этот счет одно, ученый Соловьев — другое... Теперь же, когда и народов-то отдельных не стало, и вовсе черт ногу сломит...

Кащеев открыл, что подсознания людей на небольших расстояниях телепатически взаимодействуют. Подсознания людей одной национальности схожи, и там, где таких людей много, их подсознания входят в резонанс. И возникает КОЛЛЕКТИВНОЕ ПОДСОЗНАНИЕ. Это и есть ЭТНОС.