Нравы Мальмезонского дворца - Сергей Юрьевич Нечаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24 апреля 1814 года после двадцати трех лет отсутствия Людовик XVIII высадился на французской земле в Кале и стал ждать решения своей судьбы.
3 мая под колокольный звон и пушечный салют Людовик XVIII совершил торжественный въезд в Париж, а 13 мая Талейран, уже переставший быть главой временного правительства по причине прекращения его деятельности, был назначен им министром иностранных дел.
Историк Луи Блан пишет:
«После Реставрации, которая возвела на трон Людовика XVIII, факт существования и признания Людовика XVII остановил бы весь ход событий и создал бы неисчислимые затруднения».
С подобным утверждением трудно не согласиться. В этой связи можно себе представить, как недоволен был Талейран, сделавший ставку на Людовика XVIII, узнав о начавшихся 16 апреля 1814 года встречах русского императора Александра с бывшей императрицей Жозефиной и о разговорах, которые они вели. Недоволен – это еще мягко сказано. Талейран был возмущен, даже взбешен. Обладая колоссальным опытом, прожженный интриган прекрасно понимал, что и без откровений словоохотливой Жозефины Александр с большой антипатией относился к Людовику XVIII, выискивая какие угодно предлоги, лишь бы избежать его восхождения на французский трон. Русский император говорил, что вопрос о преемнике Наполеона должен решить французский народ, упоминал кандидатуры Бернадотта и Эжена де Богарне, а однажды даже обмолвился о том, что умно организованная республика больше всего соответствовала бы духу французской нации.
Жозефина с ее болтовней о спасении из Тампля Людовика XVII была Талейрану, как кость в горле, грозя разрушить все его планы. Талейрану необходимо было контролировать каждый шаг русского императора, а тот вдруг зачастил в Мальмезон, где явно попал под влияние этой проклятой креолки и ее дочери Гортензии. Излишне информированная и излишне разговорчивая Жозефина должна была замолчать, и она замолчала 29 мая 1814 года. На этот раз уже навсегда. Поговаривали, что причиной этого был отравленный букет цветов.
Страсть креолки Жозефины к цветам, как мы уже знаем, доходила до крайности. Все ее платья были расшиты фиалками, а лиловый цвет ей нравился больше всего. Вся она и все ее окружавшее было пропитано цветочным запахом. Мальмезонская резиденция стала для Жозефины частью ее родной Мартиники, ее маленьким тропическим раем, в котором она могла чувствовать себя настоящей хозяйкой. Весь Мальмезон буквально утопал в цветах.
Относительно версии про отравленный букет цветов от Талейрана историк Альбер Мартен пишет:
«Смертоносные свойства некоторых растений были известны издавна. Нюхать некоторые из них было рискованно. Преступные руки насыпали иногда щепотки токсичного порошка в уши, на одежду и даже на букеты цветов! Потом пришло время химических ядов. Мышьяк стал главным из них. Его главным преимуществом стало то, что у него не было ни запаха, ни вкуса. Разумное дозирование позволяло сделать смерть молниеносной и очень похожей на смерть от апоплексии. Но чаще жертве давали чрезвычайно малые дозы в течение длительного времени таким образом, чтобы окружение, наблюдавшее за болезнью, не могло заподозрить его истинную причину. Смерть наступала неотвратимо. А диагностировали легочную инфекцию. В действительности же, зараженным оказывался весь организм. Многие врачи оказывались одураченными этими двумя методами».
Появление мышьяка сделало переворот в истории! Очень многие известные люди вдруг стали умирать от апоплексии или от инфекции. Например, столь опасный для власти Бурбонов сын Жозефины принц Эжен де Богарне умер в 1824 году от «апоплексического удара». А ведь ему было всего сорок два года. Точно так же умер в Вене от «болезни легких» и сын самого Наполеона и Марии-Луизы, которому едва исполнился двадцать один год. Да и несчастный доктор Беклар, производивший вскрытие тела Жозефины, неожиданно умер 16 марта 1825 года в возрасте всего тридцати девяти лет. Истинных причин всех этих смертей, столь выгодных Бурбонам, мы, похоже, никогда не узнаем. Конкретных исполнителей, если это были убийства, мы также не узнаем никогда.
Это – дело рук Талейрана
Конечно, Наполеон уже много лет отдавал себе отчет в бессовестности Талейрана, зато ценил его уникальный ум и опыт. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что эти две неординарные личности одновременно и ненавидели друг друга и нуждались друг в друге.
А что такое для человека, планировавшего устранить самого Наполеона, заставить навсегда замолчать какую-то там излишне разговорившуюся отставную императрицу? Пустяк. Житейская мелочь. Необходимость, избавляющая от трудностей выбора. Достаточно вспомнить слова Шатобриана о том, что его «не смущала проблема добра и зла, ибо он не отличал одного от другого». Пресловутый букет цветов, скорее всего, был послан Жозефине через верного Ру де Лабори или через кого-то из его людей. Ни осмотрительный Талейран, ни его «подельники» Дальберги никогда не стали бы это делать сами. Цветы быстро засохли и были выброшены на помойку. Никаких следов не осталось, но свое черное дело они сделать успели. Идеальный способ для устранения неугодного свидетеля!
На факт получения отравленного букета от Талейрана указывает современник событий Лабрели де Фонтен в своей книге «Откровения о существовании Людовика XVII, герцога Нормандского», изданной в Париже в 1831 году.
В. Серебренников в своей книге «Загадочный эпизод французской революции» пишет:
«В ночь с 28 на 29 мая Жозефина скончалась. 30-го же состоялось подписание печальной конвенции, которая отдавала, ради возвращения трона Людовику XVIII, Францию на добычу союзникам. Слух распространился, что императрица была отравлена».
В своей книге «Жозефина» Гектор Флейшман задается вопросом и сам же на него отвечает:
«Но от гриппа ли она умерла? … Жозефину отравили по приказу Талейрана, выступавшего в тайном сообщничестве с Людовиком XVIII. Она знала слишком много!
Во время Директории Жозефина участвовала вместе с Баррасом в бегстве дофина из Соборной башни. Обладая этой государственной тайной, запятнавшей права Людовика, не делалась ли она опасной для тех, кто захватил престол? Но это только версия».
Уже упоминавшаяся газета «Законность» писала, что не симпатизировавший Бурбонам император Александр, узнав о скоропостижной смерти Жозефины, громко сказал: «Это – дело рук Талейрана». Косвенным свидетельством того, что Александр считал виновником смерти Жозефины именно Талейрана, является следующий факт: русский император уехал из Парижа, даже не попрощавшись с ним. Талейран был потрясен. Он попытался написать Александру, но тот остался холоден и непреклонен. С этого момента пути этих двух нетривиальных людей, которых французский историк Жан Орьё назвал «случайными друзьями», окончательно разошлись.
Вывод, как всегда сформулированный в виде предположения и намека (в данном случае – на символ коровевского дома Бурбонов), можно найти у Ги Бретона. «Значит ли это, что Жозефина не была отравлена по приказу Талейрана? – задается вопросом Ги Бретон. – Если ее отравил цветок, то им мог быть только цветок
