Прихоти любви - Евгения Марлитт

– Я пойду, – спокойно сказал он, – а вы ляжете и домой не поедете!

– Поеду! – воскликнула она и покраснела. – Не забывайте, что каждый из нас вполне сохраняет свою свободу!

Лотарь сдержался и направился к двери. «Соглашайтесь, соглашайтесь с ней во всем», – приказал доктор.

Клодина словно во сне смотрела ему вслед: она чувствовала, что силы ее иссякают, и казалась себе такой униженной, такой слабой, ей хотелось сорвать повязку с руки, чтобы вместе с кровью потерять жизнь. Пальцы ее невольно коснулись бинта.

Вдруг у нее перед глазами пошли круги, ей показалось, что она куда-то летит. «Стой», – прошептала она себе, но все вокруг нее завертелось, и она потеряла сознание.

Сестра милосердия, вошедшая проверить ее состояние, нашла ее без чувств…

Клодину уложили на кушетку, где она скоро очнулась.

– Это только истощение, господин барон, – сказал доктор, позвавший Лотаря снизу. – Ничего более. Не беспокойте совершенно пациентку, и завтра она будет свежа и здорова. С такою молодостью и силой… Поезжайте спокойно в Нейгауз, милый барон.

Герольд дал наставления горничной и приказал ей при малейшем сомнении в положении фрейлейн позвать сестру милосердия, потом он попросил фрейлину фон Катценштейн присмотреть за больной. Старая фрейлина вошла к Клодине, чтобы сообщить Лотарю о ее состоянии, и он остался ждать в коридоре. Дверь была неплотно притворена, и он услышал, что Клодина говорила, но с кем? До него ясно долетало каждое слово.

– Простите меня! – послышался громкий голос принцессы Елены, но в нем звучала не просьба, а приказание. Лотарь нахмурился, с трудом удерживаясь, чтобы не войти.

Старая фрейлина скромно вышла.

– Ее светлость у фрейлейн фон Герольд, – прошептала она.

– Его высочество приказал мне просить у вас прощения, и потому я прошу его. Вы слышите? – донеслось до него.

Барон вне себя переступил порог полутемной комнаты. Лицо Клодины вспыхнуло, когда она увидела его.

– О господи! – прошептала она и махнула рукой.

Страшное сердцебиение не дало ей говорить. Ей не было неприятно, что он вошел, она думала только о том, какой уничтожающий удар должен был упасть сейчас на это упрямое существо, так высокомерно подошедшее к ее постели, чтобы по высочайшему повелению попросить прощения. Принцесса не заметила барона, она стояла как воплощение противоречия.

При виде ненавистной девушки ее раскаяние перешло в возмущение.

– Вы не хотите? – спросила она. – Мне некогда ждать, я должна ехать в Нейгауз, мама прислала за мной фрау фон Берг. Но я не поеду с ней, я не желаю. Я попрошу у барона Герольда его экипаж. Итак, я в третий раз спрашиваю вас, фрейлейн фон Герольд!

– Принцесса, я, право, не знаю, за что вы просите прощения, но от всего сердца даю вам его, – отвечала Клодина дрожащими губами.

– Ваша светлость просит таким образом прощения у тяжелобольной и оскорбляет ее вновь? – прозвучал взволнованный голос барона.

Принцесса повернулась, как будто ее ударило электрическим током. Глаза Клодины умоляюще посмотрели на Лотаря: она знала по личному опыту, как тяжело действует уверенность в потере любимого человека.

– Нужно иметь такую доброту и самоотверженность, как у моей невесты, чтобы дать вам столь странно испрошенное прощение.

Свершилось. Мертвая тишина воцарилась в комнате. У Клодины снова потемнело в глазах… Разве мог мужчина так безжалостно говорить с той, которую любил и за которой давно ухаживал? Она протянула руку.

– Принцесса, – слабо проговорила она, как бы сама прося прощения. Но изящная белая фигурка не покачнулась, как боялась Клодина; принцесса гордо откинула голову с короткими черными кудрями.

– Желаю счастья, – коротко сказала она.

Только по слишком громкому тону голоса можно было догадаться о потрясении девушки, горячая любовь которой получила смертельный удар.

Принцесса не обратила внимания на протянутую ей руку и гордо наклонила голову.

Лотарь схватил эту руку и поднес к губам.

Клодина поспешно отдернула ее.

– Зачем? – спросила она и отвернула голову к стене. – Это лишнее после нашего разговора.

Они ушли. Оставшись одна, Клодина позвонила, чтобы ей помогли раздеться, и велела потушить свечи.

Фрейлина фон Катценштейн осторожно пробралась через темную комнату к постели; ничто не двигалось за пологом, вероятно, Клодина уже заснула от истощения. Но, приглядевшись, она увидела, что та сидит на постели.

– Вы еще не спите? – озабоченно спросила старушка и ласково поцеловала холодную щеку девушки. – Я только что узнала о вашей помолвке, – с чувством прибавила она. – Да благословит Господь ваш сердечный союз, моя милая Герольд!

Сказав это, фрейлина вышла.

Клодина схватилась за голову.

– «Сердечный союз» – какая страшная насмешка, – горько прошептала она.

Она размышляла и мучилась далеко за полночь, пока мысли ее не спутались совершенно. Ужаснейший день в ее жизни прошел, какие сердечные пытки и мучения готовили ей последующие?

Глава 26

На другое утро Клодину пробудил от тяжелого сна посланник от герцогини-матери, которая прислала ей великолепный букет и бриллиантовое кольцо. Ей было больно вспоминать о прошедшем дне, и она встала с трудом.

Горничная герцогини вошла к ней, лишь только она успела одеться, и попросила прийти к больной.

Преодолевая слабость, она устало переступила порог спальни герцогини; красная комната была залита солнечным светом; герцог с принцами стоял у постели своей супруги, младшие сыновья держали в руках розы, а старший – что-то блестящее. Герцог пошел навстречу девушке и поцеловал ей руку.

– Примите, милостивая государыня, от меня и моих сыновей глубочайшую благодарность за вашу дружескую самоотверженность! – сказал он, подводя Клодину к постели. – Вы видите сами, какое действие она произвела.

Герцогиня протянула ей руку, а наследник радостно повис на ней.

– Я всегда знал, что вы отважны, а это братья и я дарим вам, потому что вы вернули маме здоровье.

Он подал ей драгоценное украшение, а остальные безмолвно протянули ей розы.

– Клодина! – прошептала герцогиня.

Она по старой привычке опустилась на колени около постели, но не прижалась доверчиво, как прежде, а застыла с опущенными глазами и неподвижным лицом, как старое изображение нищей в замковой церкви.

– О, зачем благодарность! Ведь я ничего не сделала.

Герцогиня незаметно для Клодины сделала мужу знак удалиться; он тихо вышел с двумя старшими принцами, а младший остался на постели, играя розами.

– Благодарю, Клодина, благодарю тебя. Прими мои лучшие пожелания для твоей свадьбы – я только что узнала о ней. Это удивило меня, Клодина; почему ты никогда не говорила мне, что любишь его?