Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова

господи, я даже имени его не помню! А вдруг это он убил Нину? – Вера прижала руку к губам. – Когда она пропала? У этого человека есть алиби?

– В понедельник вечером, – ответил Сергей.

Об исчезновении Ратманской он сказал Вере утром по телефону, после того как вернул Егора домой. О том, что произошло между мальчиком и его бабушкой, Бабкин умолчал. Пусть Забелины сами решают, хотят ли посвящать кого-то в обстоятельства последних дней.

– В понедельник вечером, – эхом откликнулась Вера. – А сегодня…

– Сегодня среда, – подсказал внимательно наблюдавший за ней Макар.

Она стала загибать пальцы, беззвучно шевеля губами.

– Третий день, получается… – Вера распахнула окно и раздавила окурок о стальной отлив, перепачканный голубиным пометом.

– Когда вы разговаривали с Ниной в последний раз?

Ответ был известен и Макару, и Сергею, но им важно было услышать, солжет ли Вера.

– В понедельник, днем, – не задумываясь, сказала Шурыгина. – Времени я не запомнила, но можно посмотреть по графику моих выездов, у кого я была… Или нет, постойте… В списке входящих на телефоне указано до секунды… – Она вскочила, но Макар остановил ее:

– Зачем Нина звонила?

Вера медленно опустилась на свой стул.

– Мы проговорили совсем недолго, от силы две-три минуты. Нина сказала, что наняла частных сыщиков для поисков Егора – то есть вас… Я тогда еще не была знакома с Сергеем. Она казалась очень воодушевленной! Упомянула, что эти детективы много лет занимаются поисками пропавших людей, у них высокий процент раскрытых дел… Говорила, что Егор ушел сам, с вещами, значит, у него есть где укрыться, и вся задача состоит лишь в том, чтобы найти это укрытие… Егор прятался на даче, правда? – обратилась она к Сергею.

– Да, у соседа.

– Этот сосед, он… не обижал его? – Голос ее дрогнул.

– Он заботился о Егоре как мог. – Бабкин ничуть не соврал. Старый алкоголик действительно приглядывал за пацаном в меру своих сил. Не его вина, что все едва не закончилось бедой.

– Слава богу! – Вера выдохнула. – О чем я говорила?

– То есть Нина позвонила лишь для того, чтобы известить вас о ходе расследования? – уточнил Макар.

– Да. Вас это удивляет?

– Мне показалось, ваши нынешние отношения с Ниной – сугубо деловые.

– Так и есть. – Вера невесело улыбнулась. – Но дело вот в чем: мы с ней виделись в субботу, как вам известно…

– В котором часу?

– Дайте сообразить… В пять я позвонила ей, сообщила, что Егор пропал, а в семь она уже была у меня.

– Здесь? – удивился Макар.

– Ох нет, что вы! Мы никогда не встречались в квартире. Обычно мой доклад, – по ее губам скользнула ироничная усмешка, – выглядел так: я садилась в ее дорогущую машину или Нина снисходила до того, чтобы сесть в мою, и я кратко отчитывалась, что важного происходит в жизни мальчиков. В хорошую погоду мы могли прогуляться. Десять, редко пятнадцать минут – вот и вся встреча. В конце Нина передавала мне деньги в конверте, из рук в руки. Надеюсь, вы не сдадите меня налоговой.

– Не сдадим, – пообещал Макар. – Субботний разговор чем-то отличался от обычных?

– Еще бы! Нина отчитала меня, как девчонку. «Почему ты раньше не сообщила, что все так далеко зашло!» Она имела в виду конфликт Юры и Егора. Я ответила, что, во-первых, сама была не в курсе. А во-вторых, что бы она предприняла, даже если бы знала о проблеме? Нина не нашлась с ответом. Не в ее положении разбрасываться упреками. Я прекрасно понимаю, отчего она сорвалась на меня. Нина могла успокаивать свою совесть тем, что у детей все в порядке. – Вера слово в слово повторяла рассуждения Бабкина. – И вдруг она лишилась этого оправдания.

– Вы в самом деле не догадывались, что Егору до такой степени плохо рядом с отцом? – спросил Илюшин.

– Нет. Стыдно признаться, но я была уверена, что его жалобы – это обычные подростковые взбрыки. Капризы, нытье, претензии к взрослым… Нет, я понятия не имела, что он задумает побег! Нина со своими упреками поставила себя в глупое положение. Ее звонок в понедельник был способом извиниться. Она не сказала этого прямо, но я поняла…

– Вы не допускаете, что Нина всерьез переживала за Егора?

Вера удивленно взглянула на Макара:

– Откуда ей знать, кто это – Егор? Нина запомнила шумного четырехлетнего малыша. С тех пор прошло десять лет, Егор давно уже другой человек, известный ей только по моим фотографиям.

– Где вы сами были в понедельник вечером?

– Смотря во сколько. Мне пришлось заменять коллегу, я освободилась поздно. С четырех до шести была у пациента по фамилии Жбанов: покупала продукты, делала уборку, потом еще заполняли документы на перерасчет пенсии. В шесть тридцать прибежала к Валентине.

– Это?.. – вопросительно начал Илюшин.

– Валентина Капитоновна Горчакова, наша пациентка. Два часа просидела с ней и ушла.

– Жбанов и Горчакова смогут это подтвердить?

– Ох, вот уж вряд ли! Нет, Жбанов-то запросто… А Валентина Капитоновна не сможет. – Вера обескураженно развела руками. – Она в глубокой деменции. Знаете, в ее квартире стоит на тумбочке телевизор «Горизонт». Он давно сломан. Пока Валентина Капитоновна не впала в беспамятство, она была уверена, что каждый день смотрит культурно-развлекательные передачи. Даже если она придет в себя и подтвердит, что я была у нее, веры ей нет никакой. Но я могу вас к ней отвезти, если хотите. Чудеса иногда случаются. Вдруг она с вами осмысленно поговорит!

Макар не захотел встречаться с Горчаковой и попросил только телефон Вериного начальства.

– Вы ездите к пациентам на машине?

Вера бледно улыбнулась:

– Да, на «Рено». Букашечка моя, старушечка. Купила с рук подержанную, отремонтировала у умельцев. Каждые три месяца в ней что-нибудь сыплется, но пока она ползает. Однажды Нина забыла в салоне перчатки и, когда я пыталась их вернуть, сказала: «Оставь себе». У Нины всю жизнь тонкие аристократические руки, даже когда она была с лишним весом. Я со своими граблями, конечно, не смогла влезть в ее перчатки. Помните сцену, где сестры Золушки примеряют хрустальный башмачок?

– И что вы сделали с перчатками? – полюбопытствовал Макар.

Вера пожала плечами:

– Продала на Авито. Такие гладкие, нежные – жалко было с ними расставаться, а куда их! Кстати, Нина к вещам не привязывается. За одним только исключением, но там семейная реликвия…

– Что за реликвия? – вмешался Сергей. Он не помнил, чтобы кто-то из свидетелей упоминал о ней.

– Кулон, – ответила Вера. – Правильное название – локет. Он состоит из двух половинок, в которые можно вложить фотографии.

Сыщики переглянулись. На снимке, который унес с собой Егор, Нина была