Ловушка для «Осьминога» - Станислав Гагарин

Оно и приблизилось сейчас к советским территориальным водам.

II

Смерть от руки дочери, хотя и не ведавшей, что творит, подстерегла Брониславу Иосифовну на городском совещании, посвященном работе служб быта в новых условиях перестройки.

Резник-старшей, которая заведовала лучшим в городе ателье, предложили рассказать, как ее закрой­щики и портные отказались от валовки и успешно делают план, выполняя индивидуальные, часто очень оригинально задуманные заказы.

Бронислава Иосифовна прошла к трибуне – она сидела в президиуме, идти было недалеко – разложила листки, откашлялась и собралась произнести первую фразу.

Но ей не суждено было произнести в этой жизни и слова. Пронзительная боль ударила женщину под левую лопатку. Брониславе Иосифовне показалось, что ее поразили ножом в самое сердце. Она попыталась вскинуть руки и крикнуть, но сумела взмахнуть только правой рукой, левая отяжелела и бессильно повисла вдоль тела. Хотела позвать на помощь, но язык не повиновался. Женщину потянуло назад, она стала запрокидывать голову, а правая рука ее судорожно зашарила по трибуне, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

С грохотом свалился на пол графин с водой, встревоженно встал в президиуме председатель.

И тут Бронислава Иосифовна начала падать. Все вскочили, сидевшие близ трибуны люди бросились к ней. Но было уже поздно. Заведующая ателье рухнула на пол.

Секретное средство, разработанное в тайных лабораториях организации, за истекшие три дня проделало разрушительную работу в сердечной мышце, подготовило ее к множественным разрывам при малейшем напряжении. И едва оно наступило, у Брониславы Иосифовны случился обширный инфаркт.

Взволнованные коллеги перенесли ее в соседнюю комнату, вызвали «скорую помощь». Но к ее приезду жизнь оставила Брониславу Иосифовну.

Медицинское заключение было безапелляционным. Причина смерти никаких сомнений не вызывала.

III

Новое судно, которое пришло на смену «Балтийской звезде» и принимало участие в новой операции на русской морской границе, называлось «Sea hawk» – «Морской ястреб». Прежде корабль был паромом, который перевозил автомобили и пассажиров между Швецией и Данией. Затем его приобрела через подставных лиц фирма «Эвалд Юхансон и компания» и тайно переоборудовала на одном из судостроительных заводов Роттердама.

Командовал «Морским ястребом» капитан 3 ранга военно-морского флота Соединенных Штатов Генри Фитцуотер. Он работал на ЦРУ по контракту и считался как бы приглашенным со стороны. Таких «вольнонаемных» сотрудников в активе у организации предостаточно, что позволяет ей скрывать от конгресса подлинные масштабы своей деятельности.

Генри Фитцуотер привел «Морской ястреб» в назначенный квадрат и доложил об этом Карлу Сэндбергу, который отвечал за следующую часть операции.

На этот раз Стива Фергюссона на борту шпионского корабля не было. Он занимался подготовкой покушения на Лассе Огрена, и все обязанности по руководству операцией «Funny Fuss»[27] возложил на Карла Сэндберга, своего заместителя по диверсионной технике.

Стоя на правом крыле капитанского мостика «Мор­ского ястреба», Карл Сэндберг внимательно посмотрел в сторону советского берега, который был отсюда еще достаточно далеко, прислушался, понюхал воздух и негромко приказал в микрофон начать «Забавную суету».

Вот тогда-то и возникли на экранах РЛС пограничной заставы, которой командовал капитан Эдуард Тюр, движущиеся цели.

Звонок Эдуарда Тююра в отряд был сигналом, который приводил в действие огромный механизм, комбинацию разнообразных сил, предназначенных развернуть широкомасштабную контроперацию. По этому сигналу заработала специальная группа, которой подчинялись и сухопутные пограничники, и моряки, и авиация.

С двух противоположных сторон, заходя к месту встречи по дуге, рванулись пограничные сторожевые корабли «Громобой» Афанасия Коршуна и «Смелый» Владимира Мухачева. Они должны были отрезать нарушителю путь к отступлению, лишить его возможности маневрировать.

Оба капитана 2 ранга поддерживали постоянную связь, она осуществлялась в особом режиме, который исключал подслушивание. Был разработан и специальный код, своеобразный слэнг, непонятный для непосвященного. Кроме того, и «Смелый», и «Громобой» находились в оперативном контакте с капитанами двух рыболовных сейнеров, которые будто бы случайно на­ходились на промысле неподалеку от того места, которое облюбовал для своих загадочных нарушений «Морской ястреб».

Но главной была связь морских пограничников с их сухопутными собратьями на заставе Эдуарда Тю­юра. Следящие за поверхностью моря операторы РЛС передавали обстановку на данном участке в боевые рубки кораблей

– Товарищ командир! – обратился к Мухачеву вахтенный офицер. – «Лимон» сообщает: фиксируем до десятка быстро перемещающихся целей. Часть из них имеет тенденцию сдвигаться в сторону берега.

– Коршун знает? – спросил капитан 2 ранга.

– Так точно… С «Громобоем» держим постоянную связь.

– Передайте: действуем согласно пункту «Барабан и две тарелки».

«Громобой» находился сейчас к востоку от «Морского ястреба». Услышав про «Барабан и две тарелки», Афанасий Коршун резко взял на норд-ост и дал форсированный ход. Владимир Мухачев на «Смелом» проделал точно такой же маневр, но в северо-западном направлении. Теперь оба сторожевика мчались по сторонам треугольника к его вершине, а в основании оставался «Морской ястреб».

Локаторщики «Морского ястреба» тоже неустанно следили за окружающей обстановкой. Но отметки, которые слабо замаячили на пределе видимости их радаров, а потом исчезли с экранов – это были «Громобой» и «Смелый», – смутить их не могли. Как не вызывали опасений и два небольших рыбачьих сейнера неподалеку.

– Как ваши птенчики? – спросил командир «Морского ястреба» у Карла Сэндберга. – Резвятся? Я представляю, что делается сейчас в русском пограничном штабе… Может быть, достаточно? Соберем их и подадимся восвояси…

– А что им сделается в воде?! – возразил Карл Сэндберг. – Русских сторожевиков поблизости нет, никто не мешает. И потом, есть инструкция подвести их сегодня поближе к берегу, а затем двигать всю группу к границе территориальных вод. Это будет имитация массового исхода с берега в море. Посмотрим, что этому смогут противопоставить русские.

– Вы уверены в том, что мы только потреплем им нервы? – спросил, поднимая к глазам бинокль, Ген­ри Фитцуотер.

– Обстановка располагающая, корветтен-капитан, – отозвался Сэндберг, назвав Фитцуотера его прежним званием и на немецкий манер. – У сухопутных по­граничников, которые наблюдают нашу суету и не могут понять, откуда в их территориальных водах столько движущихся целей, нет на берегу необходимых плавсредств, чтобы выйти сюда и проверить показания РЛС. Они поддерживают связь с кораблями, а те еще не сорвались со штатных мест в морском дозоре.

Он поднес ко рту микрофон и распорядился.

– Птенчикам быстро переместиться к берегу, а за­тем начать отходить от него на минимальной скорости в сторону моря, держа курс на «Морской ястреб».

Этот маневр был тут же отмечен на экранах РЛС заставы Эдуарда Тююра. Видимые цели вдруг устремились к берегу. Хорошо были видны белые пятнышки – операторы насчитали их полтора десятка – они разом сместились к нижней половине экранов.

Мгновение спустя об этом узнали сторожевики, сейнеры и командир еще одного корабля, которому отво­дилась особая роль. Это была дизельная подводная лодка дважды Краснознаменного Балтийского флота «Даугава», бортовой номер 29, которая лежала сей­час на грунте едва ли не под килем «Морского ястреба».

– Немного подвсплывём, – сказал командир лод­ки капитан-лейтенант Аттила Садыков старпому. – Уточните, как по отношению к нам лежит в дрейфе «Ястреб».

Некая толика воздуха потеснила воду в балластных цистернах «Даугавы», и субмарина оторвалась от грунта, зависла над балтийским дном.

– «Ястреб» прямо по носу и немного мористее, – сообщил старпом. – Расстояние до него не превышает одного кабельтова…

«Это расстояние мы пройдем, всплывая на ходу», – подумал Аттила Садыков.

– Передайте на берег по гидросвязи: готовы к действиям по пункту «Альпинист», – сказал он старпому.

Теперь судьба операции зависела от Эдуарда Тююра. Именно начальник заставы, который следил за перемещением неведомых пока для нашей стороны птенцов, должен был решить, когда подать сигнал, приводящий в действие всех участников облавной охоты.

Капитан Тююр напряженно смотрел, как группа светлых отметин движется к охраняемому его парнями участку берега, к берегу его, Эдуарда Тююра, родины…

«Пора», – решил капитан и звонко крикнул:

– «Альпинист»!

Специально прибывший на РЛС-пост офицер по гидросвязи передал сигнал на субмарину.