Кио ку мицу ! - Юрий Корольков

На самолет в Сан-Франциско уже объявили посадку. До отлета оставалось пятнадцать минут. Пит торопливо расплатился с кельнершей и побежал за билетом, а Джейн пошла звонить по телефону. Встретились они у выхода и с последними пассажирами поднялись в самолет. Через несколько часов они были на побережье Тихого океана.

Гидросамолет, отправлявшийся первым, рекламным рейсом из Соединенных Штатов в Японию, улетал вечером следующего дня. С утра Пит занимался делами, проверял моторы, систему управления, подачу горючего, заполнял какие-то карты, а после полудня встретился в отеле с Джейн. Она была в белом подвенечном платье, которое успела купить в магазине, и вернулась в отель перед самым приездом Пита. В свидетели взяли летчиков, улетавших в Японию, и прямо из мэрии вернулись к самолету.

Среди провожающих у самого барьера стояла высокая, стройная девушка в белом подвенечном платье с букетом красных роз. Она стала предметом внимания многочисленных фоторепортеров, нацеливших в нее свои объективы. В толпе кто-то сказал:

- Это ловко придумали такой трюк с невестой, для фирмы отличная реклама...

На другой день в газетах появилась фотография Джейн - с поднятой рукой, в которой она держала букет цветов.

"Миссис Джейн Флеминг, - говорилось в подписи под фотографией, провожает в полет своего мужа, бортмеханика Питера Флеминга, с которым она обвенчалась за час сорок пять минут перед началом первого воздушного рейса Соединенные Штаты - Япония".

В первый рейс, соединявший Штаты с японскими островами, полетели главным образом журналисты. Среди них был корреспондент влиятельной немецкой газеты "Франкфуртер цайтунг" - Рихард Зорге.

КАНАДЕЦ ИЗ МОНРЕАЛЯ

Мистер Файф, канадец из Монреаля, поселился в Лондонской гостинице, выходившей фасадом на зеленый бульвар, буйно заросший деревьями, сквозь которые просвечивала теплая синева моря. В Одессе стояла тропическая жара, канадец изнемогал от зноя, и его безукоризненно чистый воротничок быстро темнел от пота. Трижды в день приходилось менять сорочку. Гостиница была старая, с громоздкой мебелью, тяжелой деревянной кроватью посреди комнаты и плотными, малинового цвета, коврами. От этой душной купеческой обстановки в номере казалось еще жарче. Днем мистер Файф по нескольку раз погружался в прохладную широкую ванну, тщательно причесывал щеткой непросохшие волосы, менял сорочку, а через полчаса снова обливался потом.

К вечеру иностранец спускался обедать в маленький внутренний дворик под сенью раскидистых платанов, потом шел на бульвар в кафе "Лето", расположенное рядом с широкой лестницей, ведущей в порт, к морю. Здесь было прохладно, столики под разноцветными тентами стояли вдоль балюстрады над крутым обрывом. Канадец усаживался так, чтобы видеть море, не замиравший и ночью порт. Сюда, сквозь городской шум, доносился лязг и грохот якорных цепей, лебедок, гудки пароходов, нервные свистки лоцманов. Зеленые, рубиновые звезды, вспыхивая и угасая, будто подмигивали канадцу. Он наслаждался наступившей прохладой, тянул холодное пиво и задумчиво созерцал жизнь порта.

Мистер Файф, промышленник средней руки, возвращался из туристской поездки по Советскому Союзу. Он побывал в Ленинграде, Москве, Киеве и через Одессу отправлялся в Канаду. Билет до Пирея, где мистер Файф намеревался пересесть на океанский лайнер, уже лежал в бумажнике, но пароход уходил через несколько дней, и иностранец томился в вынужденном безделье.

Наконец пришло время отъезда. Туристу подали черный лакированный "Линкольн", погрузили его чемоданы, и мистер Файф отправился на морской вокзал. Пароход с белыми, как накрахмаленный воротничок, палубными надстройками и красным околышем с серпом и молотом на трубе стоял у пирса.

В зале ожидания оставалось все меньше людей, пассажиры, получив паспорта, уходили на корабль.

Канадец ждал, попыхивая сигарой, но его будто забыли. Он несколько раз подходил к окошечку, где сидел молодой пограничник, называл свою фамилию, но сотрудник контрольно-пропускного пункта, извиняясь, просил его подождать еще несколько минут.

Пароход дал два гудка, зал опустел. Мистер Файф снова подошел к окошку. Его пригласили почему-то пройти внутрь.

- Где вы получали визу на въезд в Советский Союз? - спросил дежурный, разглядывая паспорт мистера Файфа.

- В Вене, - ответил канадец, - в советском консульстве.

- Но в Вене нет советского консула с такой фамилией, - возразил дежурный.

- Я этого не знаю, в моем паспорте стоит виза.

- Ваш паспорт не в порядке, мы не можем вас выпустить.

Мистер Файф в раздумье потер рукой шею. М-да!..

Оказывается, прямая между двумя точками служит кратчайшим расстоянием только в учебнике геометрии... Положение неожиданно осложнилось. Мистер Файф попросил, чтобы ему разрешили пойти к начальнику контрольно-пропускного пункта. Когда он остался наедине с капитаном-пограничником, за окном прозвучала тройная сирена уходящего парохода.

Канадец еще раз выразил свое возмущение. Капитан развел руками:

- Я ничего не могу сделать, господин Файф, граница закрыта, пароход выходит на рейд. - И снова та же фраза: - Ваш паспорт не в порядке.

Тогда мистер Файф перешел на русский язык и сказал:

- Видите ли, товарищ капитан, моя фамилия другая, не та, что указана в паспорте. Я Клаузен, Макс Клаузен, еду по специальному заданию. Прошу вас связаться с комкором Урицким...

Капитан никак не выразил удивления. На границе бывает всякое.

- В таком случае, товарищ Клаузен, возвращайтесь в гостиницу, сказал он. - У меня нет никаких указаний относительно вас. Ждите. Известим вас, как только получим указания из Москвы...

И снова "мистер Файф" изнывал в гостиничной духоте. Потом выяснилось: дело было совсем не в фамилии мифического советского консула в Австрии, Клаузен никогда не бывал в Вене. Пограничники обнаружили иной дефект в паспорте канадского туриста. На последней странице наклейка, на которой стояла сургучная печать, была сдвинута на какие-то доли миллиметра. Это и вызвало подозрение. Очевидно, техник, изготовлявший паспорт, не совсем точно поставил наклейку на место.

Так или иначе Максу Клаузену пришлось возвращаться обратно в Москву. Прошло уже три недели, как Рихард Зорге уехал в Японию, а радист все еще ждал, когда подготовят документы для другого маршрута.

Прошло еще около месяца, и на этот раз уже другой иностранный турист, уже другой национальности, под другим именем выехал из Ленинграда в Хельсинки. Оттуда направился в Стокгольм и через несколько дней самолетом прибыл в Амстердам. Впервые за много лет Клаузен пролетел над родными местами - над островом Нордстронт на Фризском архипелаге.

Прямо с аэродрома он зашел в бельгийское консульство за транзитной визой и, получив ее, выехал в Париж. Там он порвал свой паспорт, достал из чемодана другой, поехал в Вену, потом обратно во Францию и, запутав следы, взял билет на морской экспресс "Лафайет", уходивший из Гавра в Соединенные Штаты.

Но и на этом еще не кончились приключения недавнего тракториста. Уже в океане, рассматривая свой новый паспорт на имя Ганемана, Макс с тревогой обнаружил, что одна из страничек начала выцветать. Вместе с этой страничкой бледнел и Клаузен, в предвидении встречи с эмигрантскими властями в нью-йоркском порту.

Но все обошлось благополучно. Офицер из эмигрантского бюро небрежно взял паспорт, мельком перелистал его, посмотрел на транзитную визу.

- Сколько имеете денег? - спросил он.

- Восемьсот долларов.

- Сколько времени намерены пребыть в Штатах?

- Дня три.

- С такими деньгами можно бы погулять и подольше.

- Не могу, кончается отпуск. К сожалению, в субботу должен быть в Монреале.

- О'кей! Желаю успеха!... - Офицер поставил штамп и отдал Клаузену паспорт.

"Пронесло!" - подумал Макс и спустился по трапу. Он распорядился, чтобы его багаж доставили в ближайший отель, где он рассчитывал получить помер. Здесь уже не требовалось документов, и Клаузен назвал портье вымышленную фамилию: - Никсон. - Портье выдал ключи.

- Прошу вас, мистер Никсон!..

И в этот момент Макс услышал за спиной знакомый голос:

- Гер Ганеман?.. Как тесен мир! Вы тоже поселились в этом отеле!?

Перед Клаузеном стоял улыбающийся сосед по каюте на "Лафайете". Портье не обратил внимания на его возглас, и Клаузен поспешил отвести общительного знакомого в сторону. Нелепая опасность, мелькнувшая как молния, прошла стороной.

Какое-то время Макс затратил на восстановление старого, но уже настоящего паспорта. Моряк Клаузен явился в германское консульство, сказал, что последние месяцы работал под Нью-Йорком слесарем в мотеле, в подтверждение чего показал справку. До этого плавал на американском грузовом пароходе, ходил в Европу, в Южную Америку. Старый паспорт Макса Клаузена был испещрен самыми разными визами, штампами, печатями, на нем не было живого места. Паспорт давно был просрочен, и немецкий моряк просил консула дать ему новый, потому что он намерен поехать в Китай.