Проклятие скифов - Сергей Пономаренко

В день выступления репетировали до седьмого пота, пока Магда не решила, что теперь их можно выпустить на сцену перед офицерами, но это произошло уже почти перед самым открытием казино. Для отдыха артисткам осталось не более часа. Гвоздем программы была певица Марлен — это был псевдоним, она была профессиональной певицей славянской наружности, хотя знала песни на итальянском и немецком языках. О своем прошлом она умалчивала, как и о настоящем имени. Люба пожалела, что назвала девушкам свое имя и фамилию, но ей на помощь пришла Магда — она дала имена своим танцовщицам, которыми они должны были здесь теперь пользоваться. Любе досталось смешное имя — Зизи. Все имена были простыми, чтобы немецким офицерам было проще их выговаривать.

Несмотря на то что Люба очень устала на репетиции, она хотела сходить домой — навестить Мишу. Если очень спешить, то можно было успеть, но Магда не отпустила ее.

— Не утомляй меня, Зизи, своими проблемами, — отмахнулась от нее Магда. — У тебя есть работа, о которой мечтают многие, — здесь ты всегда будешь сыта, хорошо одета. Вылетишь отсюда — отправишься прямиком в Германию, будешь возделывать поля герров и фрау.

Люба сразу вспомнила о Мише: «Оставить его одного — значит погубить, а я обещала Розе Генриховне, что позабочусь о нем».

Час до выступления превратился в бесконечность — Люба нервничала, боялась перепутать танцевальные па, вызвать этим насмешки. Но переживала из-за этого не она одна — к ней подошла Люси, самая старшая из всех танцовщиц, и сказала угрожающе:

— Послушай, Малявка Зизи. Не вздумай на выступлении выкинуть какое-нибудь антраша[52]. Мне эта работа нужна позарез, и я не хочу из-за тебя ее потерять.

— Что такое антраша? — спросила Люба.

— Не знаешь? — Люси улыбнулась. — Встань и набери полную грудь воздуха.

Люба встала и глубоко вдохнула. Тут же нога Люси с силой ударила ее в грудь — у Любы закружилась голова, перед глазами поплыли белые мухи, а в ушах послышался звон, и она осела на пол.

— Дура! Ты ее покалечила — как она танцевать будет?! — набросилась на Люси Мими. — Магда с тебя три шкуры сдерет!

— Отойдет. Я ее легонечко, вполсилы. — Люси криво усмехнулась, но со страхом взглянула на дверь — вспомнив о Магде, она испугалась.

Люба пребывала в странном состоянии — все слышала и видела сквозь полузакрытые веки, а тело было как чужое, непослушное.

Одна из девушек принесла в стакане воды и, набрав ее в рот, брызнула в лицо Любе, и та постепенно пришла в себя.

— Вы же сами видите, что она в танцах ничего не смыслит, а приперлась сюда! — горячилась Люси, оправдывая свой поступок. — А отвечать придется всем нам! Не туда повернется — и куча мала на сцене! Думаешь, Магда нам это спустит?

— А теперь она тем более не сможет танцевать, — заметила Мими, самая крупная из танцовщиц; известно было, что раньше она работала в цирке.

— Я смогу — мне уже лучше. — Люба встала и направилась к окну, решив подышать свежим воздухом.

— Ну и хорошо. — Мими повернулась к Люси. — Не трогай ее, а то тобой займусь я.

— Хо-хо! — издевательски бросила Люси, но отошла от Мими подальше.

Отправляясь на сцену, Люба как бы выключила свое сознание, которое только мешало телу двигаться в танце. Она без стыда вскидывала ножки, кричала «хох!», вертела задом. Сидящих в зале Люба не видела, все они расплылись, превратившись в большое грязно-зеленое пятно. Лишь оказавшись за кулисами, увидела, что творится в зале: все столики были заняты немецкими офицерами, некоторые пришли с женщинами, но таких было немного.

За вечер они выходили на сцену три раза, и когда Магда, довольная тем, что воспитанницы ее не подвели, дала команду переодеться, Люба обрадовалась: наконец-то она вернется домой, к Мише! Но Магда не отпустила танцовщиц, а велела подсесть за столики к офицерам, указав девушкам, кому к какому столику идти.

Люба попыталась отпроситься домой, но Магда на нее прикрикнула и напомнила, что Ганс очень голоден на женщин. Вздохнув, Люба пошла за столик, за которым сидели три офицера: два из них были в униформе стального цвета — эсэсовцы, а один в обычной, темно-зеленой. Один из эсэсовцев свободно говорил по-русски, он стал расспрашивать Любу — кто она, откуда, сколько ей лет.

Узнав, что ей всего семнадцать, он заулыбался:

— Совсем молоденькая фройляйн Люба — необъезженная кобылка.

— Я не лошадь, чтобы на мне ездить! — сорвалась Люба, уставшая от репетиций, танцев, мечтающая поскорее отсюда уйти. Она уже готова была наговорить колкостей, но в голове промелькнуло: «Миша!» — и она сдержалась.

Немец что-то сказал своим друзьям, и те загоготали, а ей стало обидно — они, наверное, обсуждали ее, как лошадь на ярмарке. Затем немец обратился к ней:

— Мои друзья и я решили сделать тебе подарок — ты сама выберешь из нас того, с кем проведешь эту ночь.

— Я… не… — от услышанного у Любы пропал дар речи.

— Разве Магда тебя не предупредила, что это также входит в твои обязанности? Зато завтра у тебя будет выходной. За эту ночную работу ты получишь дополнительное вознаграждение — марками или продуктами, на твой выбор.

Люба молча отрицательно замотала головой. Офицер улыбнулся, подозвал официантку и что-то ей сказал. Вскоре появилась Магда, по ней было видно, что она немало выпила. Немец с ней говорил по-немецки, чтобы его спутники поняли, о чем идет речь.

— Цыпа, — Магда нависла над Любой, — раз села в лодку, значит плыви!

— Эта лодка не моя, и никто меня не предупреждал!

— А об этом не говорят, все понимают с полуслова. Вон посмотри — Люси уже нет, она ушла в номера, — это здесь, наверху. За час «работы» получит не менее двадцати марок, а ночь такая длинная! Другие девушки тоже долго не задержатся в зале, зато завтра хорошо выспятся, ну а послезавтра снова на работу.

— Я этого не хочу! — природная осторожность покинула Любу, истерика рвалась наружу.

— Не хочешь здесь — не надо. — Магда презрительно скривила губы. — Скажу Гансу, и он отведет тебя в солдатский бордель. Там будешь принимать по десять-пятнадцать за ночь, и без выходных.

— Я домой хочу! — Люба заплакала.

— «Хочу» — здесь нет такого слова. Через полчаса комендантский час, все равно здесь останешься до утра. Не одумаешься — завтра окажешься в борделе. Там будешь петь и танцевать! — И она противно захихикала. — А это очень уважаемые господа офицеры. Не будь дурой — выпей шнапса и выбрось сомнения из головы!

Люба молча опустила голову.

— Господа! Возникло маленькое недоразумение — я вам пришлю другую девушку, а эта негодяйка заслуживает наказания. — Магда обернулась, выискивая кого-то глазами. Затем остановила проходившую мимо столика официантку и приказала: — Найди и приведи сюда Ганса!