Извините, что мне не жаль - Софи Ренальд

ничего не говорила, – приглашение на совещание по-поводу выяснения случившегося будет доставлено тебе на дом в начале следующей недели.

– Ноутбук у меня на столе, – пробормотала я так неразборчиво, будто говорила по-русски. Я поставила сумку на колени и начала копаться в ней в поисках телефона. На стол вывалилась горка пустых рождественских открыток Пирса и его распечатанный список.

– Это тоже, – сказала Марго, – и все остальные вещи, являющиеся собственностью компании, находящиеся в твоем распоряжении.

Рождественские открытки – не их собственность, подумала я: в конце концов, я заплатила за них из собственного кармана, собираясь просить компенсации. Но в данный момент мне было не до того, чтобы волноваться насчет этих семидесяти центов, потраченных на открытки – красивые и безвкусные, религиозные и нет – в помощь организации «Спасем детей».

Я вывалила все содержимое сумки на стол, и трое остальных наблюдали за тем, как я во всем этом копалась.

Я подтолкнула в их сторону свой рабочий телефон, диктофон, блокнот на пружинке, за два месяца уже наполовину исписанный заметками, бизнес-карту «Секси фиш», несколько протекающих ручек «Колтон Кэпитал» и два невскрытых протеиновых батончика.

Со мной остались кошелек, ключи от дома, мой личный телефон (совсем старенький пятый айфон), карточка «Ойстер», которой я уже давно не пользовалась, потому что все мои передвижения проходили через рабочий телефон, пластиковая коробочка «Сминтс», куча тампонов и косметики, пара замусоленных бумажных платочков и – о ужас – пустая упаковка от презерватива.

Я снова поставила сумку себе на колени и рукой придвинула все к себе с другой стороны стола, а затем прямо в сумку – так же, как Мэдди отправляет нарезанный лук в кастрюлю ножом.

Я посмотрела на них. Лица Мелани и Роберта были очень собранными, строгими и безэмоциональными. Казалось, будто Марго хотела что-то сказать, но не сказала.

«Вот так вот, – подумала я, – три года здесь проработала, и вот как все заканчивается». Я знала, что происходило, когда чьи-то перечисления приостанавливали в полном объеме: они никогда не возвращались. Никогда. Я никогда больше не открою дверь в «аквариум» бедром, потому что в руках будет поднос с кофе. Я никогда больше не переоденусь в спортивный костюм, а потом загляну в телефон и обнаружу там сообщение от Пирса, из-за которого должна буду вернуться на работу. Мне никогда больше не придется оформлять Ксандеру новый пропуск.

Пропуск. Я сняла с шеи пропуск на шнурке и положила его на стол.

Потом я встала. Марго тоже. Она взглянула на Роберта и Мелани, давая понять «сейчас вернусь», проводила меня к лифту, спустилась со мной на первый этаж, вывела на улицу и похлопала по спине, как бы отправляя меня в свой путь. Больше она ничего не сказала. Наверное, Роберт запретил.

Всю дорогу домой я старалась не заплакать. Говорить в метро с самой собой – уже приносит пассажирам неудобства, а если ты еще и плачешь, то это уже настоящая пытка. Помогло то, что я была так растеряна и поражена, что просто не могла заплакать. Пока я не осознала всей величины и несправедливости произошедшего, мои глаза и губы оставались сухими, а руки жутко дрожали, когда я прижимала к себе сумку.

Что это вообще было? Я ничего не делала. Единственное, что могло показаться мне хотя бы немного неуместным, это Майлз, с которым – или с фирмой которого – у «Колтон Кэпитала» был совместный дорогущий проект. Мне даже в голову не пришло спросить кого-нибудь, уместно ли вообще то, что мы делаем, отчасти потому, что я волновалась, уместно ли это, совсем по другой причине. Возможно, это было неправильно; может, даже ужасно неэтично и как-то компрометировало меня или фирму. Но я точно знала одно, что даже если по какому-то неизвестному мне кодексу поведения отношения между клиентом и поставщиком были запрещены, Майлз бы об этом знал. Знал бы и понимал, что как бы он меня ни желал, вплоть до той минуты, когда на полу окажется последний ковер, а на стене – последний телевизор, я была бы абсолютно недосягаема.

Может, я и не умела заботиться о собственной выгоде, но уверена, что он умел, да и риск – если таковой вообще имелся – был в основном на его стороне.

Я написала ему сообщение, спрашивая, свободен ли он сегодня или завтра вечером, и отправила его, когда поезд остановился на станции Холборн, но до того времени, как вышла на Ливерпуль-стрит, так и не получила ответа. Я подумала, может стоит пойти прямо к нему – на «фабрику», как он называл свою квартиру, но явиться туда без предупреждения казалось мне слишком отчаянным, и сама мысль о том, что консьерж сможет одним равнодушным взмахом головы отправить меня восвояси, наводила на меня ужас.

Я пошла к электричкам, по дороге пробираясь через толпы ранних пассажиров и покупателей, которые ездили за рождественскими подарками за город, и при этом вспомнила, что еще не купила ни одного подарка. Для меня, как и всегда, это будет шопинг на «Амазоне» в последнюю минуту. Как всегда, необдуманные подарки по завышенным ценам для моей няни в Ньюкасле, маме, Джиму и их – точнее, его – семье в Испании; какая-нибудь экстравагантная штучка для Тэнси, что-нибудь в дом для Мэдди… Но о чем я думаю – составляю в уме рождественский список, когда через несколько дней лишусь работы и заработка?

Эта мысль сразу вернула меня в холодную действительность. В чем меня обвиняют?

В том году, после рождественского корпоратива, одного из трейдеров уволили в считаные секунды из-за того, что он поссорился с одним из количественных аналитиков и ударил его по носу. В начале года одного из управляющих портфелем нашего хедж-фонда поймали на том, что он передавал информацию о нашей инвестиционной стратегии конкурирующему фонду. Одну из женщин из отдела продаж уволили после того, как она явилась в офис под кокаином. Я ничего такого не делала. Да и вообще, насколько я понимаю, не делала ничего неправильного.

Может, я чем-то не угодила Пирсу. Не угодить ему было просто: сколько бы сил я ни вложила в работу, у него всегда находились новые требования – списки, которые нужно заполнить; презентации в PowerPoint, которые нужно отредактировать; ужины, которые надо забронировать. Но я делала все, что он просил, даже если иногда не успевала вовремя. Всего две недели назад он даже сказал, что впечатлен моей работой. Я уже даже понадеялась, что после этого получу хороший бонус, который пойдет в мои накопления на залог за квартиру.

Что ж, с этой мечтой можно распрощаться. Если меня уволят из «Колтон Кэпитал», то ни одна фирма меня больше не возьмет.