FANтастика - Олег Дивов

— Но ведь бывает же, что невеста бежит из-под венца? — вставил Михля.

Петр Иванович долго смотрел на него из темноты тяжелым, мрачным взором. На Михлю это не произвело впечатления. Он снова уткнулся в каталог.

Наконец Петр Иванович сказал:

— Если невеста убежит из-под венца, она больше никогда не будет истинной невестой. Эта охраняющая сила оставит ее навсегда.

— Понятно, — проговорил Михля.

Петр Иванович подумал вдруг: «А что я, собственно, знаю о Михле? Мне, конечно, известны обстоятельства его жизни, но что я знаю о его личности, о его душе, о его внутренней работе? Кто он такой? Я замкнут в моем эгоизме — это вполне обычно для тролля — и люблю Михлю так, как любил бы хорошую еду или домашнее животное, не интересуясь им самим. Люблю его просто для себя, для того, чтобы было с кем разделить бизнес и эмоции. А вдруг это опасно? Я ведь никогда прежде не заводил друзей и понятия не имею о механизмах человеческой дружбы».

Михля сказал:

— Я познакомлю тебя с ней. Скоро. Она пока стесняется. Она боится богатых людей.

Петр Иванович поперхнулся:

— С кем?

— С моей невестой.

Петр Иванович поднялся и вышел к Михле, на середину магазина. Десятки обожаемых пар обуви поблескивали так, словно и им был известен Михлин секрет и теперь они, не без иронии, сочувствуют Петру Ивановичу, которому все открылось в последний момент.

— С какой невестой? — пробурчал Петр Иванович. — Откуда взялась невеста?

— С Катей. — Михля положил каталог на столик, встал. — Что ты так набычился, Петр Иванович?

— Я не… И ты?.. Но это же… — проскрипел Петр Иванович.

— Сядь. — Михля подставил ему стул. Петр Иванович сел. — Катя — просто девушка. Ей двадцать шесть. Она дизайнер. Она добрая.

Петр Иванович обессиленно свесил руки и принялся ласкать кончиками пальцев гладкий прохладный пол своего магазина. Слишком много переживаний за один раз.

— Но невесту не просто сопровождают сокрушительные силы, — сказал наконец Петр Иванович. — Дело еще в том, что любая невеста может оказаться ведьмой. И это открывается сразу же после свадьбы. Поэтому так страшна невеста.

— Но почему непременно ведьма? — Михля растерянно смотрел на макушку тролля, который свесил голову на грудь, точно раненный стрелою богатырь Дунай Иванович.

— Что означает слово «невеста»? — вопросил Петр Иванович, созерцая свои вытянутые ноги в блестящих благородно-коричневых ботинках сорок седьмого размера.

— А это слово что-то означает, кроме «будущей жены»? — изумился Михля.

Петр Иванович стрельнул в его сторону глазом. Рыжеволосый, с золотой от веснушек кожей, Михля глупо улыбался, и Петр Иванович понял, что его компаньон сейчас абсолютно счастлив и, как следствие, совершенно глух и глуп.

— Слово «невеста», — тщательно выговаривая каждый звук, изрек Петр Иванович, — обозначает «не-ведомая». Все эти страшилки с невестами появились в ту пору, когда человечество, — последнее слово прозвучало с оттенком пренебрежения, — додумалось до экзогамных браков.

Михля пару раз недоумевающе моргнул желтыми ресницами, чем доставил Петру Ивановичу несказанное удовольствие.

— То есть до браков с чужими, — пояснил Петр Иванович. — Чтобы не было кровосмешения. Понял?

— Ну, — сказал Михля. Ему было все равно.

Петр Иванович это понимал и поэтому с особенным наслаждением продолжал:

— Если бы люди продолжали жениться на собственных сестрах, как это зачастую делают тролли, то не возникало бы и страха невесты. А так им поневоле приходится приводить в дом чужого человека. Да еще из чужой семьи, если не из чужого города. Понимаешь? Откуда нам известно, что эта «не-ведомая» — не ведьма?

Михля подумал (а думал он честно, даже покраснел) и сказал:

— Ниоткуда.

— Правильно! — обрадовался Петр Иванович. — Поэтому страшней невесты зверя нет. Фильмы ужасов это ясно показывают.

— И еще фильм «Килл Билл», — добавил Михля, гордый тем, что сумел внести хотя бы малый вклад в ученую беседу.

— Наверное, — буркнул Петр Иванович. И с тоской посмотрел на серебряные башмачки, стоявшие в витрине его магазина.

Михля сел рядом с Петром Ивановичем, взял его за руку и спросил:

— Да что происходит, Петр Иванович?

— Ты женишься, — проворчал он.

— Ты не поэтому такой, — сказал Михля (все-таки он умел быть наблюдательным). — Ты был такой уже, когда я пришел.

Петр Иванович долго молчал. Раздумывал, стоит ли рассказывать Михле обо всем, что произошло в театре. Наконец он выговорил:

— Ну, я сходил в театр.

— Это многое объясняет, — серьезно кивнул Михля.

Петр Иванович посмотрел на него с робкой надеждой.

— А что это объясняет?

— Наверное, тебе понравилось, — сказал Михля. — Когда я первый раз был в кино на фильме «Черная гора» — это про слонов, — у меня потом была температура под сорок. Я две ночи бредил.

— Не понравилось?

— Наоборот, понравилось! Мама говорит, что я бредил слонами.

Петр Иванович задвигал челюстями — переваривал новую информацию. Наконец он спросил:

— То есть от сильных впечатлений можно заболеть?

— Да, — кивнул Михля.

— А как это лечится?

— Либо ждать, пока само пройдет, либо сходить еще раз. Второе впечатление будет другим и отчасти погасит первое.

— Но я не хочу, чтобы оно гасло! — воскликнул Петр Иванович и стукнул кулаком себя в грудь. — Я хочу, чтобы оно горело! Горело! Горело!

— Да сходи ты туда еще раз, — повторил Михля. — И все встанет на свои места, сам убедишься.

И вдруг Петр Иванович обмяк в кресле:

— Значит… — прошептал он. — Значит, «Золушку» возможно увидеть снова?

До сих пор эта мысль даже не приходила ему в голову. Петр Иванович всерьез полагал, что спектакль неповторим, как неповторим каждый день жизни, и отныне может существовать лишь в памяти обезумевшего от любви тролля.

Идея вернуться в театр и ощутить все заново — пришествие музыки, сотворение хрустальных башмачков — захватила Петра Ивановича. Он испустил грозное рычание, вскочил из кресла и схватил Михлю ручищами.

— И ты пойдешь со мной! — закричал он.

— Может быть, мы и Катю возьмем? — предложил Михля, бесстрашно глядя в разинутую пасть тролля. — Заодно и познакомитесь.

— И Катю! — заревел Петр Иванович. — Хо-хо! И Катю! Ужасное имя, — прибавил он миг спустя, — совершенно не рычащее. Для хорошего секса не подходит.

Михля густо покраснел, еще раз показал пальцем на листок с номерами телефонов и быстро вышел из магазина. Петр Иванович безжалостно хохотал ему в спину.