Injectio платины 3 (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

— Ступайте, — отпустила её собеседница.

После суетливой подготовки и проведения торжеств, связанных с праздником фонарей, жизнь в доме начальника уезда вновь сделалась спокойной и размеренной.

Глава семейства пропадал на государственной службе, его супруга твёрдой рукой вела хозяйство, следила за припасами, командовала слугами, в общем делала всё, чтобы обеспечить своему господину покой и уют.

Наложницы привычно коротали время за вознёй с детьми, вышиванием, чаепитием и злословием.

Приёмная дочь Бано Сабуро помогала старшей госпоже, брала уроки вышивания и считала дни до свадьбы Тоиши Хваро.

Уж там она на него насмотрится. Жаль только, что придётся наблюдать за тем, как её парень женится на другой.

Пока перспектива замужества за бароном казалась призрачной и туманной, девушка не шибко заморачивалась по этому поводу.

Но теперь, когда он договорился с приёмным папашей, и осталось только ждать, Ия по-настоящему осознала, что это не ей, а дочери рыцаря Канако выпадет счастье первой оказаться в его объятиях.

Именно Изуко почти год будет делить постель с тем, кого Платина успела полюбить, и ей ничего с этим не поделать. В самом деле, не будет же брак Хваро с дочерью землевладельца фиктивным?

От этой мысли у девушки сразу портилось настроение, и в такие минуты она жутко ревновала барона и ненавидела свою будущую старшую госпожу.

Уже достаточно разбираясь в местных реалиях, Ия не могла не признать, что сделаться наложницей Хваро — единственный способ не только остаться с любимым человеком, но и обрести надёжную опору в этой жизни, где всё не так, как у неё дома.

Без особого труда убеждая себя в этом, путешественница между мирами на какое-то время успокаивалась, вновь чувствуя себя счастливой.

Но вечером перед сном, когда Оки задувала светильник, и разум Платиной расслаблялся, прежде чем погрузиться в сон, её вновь начинала донимать ревность. Тогда начинало казаться, что монашка не так уж и ошибалась, возражая против того, чтобы брат брал приёмную дочь в замок Канако.

"Ну, уж нет! — возражала сама себе девушка, зло щерясь в темноту. — Я обязательно должна быть там! И от Хваро я не откажусь, даже если с ума буду сходить от ревности. Если он меня любит, пусть иногда и к ней заходит, раз родители когда-то сговорились, а здесь это так важно. Лишь бы быть с ним рядом… А там посмотрим".

Подобные рассуждения помогали обрести душевное равновесие и уверенность в своих силах. Однако, через какое-то время дурные мысли вновь возвращались, и бывшей учащейся циркового колледжа вновь приходилось устраивать себе сеанс психологической самопомощи. Причём, чем ближе к концу месяца Кабана, тем чаще.

Только через девять дней после памятного визита к бывшей наставнице Ия смогла вновь выйти из усадьбы. Наконец-то случилось то, чего она так ждала. Хозяйка дома всё-таки взяла приёмную дочь мужа на базар. Настало время пополнить запас тканей для мастерской, а заодно заглянуть ещё в кое-какие лавки.

По понятиям Платиной рынок располагался довольно близко. Однако супруга начальника уезда посчитала зазорным бить ноги наравне с прочими смертными и приказала подать тот самый паланкин.

Загрустив от того, что придётся тесниться вдвоём в этом узком ящике, девушка выразила готовность идти пешком, дабы излишне не утруждать бедных носильщиков.

— Вы что же, Ио-ли, желаете опозорить меня и своего приёмного отца? — сурово нахмурилась Азумо Сабуро, и глаза её недобро сверкнули.

— И в мыслях не было, старшая госпожа! — сообразив, что вновь сболтнула глупость, принялась энергично отнекиваться Платина. — Просто я подумала, что вам со мной будет тесно, а слугам тяжело.

— Ценю вашу заботу, Ио-ли, — слегка смягчилась собеседница. — Но я не могу позволить, чтобы вы шли рядом, как какая-нибудь простолюдинка. Это уронит честь нашей семьи. Поэтому или садитесь, или оставайтесь дома.

— Простите, старшая госпожа, — состроив гримасу, должную означать глубокое раскаяние, пробормотала Платина. — Я с вами.

— Тесно нам не будет, — проворчала хозяйка дома. — Не такая уж я и толстая.

И, не желая слушать оправдания приёмной дочери мужа, сделала кому-то за её спиной знак.

К носилкам подошли ещё двое слуг в "форменных" коричневых куртках.

Бросив полупрезрительный взгляд на Ию, супруга начальника уезда забралась в паланкин, уселась, демонстративно прижимаясь к стенке, и даже поправила подол платья, освобождая место рядом с собой.

Подавив горестный вздох, Платина кое-как умостилась на самом краешке сиденья.

— К Куаму! — скомандовала Азумо Сабуро.

Когда носильщики оторвали паланкин от земли, она достала из висевшей на поясе сумочки бумажный веер. От неё исходил густой аромат благовоний, изрядно приправленный запахом пота.

Даже за время столь короткого путешествия от неудобной позы у девушки затекли ноги. Поэтому, едва одна из служанок распахнула дверь, Ия торопливо выбралась наружу и, не удержавшись, потянулась, разминая мышцы.

Видимо, предупреждённый заранее, полный лавочник в новеньком кафтане из дорогого сукна стоял у широко распахнутой двери своего заведения и часто кланялся, повторяя, как заведённый:

— Какая честь, благородная госпожа Сабуро! Какая честь!

Дождавшись, когда Платина и Икиба помогут выйти супруге начальника уезда, он замер в поклоне и, глядя на знатную гостью, прямо-таки с собачьей преданностью сделал приглашающий жест, протараторив:

— Осчастливьте мою жалкую лавчонку своим сиятельным присутствием, благородная госпожа Сабуро! Мне только что привезли прекрасные украшения из ганганских изумрудов и сайранского нефрита. Я их ещё никому не показывал, специально оставив для вашего взора самое лучшее!

— Тогда почему не принёс сам и не показал? — усмехнулась дворянка.

— О! — всплеснул короткими ручками собеседник. — Я как раз сегодня собирался это сделать, но вы меня опередили, проявив чудесную прозорливость.

— Ах ты, плут! — громко, но не очень грозно воскликнула знатная покупательница, проходя мимо двух согнувшихся в поклоне амбалов.

Расположившаяся в ряду прочих торговых точек, эта лавка выгодно отличалась свежей побелкой гладко оштукатуренных стен и вторым этажом из не успевших потемнеть от времени брёвен.

Если окна на втором этаже прикрывали узорные деревянные решётки, то внизу они были из металлических прутьев. Кроме них, имелись ещё и толстые ставни на массивных, вделанных в кладку петлях.

Возле вывески, сообщавшей, что здесь "честный Куам торгует чудесными украшениями", висели два вычурных фонаря из розовой бумаги.

Когда супруга начальника уезда и сопровождавшие её лица вошли в небольшой зал, охранники тут же перекрыли вход, дабы случайные посетители не потревожили важную покупательницу.

Кроме привычного вида прилавка, чуть в стороне от двери разместился круглый столик с двумя низенькими креслами, в одно из которых и уселась Азумо Сабуро.

Ия хотела расположиться во втором, но старшая госпожа посмотрела на неё столь выразительно, что девушка предпочла остаться стоять.

Из глубины лавки появились приказчики и передали хозяину целую стопку лакированных коробочек, которые он лично расставил перед знатной гостьей.

Шпильки, диадемы, кольца, браслеты, серьги, норигэ. У Платины просто глаза разбежались при виде такого обилия украшений. При этом каждое из них сделало бы честь любому ювелирному салону её родного мира.

Всё это блестело золотом, жемчугом и разноцветными камешками. Вот только, как заметила Ия, гранить их здесь, кажется, ещё не умели и только шлифовали, придавая гладкую, округлую форму.

А вот супруга начальника уезда взирала на всё это великолепие с видом усталого равнодушия, так лениво перебирая драгоценности, словно имела дело с дешёвой бижутерией.

Торговец заливался соловьём, расхваливая товар, как горохом сыпал названиями драгоценных камней, местами их добычи, магическими свойствами и знаками зодиака, соответствующими тому или иному минералу.