Проклятый - Анна Мистунина

На этот раз в Зале был один Сильнейший. Он ждал, сидя у стола. Руки мага, спокойные и безопасные, покоились на каменной столешнице. Лицо хранило отрешенность и высокомерие -- лик каменного изваяния, безмолвного и равнодушного ко всему.

Кар пересек Зал и остановился перед отцом. Спросил, будто продолжая разговор:

-- Значит, это был ты?

Быть может, Сильнейший и ждал большего почтения, но ни удивления, ни недовольства он не проявил. Кивком указал на кресло.

-- Садись.

В прошлый раз для Кара поставили стул; сейчас он занял место кого-то из Сильных, даже не заметив -- так велик был его гнев.

-- Это был ты, -- повторил он. -- Меня обвинили ложно, приговорили к смерти, а виной всему ты. Я предавал тех, кого любил, я давал клятвы и нарушал их, -- и это ты стоял за всем! Мой собственный отец!

-- Ты обвиняешь меня?

-- Да! -- Кар вскочил. -- Да! Мне безразличны ваши законы, безразлично, что я вообще не считаюсь человеком, раз рожден дикаркой! Я такой же маг, как ты, и я твой сын. Как ты мог так со мной поступить?

-- А знаешь ли ты, маг, -- обманчиво спокойно спросил отец, -- что обвинить Сильнейшего может лишь тот, кто готов бросить ему вызов?

-- Я его брошу, Сильнейший, клянусь. Придет день, когда я стану достаточно силен, чтобы призвать тебя к ответу. Или же убей меня сейчас.

-- Я убью тебя, как только посчитаю нужным. А пока садись и слушай. Что бы тебе ни говорила Кати, ты не так глуп, чтобы всерьез мечтать померяться со мной Силой.

-- Ты слышал? -- пораженно спросил Кар. -- Да. Конечно. Во мне часть тебя, верно? От тебя бесполезно закрываться!

Он сел, по-новому осмысливая прошедшие годы. Разговор с Кати, разговоры с Оуном. С Ветром. Мысли наедине с собой.

-- Тогда почему я еще жив?

-- Потому что нужен мне живым. Ты верно все понял, но выводы сделал неверные. Все, что ты пережил, было твоим воспитанием. Мне нужен маг, способный выполнить мою волю, а не изнеженный дикаренок с мягким сердцем. Я сделал из тебя мага. Тебе следует благодарить меня, сын.

-- Сын? Ты не торопишься признавать меня сыном!

-- Я наблюдал за тобой эти годы, -- сказал Сильнейший. -- И я доволен. Из тебя действительно получился маг. Через месяц, во время Испытаний -- ты их пройдешь легко, -- я перед всеми признаю тебя сыном и дам свое имя. И очень скоро ты, Амон, сын Амона, отправишься исполнять мою волю.

-- И какова же будет воля моего отца? -- спросил Кар, помолчав.

-- Большую часть ты уже знаешь. Ты отправишься в столицу Империи. У дикарей как раз будет праздник, там соберется вся их знать. Ты убьешь императора и предъявишь права на престол. Все сколько-нибудь значимые дикари воспротивятся этому. Тогда ты убьешь их тоже. Этот месяц ты будешь усиленно тренироваться, а перед отлетом получишь достаточно крови, чтобы справиться. К тому же ты сможешь брать кровь всех, кого убьешь. Ты заключишь мир с теми, кто зовет себя аггарами. Встретишься с их главным вождем и убьешь его. Ты должен обезглавить дикарей, так чтобы к нашему приходу не осталось предводителей, способных объединить их и противостать нам. Остальное сделаем мы. Ты отрубишь голову -- мы расправимся с телом.

-- А теперь послушай ты, -- ответил Кар. -- Лучше тебе убить меня, потому что я не стану убивать брата и убивать друга тоже не стану. И не стану возвращать вам Империю. Ты Сильнейший, так что сможешь вернуть ее и сам. Ты ошибся. Из меня не получилось мага. И заставить меня ты не сможешь.

Сильнейший не удивился. Его лицо осталось таким же скучающе-спокойным.

-- Это ты ошибся, Амон, -- сказал он. -- Ты настоящий маг, твое упрямство подтверждает это. Я не намерен тебя заставлять. Ты подчинишься сам.

-- Нет. И мое имя Карий. Так назвала меня мать, и я не променяю это имя на твое.

-- Твоя мать, -- равнодушно сказал отец, -- была всего лишь дешевой шлюхой. Она досталась мне за одну монету. Золотую, других у меня не было. Но хватило бы и медной...

Он не договорил. Кар вложил в удар всю Силу, всю обиду и ярость, что кипели в его душе. Ударил, метя в сердце, зная, что второго удара сделать не сможет. Огненная молния вонзилась в грудь Сильнейшего -- и угасла, бессильная причинить вред. Амон не шевельнулся.

-- Неплохо, -- заметил он. -- Теперь слушай и запоминай. Если ты еще раз попробуешь на меня напасть, я не стану тебя убивать. Я просто выпью твою Силу. Вот так.

Это было похоже и непохоже на кокон, поставленный Ирэном. Клубок тьмы зашевелился, потянулся от Кара к Сильнейшему. Тело и разум сковала неподвижность. Накатывала обморочная слабость. Все, что мог Кар -- молча смотреть, как в темный коридор, связавший его с отцом, медленно уходит Сила, более драгоценная, чем жизнь.

Наконец Сильнейший оборвал пытку. Тьма с глухим ворчанием свернулась в клубок. Затихла возле сердца Кара.

-- Выпив ее всю, -- продолжил отец, -- Я отвезу тебя в Империю и отдам, беззащитного, твоим любимым дикарям. Уверен, они рады будут казнить тебя, как казнили твою мать.

-- Что?!

Кар хотел встать. Не смог -- ноги отказались служить. Крикнул со всей силой отчаяния:

-- Это ложь!!!

-- Я не лгу, -- спокойно ответил отец. -- Я собирался сказать, когда ты прервал меня. Несмотря на то, кем была твоя мать, я оказал бы ей должное почтение, раз признал тебя сыном. Но не смогу этого сделать. Она казнена по приказу императора дикарей.

-- Но почему?!

-- Тебе лучше знать дикарские законы. Разве женщина, родившая от колдуна, не подлежит казни?

-- Да, но...

-- А ты к тому же считаешься убийцей их императора. Тебя они найти не смогли.

-- Я не верю тебе. Эриан не мог...

-- Подойди.

Кар встал, пошатнувшись. Остановился перед отцовским креслом.

-- Дай мне руки, -- велел Сильнейший. -- И смотри.

Сжав твердые ладони отца, Кар потянулся к его памяти. Вошел -- туда, где едва ли бывал кто-то из живущих магов, в древний разум последнего из подданных старой Империи, в память цвета засохшей крови, хранящую отблеск тысяч смертей. Огляделся. В худшем кошмаре он не смог бы представить, как здесь страшно. Один час здесь лишил бы рассудка любого; отец же веками носил ее в себе.

-- Смотри, -- повторил отец.

И Кар увидел. С большой высоты, но четко, как бывает, когда смотришь глазами грифона. Увидел знакомую площадь между дворцом и храмом, яркие наряды знати, алые сутаны жрецов, теснящийся вокруг простой народ. Увидел помост правосудия, что ставится при суде и казни важных преступников. На белой половине помоста, означающей правосудие, белый престол Эриана -- повзрослевшего, раздавшегося в плечах. На красной половине, значащей обвинение, алый престол Верховного жреца. Плаху на возвышении посреди площади, черный капюшон палача, женщину на коленях, со связанными за спиной руками.